В приемной директора Китаева я задерживаюсь, чтобы глянуть на себя в зеркало. «Ты и самого, братец, чистый кадавр, — констатирую с большим неудовольствием. — Лицом пятнистый, зеленый, худой. Тебе бы просторную шляпу на лоб да ремки какие-нибудь взамен формы. И можно внедряться во вражеский стан…»
— Что доложить директору? — спрашивает секретарша, ладошкой маскируя нежданный зевок.
— Комиссар Сполох, без доклада.
Пожав плечиками, секретарша пробегает пальчиками по клавиатуре настольного многоканального фонора и что-то шепчет в микрофончик, пристегнутый к лацкану ее форменной курточки.
— Директор ждет вас.
Китаев сидит за столом, без пиджака и галстука. Он выглядит не лучше. Но вряд ли тому причиной ночная пьянка.
— А ведь ты меня не обрадуешь, — говорит он провидчески.
— Ох, не обрадую, Петр Ильич.
— Слыхал, как мы с заложниками опарафинились? Латыша-то нашего… Ужо они по нам теперь потопчутся, все нам припомнят, с большевистских времен, со дна соберут.
— Плюньте на них, Петр Ильич. Маргерса, конечно, жаль, но… плюньте.
— Чем же прикажешь мне заняться? — изумляется Китаев.
— Нужно защищать Кактус-Кампус.
Директор наощупь берет со стола какую-то тряпку — это его скомканный галстук — и промокает влажный лоб.
— Ничего у тебя, значит, не вышло.
— Ничего путного, — подтверждаю я.
— Как ты представляешь себе эту… защиту?
— Нужно эвакуировать весь персонал объекта. До единого человека. И набить его снизу доверху «кайманами».
— Где мы возьмем столько «кайманов»? — хмыкает Китаев. — Там, поди, этажей тридцать будет.
— Нужно взять всех, сколько есть в Гигаполисе. Не хватит- дополнить трассерами. Еще не хватит — я пойду. И вы пойдете. Стрелять не разучились?
— Разучился! — побагровев, взрывается Китаев. — Да ты, Сполох, фантазер! Это что же- мне весь Гигаполис прикажешь оголить?!
— Не прикажу, — смиренно возражаю я. — А попрошу униженно. Потому что если взорвется Кактус-Кампус, то от Гигаполиса останется мокрое место… нет, сухое место. Идеально гладкое и слегка вогнутое, на манер воронки. Ну, вы сами представляете, что бывает при взрыве аннигиляционного процессора.
— Не представляю, — качает головой директор. — Этого никто пока представить не может. Все остальное пожалуйста, а это нет…
— Сорок два миллиона человек, — говорю я с нажимом. — Если кому-то повезет ввиду удаленности от эпицентра взрыва, то уж непременно перепадет от прочих объектов, которые эхом откликнутся на зов Кактус-Кампуса. Что мы время тянем, Петр Ильич?
— Потому что ты меня не убедил! Ну как террорист может взорвать Кактус-Кампус? Он что — чародей, способный проходить сквозь стены? Бестелесный дух, этот, как его… банши?! Ведь там же все охраняется!
— Я не знаю, как он это сделает. Вот возьму его — тогда и спрошу. Но убежден: если мы не защитимся, вот так — примитивно, в лобовую, то непременно взорвет.
Китаев раздумывает.
— Кто он, этот ваш искусник?
— Иван Альфредович Зонненбранд, по прозвищу Зомби. Сорока двух лет от роду, в прекрасной физической форме, с богатым криминальным прошлым и, очевидно, настоящим. Кроме того, три года во Внешней разведке, на оперативной службе. Он все знает и все умеет. Вдобавок за ним идет настоящая охота, в которой мы, как мне кажется, не единственные участники.
— Кто же еще?
— Например, Пекло. Вероятно, Зомби не поделился с ними своими планами, чем поставил их примерно в то же коленно-локтевое положение, что и нас. Затем гипотетическая третья сила, которую мы условно называем «кадавры».
— «Кадавры»?!
— Предполагается, что это некая прежде не отмеченная и, как следствие, абсолютно не изученная популяция человекоподобных мутантов, обладающих не только разумом, но и организацией и своими планами в отношении соседей, то бишь Пекла и нас. Мы им отчего-то сильно досаждаем своим присутствием… Кстати, это и есть наниматели Зонненбранда. Надо полагать, они строго следят за неукоснительным соблюдением условий контракта.
— Только человекоподобных мутантов нам недоставало, — бурчит Китаев.
— И… может быть, на Зомби имеет зуб и Внешняя разведка. Уходил он от них нехорошо. Впоследствии, уже после его отставки, разведчики решили прояснить некоторые аспекты работы своего бывшего коллеги. В частности, его предполагаемую связь с Пеклом. Они послали к Зонненбранду его лучшего друга и соратника, известного нам под псевдонимом Вулкан. Не прошло и недели, как Вулкан был обнаружен мертвым на одной из улиц Гигаполиса… Зомби самолично явился на похороны, подчеркивая тем самым свою непричастность к гибели Вулкана. Говорят, сильно убивался по другу, клялся отомстить…
— Ну, причастность разведки довольно просто выяснить. — Китаев тянется к фонору.
— Ничего вы у них не выясните, — усмехаюсь я. — Это же разведка. Так они вам и покаялись в столь щепетильном деле!
— Верно, — соглашается директор. — Так на что же ты меня толкаешь, Сергей?
— На авантюру, — киваю я и бросаю косой взгляд на часы. — Времени у нас осталось мало.
— Сколько?
— Не знаю, Петр Ильич. Может быть, какие-то минуты.
Директор еще колеблется.
— Пойми, Сполох! Не верю я, что этот твой Зомби способен обвести охрану Кактуса вокруг пальца и чего-то там напакостить. Ну, не верю, и все тут!
— Я не думаю, что у него есть хитроумный план. Не станет он испытывать прочность защитных систем и играть в прятки с охраной. Скорее всего, он пойдет напролом, как танк. Прикрываясь заложником и круша все на пути.
— Заложником? — хмурится Китаев. — Каким еще заложником?
— Это наш сотрудник, — неохотно объясняю я. — Старший инспектор Флавицкая. Зомби захватил ее вчера.
— Мать вашу етитскую… — бормочет директор. — Ладно. Ладно, Сполох. Сделаю, что просишь. Посмотрим, что получится. А вот что будет, если не получится ничего? Если все это — лишь фикция, фата-моргана, пыль в глаза? И твой Зомби изберет объектом теракта не Кактус-Кампус?
— Застрелюсь, — мрачно обещаю я.
Китаев насмешливо фыркает.
— Хрен тебе, — говорит он с оживлением. — Стреляться буду я. Я старый, заслуженный, при Пуго еще начинал, мне позор по общественному статусу не положен. А ты пойдешь под суд.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Суббота, 17 сентября 2022 года
1. ИГОРЬ АВИЛОВ
Бронированный элкар, больше похожий на приземистый танк без гусениц, несется по центральной магистрали Пекла мимо наглухо зашторенных окон, за которыми в полной скрытости протекает чуждая, непонятная и, надо думать, враждебная жизнь. Я стараюсь не смотреть по сторонам, чтобы не пробуждать в себе старательно угнетаемое до поры раздражение. Что толку беситься, когда нет способа уничтожить это проклятое благополучие? И что изменится от того, если в одночасье будут обрушены все многочисленные этажи Пекла? Скорее всего, в образовавшийся провал первым ухнет и сам Гигаполис.
