Командир 7-й дивизии генерал Кондратенко предложил немедленно посадить в эшелоны и отправить туда хотя бы два полка и снятые с кораблей дальнобойные морские пушки. Начался спор, и хронокорректоры тактично внушили наместнику мысль подтянуть на опасный участок дислоцированные севернее части 1-го Сибирского корпуса генерала Штакельберга.
Глава 17
Кровавый прибой
Вскипятив чайник на примусе, Роман вымылся горячей водой, намылил лицо и побрился, дважды порезавшись. Кровоточащие ранки он прижег одеколоном и залепил чистыми от типографской краски кусочками вчерашнего номера газеты «Новый край». Порезы раздражали, мешая сосредоточить мысли на главной задаче.
Японское командование целеустремленно готовило высадку на пустынный берег возле Бицзыво. Поток событий плавно катился согласно сценарию, который уже осуществлялся как минимум дважды. Сначала это случилось в родной реальности Романа, потом в другой, которая возникла после их чаепития у Крылова, но была переиначена прибытием хронокорректоров в Порт-Артур.
Ситуация полностью прояснилась вчера, 21 апреля, когда наместнику доставили телеграмму из Владивостока.
Перед рассветом 19 апреля, узнав, что весь японский флот собрался возле Порт-Артура, контр-адмирал Иессен без промедления вывел свои крейсера в море. К вечеру отряд в составе четырех броненосных и одного бронепалубного крейсеров и двух миноносцев преодолел около трехсот миль. Оказавшись напротив Сангарского пролива, разделявшего острова Хоккайдо и Хонсю, крейсера привычно занялись пиратством. Утром 20 апреля удалось перехватить два парохода, перевозивших уголь и провиант для вражеских войск. Призовые команды увели трофейные корабли во Владивосток, а крейсера погнались за двумя большими пароходами. «Кинсю-мару» и «Найпин-мару» попытались уклониться от нежелательной встречи, не обращая внимания даже на предупредительные выстрелы. В конце концов Иессен приказал стрелять на поражение, несколько шестидюймовых снарядов угодили в пароходы с дистанции в 15–20 кабельтовых.
Пароходы остановились, передавая по радио жалобы: дескать, русские варвары напали на мирные коммерческие суда. Паровые катера с досмотровыми группами были встречены с обоих пароходов винтовочным и пулеметным огнем, при этом был ранен мичман из команды «Богатыря» и убит матрос с «России». Пароходы, несомненно, были войсковыми транспортами, к тому же в любой момент могли появиться крейсера Камимуры, поэтому Иессен отдал приказ топить без досмотра. «Рюрик» и «Россия» выпустили по две торпеды, пароходы начали тонуть, для ускорения процесса крейсера применили артиллерию главного и среднего калибра.
Пароходы медленно ложились на борт, на палубах появилось множество японцев в военных мундирах, вопивших «банзай» и стрелявших из ружей. Когда пароходы скрылись под волнами, а водовороты утянули на дно изрядное число воинственного неприятеля, русские катера подобрали с полсотни японцев, которые оказались бойцами 4-й пехотной дивизии и 1-й артиллерийской бригады. Взятый в плен штурман «Найпин-мару» показал на допросе, что уже не первый день караваны пароходов перевозят войска в устье реки Тайдон на северо-западе Корейского полуострова. Посчитав эти сведения важными, Иессен отправил оба миноносца во Владивосток, дабы оповестить наместника.
Таким образом, противник собирал 2-ю армию в точке, откуда транспорты могли быстро пересечь Желтое море и достичь Бицзыво. С другой стороны, из этого порта можно было направить войска маршем на север, чтобы усилить японскую армию на реке Ялу. Наместник продолжал колебаться, но все-таки разрешил усилить оборону на опасном участке побережья. Вчера туда отправился полк 7-й дивизии, а сегодня ожидалось прибытие с севера нескольких батальонов Штакельберга. Кроме того, эскадра готовилась выйти в море и дать бой адмиралу Того…
Роман посмотрел на часы, которые показывали начало четвертого, выключил свет, надел мундир и шинель, затянул ремни и вышел из квартиры. На темной улице ждал экипаж, доставивший его в порт.
Встретивший его Георгий сел в пролетку и сказал извозчику:
– Поезжай на вокзал.
– Я думал проводить эскадру, – напомнил Роман.
– Опоздал. Корабли снялись с якоря.
– Обидно. А ты чем занимался?
– Все тем же. Радио настраивал и телеграфистам мозги вправлял.
Радиосвязь оказалась очередным больным местом эскадры. Устройства беспроволочного телеграфа были рассчитаны поддерживать связь на расстоянии до сотни километров, но безграмотные радисты сумели вывести машинки из строя, так что морзянка принималась не дальше десятка морских миль. Все последние дни Гога и Рома паяли простенькие схемы, причем Георгий даже собрал какие-то усилители, так что дальность связи выросла вдвое против паспортной гарантии. Адмиралы были в восторге.
– Кто повел эскадру? – осведомился Рома. – Сам Алексеев?
– Наместник отбывает в Мукден, в свою ставку. Отрядом броненосцев командует Ухтомский, крейсерами – Рейценштейн. Витгефт в качестве младшего флагмана держит флаг на «Победе».
– Ухтомский – темная лошадка. В Желтом море действовал без выдумки, но грамотно. И в трусости не замечен.
– Сегодня у него появится возможность проявить свои флотоводческие качества, – буркнул Георгий.
На вокзале стояли под парами сразу два состава: личный поезд наместника и воинский эшелон, в который садились вооруженные винтовками моряки. Рома знал, что несколько сотен офицеров и матросов с потопленных или разоруженных кораблей получили задачу охранять батареи морских пушек. Всего возле Бицзыво таких батарей было сформировано шесть, и на их вооружении состояло десять 120-мм орудий с крейсера «Боярин» и транспорта «Ангара», а также снятые с миноносцев и вспомогательных крейсеров малокалиберные пушки.
Гости из будущего направились к поезду наместника. Здесь их встретил Эбергард, простонавший с облегчением:
– Наконец-то я вас нашел!.. Его высокопревосходительство гневается, требует вас к себе.
– А что случилось-то? – забеспокоился Роман.
– Узнаете, – произнес флаг-капитан и добавил, поубавив надменности: – Куропаткин прислал донесение о боях на Ялу. Евгений Иванович прочитал и потребовал немедля разыскать обоих.
– Проиграли под Тюренченом, – догадался Гога. – Все-таки проиграли…
Вагон-салон Алексеева показался знакомым – примерно в таком же большевистские вожди ехали в Могилев через четырнадцать с половиной лет, или полгода назад по личному времени хронокорректоров. Наместник встал из-за стола и грозно осведомился:
– Ну-с, молодые люди, что еще вы натворили? – Затем, не дожидаясь их оправданий, продолжил: – Господин генерал от инфантерии Куропаткин сердиться изволят. Пишут, что по вашей вине командиры на реке Ялу не выполнили его приказ!
– Наверное, приказ был идиотский, – вырвалось у Романа.
Неожиданно для него наместник осклабился и произнес миролюбиво:
– Могу поверить. Как я понимаю, Засулич и остальные молодцы не соизволили выполнить приказания Куропаткина, предписавшего при малейшей опасности покинуть позицию. Вместо этого, наслушавшись ваших вольнодумственных поучений, устроили наступной бой и удержали северный берег.
