В настоящий момент из начавшей бой полусотни мехов противника четыре — неподвижно валялись на песке, изувеченные меткими выстрелами моих орлов. А еще с десяток были вынуждены выйти из схватки, получив тяжелейшие повреждения. Против двух уничтоженных и пяти потерявших боеспособность у нас. На этом бой затих сам собой, поскольку обе стороны выдохлись и, практически одновременно, получили приказ вернуться на рубеж атаки. Не знаю, какая ситуация была у наших оппонентов, но почти полтора десятка наших «Драконов» требовали срочного ремонта средней сложности. А остальные — обязательного тестирования и калибровки узлов. Кроме того, все мехи бронебатальона срочно нуждались в заправке и пополнении расстрелянного боекомплекта. Если бы не это, от вражеского отряда остались бы рожки да ножки. А так… командованию бригады пришлось смириться с тем, что в этот раз мы выиграли по очкам.
К сожалению, противник вовсе не считал, что на сегодня — достаточно. В самом начале сражения командир вражеского батальона тяжелых штурмовых мехов бросил в бой только две роты из имеющихся в его распоряжении четырех. А остальные — держал в резерве, невзирая на потери атакующих. И в итоге он добился намеченной цели: вынудить защитников ввести в ожесточенный встречный бой, в котором обе стороны получат неизбежные множественные повреждения и растратят боекомплект, все свои силы. Сейчас, когда сохранившие пусть и ограниченную боеспособность два с половиной десятка наших мехов начали отходить в направлении базы, вражеский предводитель нанес свой завершающий удар. Бросив в бой все резервы, которые у него имелись. В лобовую атаку одновременно с глубокими боковыми обходами во фланг и тыл.
Усиленная бронерота полного состава — двадцать четыре сорокапятитонные машины. Совершенно исправные, с полным боекомплектом и, в довершение всех бед, управляемые свеженькими, только из центра отдыха, пилотами, они сменили своих потрепанных товарищей по оружию и теперь обрушились с неумолимостью горной лавины, гоня перед собой измотанных защитников, полностью расстрелявших боекомплект и выработавших горючее своих мехов до критически низкого уровня.
Тем временем еще один отряд мехов аналогичной численности стремительно шел наперерез отступающим «Драконам», нависая над их правым флангом. Чтобы уже очень скоро поставить командиров поредевших рот перед выбором: либо прорываться сквозь прицельный огонь стреляющего, словно по мишеням, противника, потеряв половину своих, либо двигаться по извилистому каньону. На выходе из которого многократно перекрывших все рекорды выносливости пилотов и их технику опять-таки встретят свежие звенья преследователей. Занимающие, вдобавок, отличные позиции для сосредоточенного огня. Ведь путь по равнине — короче, чем по каньону, примерно вдвое. В данный момент основные силы противника явно собирались устроить нам классические «молот и наковальню». Уничтожив никак не желающих признавать себя побежденными защитников. Без колебаний бросающих в бой все, имеющееся в их распоряжении.
— Третьей роте, выйти в квадрат «два-девять» по улитке четыре.
— Разведроте, выйти в квадрат «два-десять», ориентир «точка».
Логика войны, безжалостная, как сама жизнь, гласит: «Если ты остался жив, значит, вместо тебя погиб кто-то другой». Командование не могло допустить уничтожения тяжелых штурмовых рот. Хотя бы потому, что почти треть машин можно было снова бросить в бой! Естественно, после загрузки топлива и боеприпасов. И для того, чтобы вырвать потрепанные роты из костистых рук уже считающей их своей законной добычей Старухи С Косой, исполнявший обязанности начальника штаба бригады капитан Семерус без колебаний бросил в бой последние резервы. Учебную роту, состоявшую из двух дюжин разномастных машин, только шесть из которых были способны на равных сражаться с противником, и оба звена легких мехов, исполнявшие в бригаде обязанности разведывательной роты.
— Группе «Гром», немедленно выйти в квадрат «два-девять» по улитке три!
Отдав этот приказ, капитан тихо произнес, стараясь не смотреть мне в глаза:
— Полковник, другого выхода у нас нет…
Вот теперь — точно, край! Группа «Гром» — это кадрированный пехотный батальон, подчиняющийся лично мне. Чуть меньше двух сотен сержантов и офицеров, отлично обученных штурмам поселений, промышленных объектов особой опасности и космических кораблей, а также диверсионным операциям. А кроме того — костяк пехотной секции бригады, способный при наличии «пушечного мяса» увеличиться в размерах в несколько раз. Буквально через считаные дни, подтянув новобранцев до своего уровня. Вот только бросать подчиненных майора Гроха в отчаянную контратаку на шагающих монстров противника — все равно что использовать золото в качестве арматуры для бетонных конструкций. Слишком дорого и слишком ненадежно. Обнаруженные еще при сближении, матерые ветераны смогут только как можно дороже продать жизнь. Предоставив таким образом своим товарищам по оружию немного драгоценного времени для подготовки к продолжению боя.
Вот только выставлять в качестве заслона против развернувшихся в боевой порядок «Титанов» — некого и нечего! И если не бросить пехоту в самоубийственную контратаку сейчас, то очень скоро, разделавшись с необученными курсантами-первогодками, сидящими в кабинах безнадежно устаревших образцов боевой техники, лавина вражеских машин захлестнет нынешние позиции пехотинцев. Даже если (берем по максимуму) половина вражеских шагающих монстров получит повреждения, давя массой учебную роту и добивая фактически безоружных «Драконов», то вторая половина — сохранит боеспособность! А подавить последний очаг сопротивления парой дюжин шагающих боевых механизмов класса «тяжелый штурмовой» без временных ограничений на выполнение боевой задачи, не понеся при этом сколько-нибудь значительных потерь, — проблемка для зеленого курсанта, только-только закончившего первый курс обучения.
— Майор Грох! — Я взял микрофон и заговорил враз пересохшими губами: — Это не приказ. Это — просьба! Удерживайте позиции до тех пор, пока не поступит команда отходить…
Спустя непродолжительное время продвижение ударной бронегруппы противника замедлилось, а обстановка на правом фланге — стабилизировалась. Потому что столбы пыли от разворачивающихся на максимальной скорости в некое подобие пехотного заслона грузовиков с солдатами не заметил бы только слепой. А таких среди атакующих — не было. Поняв, что теперь между ним и шагающими механизмами третьей роты находится некоторое количество «пушечного мяса», и рассчитав вероятность получить от замаскировавшегося в складках местности пехотинца с кинжальной дистанции выстрел «Инферно» или накладной заряд взрывчатки, вражеский командир был вынужден сбавить темп продвижения. Чтобы, в буквальном смысле этого слова, выжигать все возможные места расположения моих пехотинцев ракетными залпами и разрядами раскаленной плазмы.
Боя у подчиненных Гроха с мехами противника как такового не было. Был размен. Майор и его подчиненные разменивали свои жизни на время. По крайне невыгодному курсу, навязанному оппонентами. Информации о своем местоположении солдаты, по вполне понятным причинам, не давали. Так что об уровне потерь среди головорезов майора можно было судить только по косвенным признакам. Вроде процентного соотношения площади обработанного вражескими мехами грунта к общей площади вероятного местоположения пехоты. Прежде чем использующий ту же методику вражеский командир отдал приказ продолжать движение, майор Грох должен был потерять не менее трех четвертей своих бойцов…
