— В настоящий момент у внешних железнодорожных ворот Станции скопилось до пятнадцати тысяч человек. Мы предполагаем, что они попытаются прорваться внутрь.
— И что вы собираетесь предпринять?
— Все необходимое.
Прохоров был тверд, но по сравнению с ним Щеглов производил впечатление человека, сделанного из оружейной стали. Бесстрастный, абсолютно спокойный, а главное — абсолютно уверенный в своей правоте. Дознаватель, начальник Управления Дознаний, первый заместитель директора московского филиала СБА… Палач Мертвого и самый его доверенный помощник, об уме, проницательности и жесткости которого слагали легенды. Моратти понимал, что Щеглов, если потребуется, с приказом «открыть огонь» медлить не станет. У Слоновски появился достойный вожак.
— Если прольется кровь, вы, комендант Щеглов, отправитесь под суд.
— Станция — объект повышенной опасности, — ровно ответил Мишенька. — Мы имеем право стрелять.
— Но не в мирную демонстрацию.
— Перечитайте устав СБА, господин президент. В нем ничего не сказано о том, как должны выглядеть нарушители охраняемого периметра.
Мишенька отключил связь и посмотрел на Прохорова.
— Что у ворот?
— Шесть «Пугачей», пять бронетранспортеров и две сотни безов со спецсредствами для разгона толпы. Место узкое, возможно, задержим. — Слева и справа от железной дороги были установлены рогатки и ряды колючей проволоки. Были и мины, однако не в тех количествах, что на других направлениях. Беспрепятственно толпа могла идти лишь по полосе шириной в шестьдесят метров, и этот факт позволял Прохорову надеяться удержать «зеленых» на первом периметре. — В резерве еще три сотни…
— Обычные безы? — перебил заместителя Щеглов.
— Да.
— Пусть остаются в резерве. Что со второй линией?
— Мы сменили оружие на травматическое. Жертвы будут, но в минимальных количествах. Надеюсь, это их остудит.
— Не просто остудит, они должны там захлебнуться. — Мишенька вывел на экран карту проблемного участка. — Толпа не должна пройти дальше второго периметра. Только в этом случае… — Договаривать Щеглов не стал, Прохоров и так знал, о чем предупреждали аналитики. — Что Слоновски?
— Как только ты объявил тревогу, внутренняя безопасность, согласно боевому расписанию, заняла «периметр О».
— Хорошо.
Четвертая, тайная и последняя линия обороны — «периметр 0» — проходила по крайним постройкам Станции, скрытно соединенным в единую защитную цепь. Эти укрепления находились в полном ведении Слоновски, и там не было ни травматического оружия, ни гранат со слезоточивым газом, только боевое оружие.
— Хорошо, — повторил Мишенькаг. — Я предупредил Патрицию, что обратный отсчет включен.
Как и ожидала Эмира, приблизиться к железнодорожным воротам без помех демонстрантам не позволили. Едва первые ряды фанатиков перешли невидимую черту — приблизительно в ста метрах от периметра, — в толпу полетели гранаты со слезоточивым газом. Целый рой гранат, создавших на пути нападавших плотное облако.
Репортеры взвыли от восторга, а толпа — от ярости.
Но не остановилась.
Фанатики прекрасно знали, что их ждет, и хорошо подготовились к такой ерунде, как газ. Тысячи человек едва ли не одновременно натянули на физиономии защитные маски и устремились к рядам колючей проволоки, служившей первой стеной Станции. Ломиться в запертые ворота «зеленые» не стали.
— Но ведь их здорово порежет, — пробормотал Чайка. — Неужели они не понимают?
— Ты забываешь о транспарантах, — ответила Эмира, напряженно вглядываясь в происходящее. — Ставлю сто юаней против двух рублей, что они с секретом.
К тому же, возможно, у кого-то из шествующих в авангарде «зеленых» есть при себе кусачки или ножницы. Или еще какой-нибудь инструмент для борьбы с заграждением.
— Двух рублей жалко.
— Молодец.
Защитники Станции сделали все, чтобы железнодорожная ветка — наименее укрепленный участок периметра — стала неудобным направлением для штурма. Ров перед первым рядом «колючки», ров позади. Бетонные блоки, торчащие из земли металлические штыри… А также очереди из травматического оружия, нескончаемый поток газовых гранат и водометы, включившиеся сразу, едва «зеленые» подошли к ограждению. Безы отлично подготовились к отражению атаки, однако противостоящие им фанатики не думали о себе. Они упрямо перли на колючую проволоку, натыкались на штыри, блевали от газа, корчились, схлопотав резиновую пулю в грудь или лицо, но задние ряды продолжали напирать.
— Остановим Ад!
— Остановим Ад!!
Живой поток прорвал «колючку» и рванул вперед.
— Пора, — поняла Эмира. И подозвала стоявшую у внедорожника Тураеву: — Фатима, нужно ударить придуркам в бок. Это даст безам время на перегруппировку…
— Эмира, все плохо, — тихо ответила та, виновато глядя майору в глаза. — Только что пришел приказ: ты временно отстранена и должна вернуться на базу. Мне велено не принимать активных действий, чтобы не подвергать ненужному риску личный состав.
«Молодцы!»
Эмира даже ругаться не стала — какой смысл? Спланировавшие акцию люди знали майора Го как исполнительного, верного Уставу офицера. Пока эти качества были нужны, майору Го позволяли делать в Кайфограде все, что она считала нужным. В настоящий момент ситуация изменилась, и майору Го велено не путаться под ногами. Все правильно. Лишнее доказательство того, что за «Остановим Ад!» стоит весомая структура.
— Для предотвращения беспорядков в Кайфоград направлено два десантно-штурмовых полка ОКР, — по-прежнему тихо продолжила Фатима. И вздохнула: — Похоже, Эмира, здесь начинается война.
«Зеленые» прорвутся как можно дальше, а затем в дело вступят военные. Было ли так запланировано заранее, или же командование ОКР оперативно среагировало на происходящее — не важно. Важно другое: флот в стороне не останется. День «X» наступил.
— Когда прибудут десантники?
— Минут через тридцать.
Го помолчала, а затем, глядя бывшему заместителю в глаза, спросила:
— Ты ведь не заставишь меня возвращаться на базу?
Они с Тураевой служили не один год, прошли через кучу военных конфликтов, не раз прикрывали друг друга, делились патронами и едой, но ведь люди непредсказуемы… К счастью, не в этом случае.
— Я сообщу, что ты туда отправилась, и отвернусь.
— Спасибо.
— И… — Фатима взяла Эмиру за руку. — На всякий случай: прощай.
— Прощай.
Лишние слова ни к чему. Короткое прикосновение, короткий, полный дружеского тепла взгляд, и Тураева вернулась к внедорожнику. Она догадывалась, что у Го есть некое важное, неизвестное ей дело, и не хотела мешать. Именно потому, что они с Эмирой служили не один год, прошли через кучу военных конфликтов, не раз прикрывали друг друга, делились патронами и едой…
