Если бога можно создать, если его уровня можно достичь, то это уже не религия. Это компьютерная игра…»
– Это жизнь, нейрошланг вам в задницу! Жизнь, а не игра!
«Не нравится, как выглядишь со стороны?»
– Он был психом! Мыслил категориями Традиций и чудес!
«Вряд ли за мемуары сумасшедшего убили бы столько людей…»
Сорок Два выругался. Плюнул в монитор грязным ругательством, врезал кулаком по неповинной столешнице и снова выругался – ничем другим он ответить не мог.
Урзак.
Проклятый Урзак, с книги которого начались для Сорок Два поиски истины, безумцем не был. Прав, тысячу раз прав внутренний голос: записки сумасшедшего не поставили бы на уши Исламский Союз, вудуистов и Китай.
– Нейкизм не религия и никогда ею не будет!
«Тогда зачем ты искал чуда?»
Резанули ножом воспоминания: маленькая комната дешевого эдинбургского отеля, раскрытый «раллер» и голос… его голос: «Чудо, мне нужно чудо. Мне нужно чудо. Мне…» А потом – боль. Возможно – смерть. А еще потом – великая разгадка, сделавшая его пророком нейкистов и легендой.
– Чуда не случилось! Наука – вот что привело меня на вершину. Торжество чистого разума!
«То, что ты остался жив после эксперимента, само по себе чудо. Но ты не просто выжил – у тебя все получилось».
– Хочешь сказать, что мне помог дух Поэтессы?
«Тебе достаточно лишь намекнуть, и люди подхватят эту версию. Они готовы принять новую Традицию. Дай им то, что они ищут, то, чего они ждут».
«Нейкизм – переполненное системными ошибками порождение материального мира. Любой уважающий себя машинист читал «Числа Праведности», но Библией она стала не для всех. Книга Поэтессы приятно щекочет самолюбие машинистов, уверяя их в собственной значимости, если не сказать – избранности, но не более того. Люди душой чувствуют Слово, настоящее Слово, и не ощущают ничего сакрального в холодном железе, а потому многие чтящие «Числа Праведности» машинисты ходят по воскресеньям в церковь или расстилают молитвенный коврик пять раз в день…»
Пальцы коснулись прохладной поверхности монитора, надавили на строки, словно выдавливая послание, стирая рассуждения о Традиции из цифрового настоящего. А перед глазами калейдоскопом пробегают виденные когда-то картины: миллион человек возле храма Иисуса Лоа в Новом Орлеане – трансляция с рождественской мессы, тысячи людей, вышедшие на общую молитву в Ланданабаде, – перекрытые улицы, расстеленные коврики, согнутые колени и уходящие в землю лбы.
– Религия дает власть над душами, – хрипло прошептал Сорок Два. – А Эпоха Цифры – это общество свободных.
«Ключевое слово – власть, – задумчиво произнес некто, сидящий внутри Сорок Два. – Разве не ее ты добиваешься?»
Тихие стоны. Обрывистые. Нежные. Возбуждающие.
Растворились в убежавших минутах.
Оставили на память лишь теплое утомление.
– Хорошо… – прошептала Пума.
Она вытянулась на кровати, уткнулась лицом в подушку и тихонько сопела, улыбаясь с закрытыми глазами.
Довольный собой Сорок Два провел рукой по спине девушки, подался вперед, дотянулся до бокала, стоявшего на прикроватной тумбочке, и жадно сделал несколько глотков вина.
– Ты не с нами, – грустно заметила Красная, прижавшись к спине мужчины.
Она слишком хорошо его знала.
Не отвечая, Сорок Два допил вино и вернул бокал.
– Красная, заткнись… Не порти момент… – попросила Ева.
И кашлянула.
– Думаешь о них? – не отставала Роза.
– Помню о них, – уточнил Сорок Два и скривился. – Помню их лица…
Даже сейчас, после упоительного секса, он помнил. Не мог забыть.
Они смотрели, как доны, мать их, корлеоны! Сытые, самодовольные, «всего добившиеся», хотя на самом деле… Хотя на самом деле такие они и есть. Каждый из них и все сразу. Пока он искал путь, пока долбил стену, преградившую дорогу Эпохе Цифры, они прагматично «вписывались» в реальную жизнь. Он совершил невозможное – подарил людям новый мир. Не образ нового мира – это сделала Поэтесса, а мир. Настоящий Мир Цифры. Они же обрели силу и власть. Положение в обществе. Обеспечили себе настоящее. И высокие их слова о стремлении – всего лишь слова. Они не против сохранения системы. Они уже часть ее.
– Они забыли, для чего мы все затеяли, для чего начинали, почему согласились делать то, что теперь они называют бизнесом.
– Может, не забыли? – В ореховых глазах Красной мелькнула грусть.
– Не забыли? – удивился Сорок Два.
– Может, они всегда были такими, – глухо объяснила лежащая на животе Пума. – Может, вы с самого начала шли по одной дороге, но в разные стороны?
Организация dd создавалась как силовое крыло нейкизма, как могучий кулак, позволяющий последователям Поэтессы наносить врагам не только цифровые удары. У истоков глобального объединения наемников стояли энтузиасты, отличные ломщики и машинисты, сумевшие не только наладить работу в сети, но и привлечь крепких профессионалов из ветеранов армий и спецслужб. Постепенно dd вышла на мировой уровень, встав на одну доску с такими мощными преступными организациями, как объединяющий контрабандистов Консорциум Транснациональных Перевозчиков и с работорговцами из Всемирной Ассоциации Поставщиков Биоресурсов. Но при этом dd не вызывала отвращения у обывателей, изрядная часть которых симпатизировала движению нейкистов. Ломщики, бросающие вызов корпорациям. Ломщики, почитающие запрещенные почти во всем мире «Числа праведности» и ждущие наступления Эпохи Цифры, наступления времени полной свободы. Нейкисты виделись в романтическом свете, простые люди не считали зазорным поддержать попавшего в беду ломщика, и dd воспользовалась этим обстоятельством.
Сорок Два помнил времена, когда высший совет организации составляли девятнадцать человек. Молодые, умные, энергичные идеалисты. Теперь их осталось шестеро, и каждый сосредоточил в своих руках огромную власть. Вот только идеи Поэтессы верхушку dd уже не завораживают. Они вписались в общество, убили дух нейкизма, оставив лишь красивый фантик.
Уж не потому ли среди лидеров dd не оказалось ни одного из двенадцати легендарных ломщиков? Ни одного из тех, кто первым вставил «поплавки» в «балалайку». Да, большинство из великих уже в могиле, но ведь остальные исчезли, спрятались, не желая присоединяться к новой версии нейкизма. Неужели они понимали, во что выльется dd?
– Нашим братьям не нужен новый мир, – с грустью констатировал Сорок Два. – Не нужна Эпоха Цифры.
Поэтому они предали человека, способного изменить общество.
А ведь когда-то давно, сразу после сделанного Сорок Два открытия, эти козлы взяли себе цифровые псевдонимы. В знак глубочайшего уважения к легенде, чтоб им нейро-шланги поотрывало. «Здравствуйте, Шестьдесят Девять! Доброго здоровья, Девяносто Один». Смешно! Обозвались цифрами, но ни черта не сделали для продвижения троицы, отговариваясь тем, что «еще не время», что «нужно накопить силы» и «тщательно взвешивать последствия каждого шага».
