Книга Отсвет мрака, страница 84. Автор книги Евгений Филенко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отсвет мрака»

Cтраница 84

И тогда Панин отступил на корабль.

Он стоял на пороге люка и выкрикивал имена детенышей в надежде на чудо. В конце концов, с ним произошло уже столько чудес, что еще одно никак не могло изменить баланса хорошего и дурного… И только когда первый дикий вродекот оказался уже на расстоянии двух своих прыжков до панинского горла, замкнул перепонку.

«Снова один», — подумал он опустошенно.

Там, на поверхности Царицы Савской, среди хищников, жрущих любого, кто выглядит непривычно или просто слабее, его котята были обречены. Они не умели охотиться. Они не видели врага в постороннем: скорее готовы были с ним поиграть в догонялки или хватайки-кусайки. Они не знали, что хватать надо исключительно за горло, а кусать — только до крови, насмерть. И ничего, что внешне они оставались обычными вродекотами. Даже пахнуть они должны были иначе.

Впрочем, оставался еще шанс, что они счастливо избегнут всех опасностей, проголодаются и вернутся. Поэтому Панин весь остаток дня просидел возле люка. А ночью перекочевал в кабину и включил инфралокаторы.

Но никто не пришел.

13. КРИЗИС

Однажды Панин поймал себя на том, что не понимает некоторых слов из бессмертного труда У. Уолдо. Ему пришлось сосредоточиться, чтобы вспомнить их значение. Прежде он испугался бы, а теперь даже не удивился. Все шло своим чередом. Он дичал. Снова перестал разговаривать вслух: не с кем было. Отпустил бороду, потому что показалось бессмысленным каждое утро снимать щетину пастой «Фигаро», на производство которой уходила некоторая доля биомассы. Перед кем форсить-то?.. Волосы уже не щекотали противно за шиворотом, потому что давно ложились на плечи. Изрядных усилий стоило вынудить себя регулярно принимать душ. «Скоро я умру, — безразлично думал Панин. — Не потому, что остановится сердце. А потому, что остановится мозг. Я стану таким же зверем, как и эти… вродекоты. Может быть, тогда они примут меня в свою стаю?»

Он определил то место в кабине, где чаще всего задерживался его взгляд. На этом участке белой стены он старательно, большими буквами начертал программу своих последних разумных действий — на тот случай, если распад личности зайдет далеко, но не настолько, чтобы не выполнить эти простые действия. Правда, не очень-то он верил в такую возможность… Программа гласила:

«Взять фогратор. Поднести раструб к голове. Нажать пальцем на спуск».

Закончив свой труд, Панин сел в кресло и прикинул, как все произойдет. «А чего я медлю? — вдруг подумал он. — Чего жду? Разве что-то еще может измениться?..»

Он уставился на плывущие перед глазами слабопонятные символы, никак не складывающиеся в слова, не выстраивающиеся во фразы. Заставил себя прочесть все от начала до конца. Еще и еще раз.

Фогратор лежал на пульте. Как раз под рукой. Под левой — потому что искалеченная правая годилась теперь только на то, чтобы поддерживать раструб на локтевом сгибе. «Взять фогратор, — бормотал Панин, как молитву. — Поднести…»

Он ощутил прикосновение холодного металла к щеке. Ни страха, ни даже напряжения мышц от этого он не испытал. Видимо, инстинкт самосохранения уже заглох… Спусковая клавиша мягко утопилась в рукояти.

«Все», — подумал Панин.

Он отнял раструб от виска, тупо заглянул в него. Нажал на спуск еще раз. «Вот гадина!..» — выругался он растерянно. Батарея разрядилась до предела. Вчера ему пришлось отбиваться от приблудных вродекотов, которые взялись неведомо откуда, совершенно неожиданно и никак не желали отстать. Последний залп он сделал уже не глядя, из люка. Тут-то батарея и сдохла, а он даже не обратил на это внимания.

