Иногда даже мне было сложно понять Андреича, особенно когда он использовал какую-то специфическую терминологию древних времён, поэтому я с умным видом покивал, показывая, что слежу за полётом начальственной мысли.
— В силу этого, — Большой Ви отхлебнул ещё раз из глиняного стакана и поставил опустевший сосуд обратно на стол, — задачу по поимке залётного гостя считать второстепенной! А основная — вот! — И он достал из бокового кармана куртки мягкую пластиковую папку, скрученную в трубку.
«Ничего не понимаю! — естественно, крик мой был беззвучным. — Дядя, не компостируй мне мозги!»
Постаравшись сохранить внешнюю невозмутимость, я взял папку.
«Так, ближние пригороды Города. Юго-восток — Я внимательно разглядывал карты. — А это то же направление, но несколько дальше. Если быть совсем точным, то почти на сотню километров в сторону Нижнего». Помеченные на карте точки ни о чём мне не говорили, и я вопросительно посмотрел на Андреича.
— А это, Илюха, нашим «пасечникам» нужно. Точка «тридцать четыре» на первом листе — аэродром легкомоторной авиации. В последние годы до Тьмы спортивные аэроклубы там были. Всякие авиетки, — слово незнакомое, но по контексту я понял без перевода, — «аннушки»
[84]
для парашютистов-любителей и вертолёты, — последнее шеф слегка выделил голосом.
— Что, запчасти закончились?
— Почти да. Но там и рабочие машины могут быть, или те, которые ещё восстановить можно.
— Понятно. А вторая точка?
— Люберцы. КБ Камова. У них там испытательная площадка была, может, что и осталось. А третья — ты точно будешь смеяться.
— Я пока ничего смешного в задании не услышал.
— Сейчас услышишь! — Тон «дяди» изменился, помнится, он таким же голосом рассказывал нам с Яном страшные сказки на ночь. — Третья точка — это памятник! Там «Крокодил»
[85]
на постаменте стоит! Естественно, некомплектный, но техники сказали — кое-что с него снять можно. Если стоит, конечно.
— Дядя Виталий, — рядом никого не было, так что можно было не «официальничать», — а ведь в Столице завод вертолётный был. Конструкторского бюро Миля, так, кажется?
— Был, отчего ж не быть. Но Васька, отец твой, земля ему пухом, туда ещё в семнадцатом году ходил.
— Ну и?
— Головешки — «Яузская полоса», сам понимать должен.
В эту зону, по нашим подсчётам, прилетело как минимум три боеголовки, и в результате вдоль небольшой московской реки получилась «мертвая полоса» длиной в семь и шириной в полтора километра. Сам же отец мне и объяснял, как много секретных институтов и всяких военных объектов там находилось. А если добавить, что сучьи амеры ещё и железнодорожный узел в паре километров оттуда накрыли — то совсем весело выходит.
— Да понимаю я, но неужели на складах разрушенных никто не копался?
— Копались, но немного поздно получилось. Что-то там связанное с ускоренным износом материалов и повышенной коррозией. Мне Матвей Владимирович объяснял, да я по скудоумию своему не запомнил. «Сапог», что с меня взять?
Называть тупым Виталия Андреевича я не стал бы и с великого перепоя — он до сих пор, несмотря на его шестьдесят пять, большинству молодых Следопытов по соображалке фору даст, и это — если забыть, что он на четырёх иностранных языках говорит. А если и славянские включить — то семи. Но не доверять словам деда Матвея — старенького уже доктора физико-математических наук, такого у меня и в мыслях не было. Я только недавно начал понимать, что называется, по-настоящему, какое великое дело наши отцы сделали. Следопытство и боеспособность — это, конечно, замечательно, но погремушки — если по-хорошему. А вот то, что у нас в школах дети учатся и целых два института — вот что главное! И врачи свои есть, и агрономы, и инженеры с химиками. Мало, но есть! И не только старые на общинном коште живут, но и новые появляются!
— С Люберцами понятно. А на втором листе?
— А это ещё одна хохма былых времён — склады авиации ВМФ в Коломне.
— «ВМФ» — это же флот, верно?
— Именно так; В смешное время довелось нам, старикам, жить. Может, слышал про завод подводных лодок в Нижнем?
Я опешил:
— Что катера и моторки там строили, я знаю, но подводные лодки?!
— Да, было такое. Ну, сейчас мы дела давние вспоминать не будем, вот… — Виталий Андреевич осекся, вспомнив, что говорить «когда вернёшься» в нашем Братстве не принято, — напьюсь у вас с Лизкой на свадьбе и расскажу. А теперь самое главное — то, что только тебе доверить могу. — И он пододвинулся вместе со стулом практически вплотную ко мне.
— Да что такое, дядя?
— Илюшка, понимаешь… — Он непривычно замялся в непритворном смущении. — Вышли на нас, точнее — на меня и Андрея Воротникова, люди с Юга. Помощи попросили, — и, заметив, как я возмущенно вскинулся, положил мне на плечо свою далеко ещё не слабую руку. — Сиди, племяш! Знаю, о чем сказать хочешь, но ты выслушай меня вначале! Люди доказательства веские предоставили, что в тех делах кровавых нынешнее их руководство — ни ухом ни рылом! Нашлась одна гнида сучья. А сейчас им помощь нужна. Русские же люди, понимаешь?!
