Но рядом со мной у них появится шанс...
16
Как и было решено, я замыкал процессию. Чуть впереди, почти рядом, шла Анна. Должно быть, комплекс утенка все еще давал о себе знать... От шедших впереди к нам доплывал сигаретный дымок. Ностальгический аромат навсегда ушедших времен. С кухонными посиделками, с бессвязной трепотней ни о чем... да хотя бы о судьбах человечества... со спорами и руганью под водочку, огурчики и сигаретку... А я снова забыл спросить про выпивку. Впрочем, время еще было. Когда придет пора расставаться—а она придет непременно! — так или эдак кто-нибудь из картежников намекнет на возможность отблагодарить меня за безопасное и, что ценно, познавательное путешествие. И я буду знать, что просить в уплату.
Фейри-неразлучники негромко осуществляли взаимное обогащение новыми, увы — бесполезными знаниями: девочка выясняла у мальчика про махайрода и три семерки, а тот давал обстоятельные, но далекие от истины толкования.
Остальные мрачно помалкивали. Не сказал бы, чтобы мне это не нравилось — я всегда любил тишину, находя в ней основной источник внутренней гармонии для себя, — но сейчас резона в том не было ни малейшего.
— Так чем там закончилось с Беней? — спросил я нарочито громко.
— С каким, хрен, Беней? — буркнул машинист.
— А... ну так он сказал про эфедрин, — встрепенулся Астеник, — а закончил по своему обычаю высокопарно и раскудрявисто: «Что же до городских властей, то судьба и местонахождение сити-менеджера мне неведомы... искать его следует, по моему скромному рассуждению, где-то в непосредственной близости от Стены Плача, где он наверняка сует между камней не только записки с традиционными просьбами о личном благополучии, но и купюры самого крупного достоинства, причем зеленые и хрустящие, здраво рассудив, что вряд ли всевышний принимает шекели... А вот с господином мэром все намного проще! Господин мэр, как это всегда с ними случается в часы невзгод, бухают у себя на фазенде, чего и всем желают. Я только что оттуда, вот сейчас со всеми чувствительно распрощаюсь и туда же вернусь, дабы продолжить сей процесс. Итак! Засим позвольте откланяться — в рассуждении никогда и никому впредь глаза не мозолить. Запомните меня таким... не уверен, что вы меня сильно любили, потому что когда изо дня в день, из года в год кто-то врет тебе в глаза, вряд ли он заслужит доброго к себе расположения... но я вас любил... хотя вы в подавляющем большинстве своем уроды и суки... Целую, обнимаю, с вами был... — тут он сделал театральную паузу, с трудом выпрямился и, поклонившись, закончил: — Ве-ниа-мин Головизнин!» Потом, обращаясь уже к оператору, промолвил: «Все, вырубай на хер, пошли к Толику вискаря давить». «Толик» — это он про мэра нашего...
— И что? — полюбопытствовал Носатый с непритворным интересом.
— И все. Оператор вырубил камеру, и больше по этому каналу ничего не показывали.
— А по другим?
— Может, что-то и было, да с электричеством перебои начались, такие броски пошли, что ящик в конце концов не выдержал и спекся. А ремонтировать уже некому.
— На фига ремонтировать... — удивилась дева Шизгариэль. — Приходи в любой магаз и бери какой нужно за просто так.
— Ну да... только какой в том смысл?
— Верно, смысла никакого, — подтвердил Колонель. — Уж лучше сковородку хорошую выбрать, просторную, глубокую, и чтоб не пригорала, я всегда о такой мечтал...
— Зачем тебе сковородка? — хохотнул Астеник. — От тещи отмахиваться?
— Подарить, чудак, — сказал Колонель пренебрежительно. — Той же теще. Чтоб блины пекла. Знаешь, какие у нее блины? Почище шанег...
— Ты ж говорил, что шаньги — ее коронка!
— Мало ли что я говорил...
— Удивительно, — сказала Анна.
— Что удивительно? — отозвался я.
— Все идет прахом, мир катится в тартарары... а еще что-то где-то работает... электричество, пускай с перебоями, но есть... даже телевидение, радио... машины бегают, поезда кое-как ходят...
— Хрен ли «кое-как», — пробухтел себе под нос Хрен Иванович. — Кабы не мост, я б свой состав уже к Обмылинску подводил...
— Это все инерция, — сказал Носатый задумчиво. — Все же человеческая цивилизация — довольно большой и сложный механизм. Так просто он еще долго не остановится. Хотя... остановится непременно.
— А что дальше? — спросила Анна.
— Гм... не уверен, что хочу это увидеть. А ведь придется... наверное.
— Если верить апокрифу Малха, — заметила женщина, — то не придется.
— При чем тут какой-то апокриф!
— Потому что прав оказался не Иоанн, а паршивый полуграмотный раб, вдобавок еще и с одним ухом.
— Читал я этот ваш апокриф, — сказал Носатый. — Не скрою, сходства с тем, что происходит вокруг, немало. Ну так в религиозной литературе, коли поискать, можно всему найти объяснение и поражающие воображение предвидения и параллели. Не в кумранских свитках, так в наскальных рисунках. Помните, не так давно был ажиотаж с календарем майя? И чем закончилось? Пшиком... еще одна проблема двухтысячного года. Даже ни одного астролога за яйца или, если сподручнее, за бороду не подвесили, хотя полагалось бы...
— Что было в двухтысячном году? — спросила дева Шизгариэль.
— Так... лабуда всякая. Но люди на этом неплохо наварились.
— Ерунда этот ваш Малх, — заявил Астеник. — Я тоже читал. А кто не читал?.. Религиозные бредни.
— Может быть, — Анна печально сдвинула брови домиком и вдруг спросила: — А у этого вашего Бени семья есть?
— У Бени-то? — переспросил Астеник несколько озадаченно. — Наверняка есть. Вроде бы с ориентацией у него все было нормально, бабы не жаловались. Лет десять назад он точно был женат на Дарье Несмертиной из администрации... потом развелись, Дарья в Москву подалась на повышение, говорят — за любовником... Богема!
— Такие дни нужно встречать в кругу родных, — сказала Анна. — А не с собутыльниками... на фазенде.
— Смешное— сказал Носатый. — В кругу родных! Как будто это праздник, день рождения. Родные, не родные. теперь это не так уж и важно. Каждый умирает в одиночку. Ну, на крайний случай, рядом с тем, кто обеспечит ему максимально комфортный уход в лучший, верится, мир.
— Я слышал, самые большие специалисты по комфортному загибону — профессиональные киллеры, — объявил Поре Мандон. — Щелк из винтаря с оптикой — и уже в лучшем мире!
— Специалисты, мать их! — вдруг рассердился Колонель. — Ты хоть одного живого киллера видел, толковал с ним, на допросе колол? Винтарь с оптикой... долбаный Голливуд... а две очереди из автомата в упор не хочешь? Или пять выстрелов куда попало, и только последний — в голову? Кровищи по колено, мозги по стенкам... комфорт по самое не хочу!
— А... — произнес юнец с непонятной интонацией. — Товарищ из силовых структур...