Вчера ему повезло. А как расценивать то, что случилось сегодня? Тоже как везение или наоборот?

Панин засмеялся. Даже слезы проступили. Судьба все никак не могла угомониться и продолжала вести счет его удач и неудач. Да, ему не довелось красиво умереть, и теперь неясно, как закончатся дни Панина, окажется ли он способен достойно встретить свой жизненный финиш. Но он обнаружил то, что фогратор стал бесполезной игрушкой, на борту корабля, а не снаружи, в окружении вродекотов!

«В чем дело? — думал Панин, вертя в руках оружие. — Что происходит с нами, людьми? Если верить Дефо, то обычный, средних способностей и неясных душевных качеств, англичанин Робинзон Крузо почти вечность, десятилетиями, поддерживал в себе силы и разум вдали от цивилизации. А я, тертый и битый звездоход, специально подготовленный к выживанию в нечеловеческих условиях, и года не прожил в изоляции, а уже готов опрокинуться на спину лапками кверху. Или год уже прошел? А может, два?. За моими плечами сотни лет спокойного, в общем-то, прогресса человечества, меня воспитывали в уверенности в своем будущем, в самоуважении и душевном равновесии — и я так опустился. Почти озверел. Может быть, это и плохо, что меня так воспитывали, что все мы с детства привыкли ощущать за своими и без того далеко не узенькими плечами надежную мощь Земли и Галактики? Стоит только оборваться этой пуповине, и все пойдет вразнос?!»

Панин зафутболил фогратор куда подальше. Покосился на настенную программу. «Стереть бы это позорище… Нет, пусть висит, пусть глаза тебе ест, звездоход ты дерьмовый!» Он подошел к пищеблоку и заказал целый тюбик пасты «Фигаро».

«Не раздет, не разут, — продолжал он бичевать себя. — В тепле и неге… С голоду не подыхаешь. Воды хоть залейся! Что же тебя на четвереньки так тянет, человек? Я тебе покажу четвереньки! Ты у меня с сегодняшнего дня дневник вести начнешь. А потом опубликуешь, как всякий уважающий себя Робинзон! Какая разница, где тебе быть? Дом звездохода — Галактика… Запомни раз и навсегда, заруби себе на носу при посредстве мачете: ты здесь на работе. А на Земле тебя ждут. Мать, отец, сестра. Куча друзей. И все они верят, что при любых поворотах событий ты останешься человеком!»

Он с любовью похлопал пищеблок по зеркальному боку. «Техника надежная. Если „харакири“ пережила, то уж не подведет…»

И он вдруг с ужасом подумал, что бы с ним сталось, если бы мрачной памяти когитр имел власть над пищеблоком.

14. ВСТРЕЧА

Панин стоял по колено в белой крупе, которая была здесь вместо снега. От него до корабля тянулась цепочка глубоких следов. Искалеченной рукой держал охапку побитой морозом листвы, в здоровой сжимал мачете, зазубренный и исцарапанный многочисленными заточками. Холод понемногу проникал в его скафандр, потому что неделю назад вспрыгнувший на плечи из засады вродекот выдрал напрочь трубчатую магистраль подогрева. Как будто точно знал, без чего человеку теперь будет труднее всего! Крупа сыпалась с пасмурного неба на Панина и не таяла. Наверное, здесь здорово было бы кататься на лыжах, — думал Панин, переводя дух. — Скольжение такое, что никакой мази не требуется. Разогнаться как следует и ухнуть вниз вон с той горки! Интересно, что там, за этой самой горкой? По-прежнему пепелище, или уже все заросло? Должно быть, заросло… На этой планете все раны заживают, «как на собаке».

Мелко перебирая ногами, чтобы не упасть, он побрел к кораблю. Там его должны были по укоренившейся традиции дожидаться вродекоты. А он в соответствии с той же традицией должен был от них отбиваться. Да при том еще не растерять свою добычу. Так происходило из дня в день, и никаких изменений не предвиделось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация