И точно так же судьба обошлась с обитателями других крупных городов. Я знаю; поскольку сам пять раз ходил в дальние рейды, доходил до Смоленска на западе и Рязани на юге, видел развалины Петербурга и Казани, Нижнего Новгорода и Ярославля. И другие из наших тоже видели. Не так много, конечно, но не зря Тушканчик так обижается, когда кто-то его происхождение упоминает. У нас почти везде американца на клочки голыми руками разорвут, если только он не в танке сидеть будет, хотя если в танке — то тоже разорвут. Вместе с танком!
— Мы к Городу едем, на юго-восточную окраину, потом — в область, — отвлёкшись от невесёлых мыслей, ответил я.
— Тогда два варианта есть… Какой выберем?
— Через север поедем. Ты не знаешь, у Яхромы мост починили?
— Да, ещё в том году. Не видел разве? Вроде в рейд недавно ходил?
— Я напрямки мотался, по Волоколамке.
— Значит, сейчас до Клина, а там — налево. А уж потом решим, или по мосту, или в Дмитрове — по наплавному.
— Да.
Связавшись по радио с Гедеваном, я доложил о предполагаемом маршруте, записал частоты и позывные следопытских групп, работающих там, и мы поехали дальше.
* * *
…Вот уже шесть часов мы в пути, места вокруг хорошо знакомые, водитель у нас отличный, и дороги более-менее проезжие, а потому за это время мы добрались аж до Радонежа. И это если учесть, что кусок Большого Кольца от Каменки до Сергиева Посада уже давно разрушился и пришёл в полное запустение, и добираться до нужной точки нам пришлось узкими местными дорожками.
Вообще, нынешняя дорожная сеть довольно сильно отличалась от старой, неплохо знакомой мне по рассказам наших стариков и картам. «Быстрые дороги» со множеством сооружений люди первые лет десять в порядке поддерживать не могли, и мосты, и путепроводы обветшали, асфальт растрескался и был унесён снегом и водой, так что теперь о магистральных шоссе, гордо рассекавших пространство, говорили разве что высокие насыпи, заросшие кустарником, да остатки дорожных сооружений. Даже основная транспортная артерия, делившая нашу Общину на две неравные части, бывшая до Тьмы «федеральной трассой М-10 „Москва — Санкт-Петербург“», представляла собой широкую расчищенную полосу, аккуратно посыпанную щебёнкой, с редкими участками, выложенными разноформатными бетонными плитами. Что уж говорить о краях малонаселённых? Хотя отец мне как-то говорил, смеясь: «В старое время отрезок от Твери до Новгорода считался самым плохим, а теперь, наоборот, только он и работает нормально».
Немного посовещавшись, решили завернуть всё же в Посад, отдохнуть у тамошних монахов, а заодно и новости узнать. Относительно недавно в регионе проложили и наладили компьютерную сеть — отдалённый аналог древнего Интернета, но воспользоваться терминалом мы перед выездом не сообразили, к тому же от людей новости и сплетни узнавать — оно, на мой взгляд, надёжнее как-то — по крайней мере, видно, когда собеседник привирает, а когда просто фантазирует. А у меня ещё и хорошие знакомцы в Софринской бригаде среди высокопоставленных иноков имелись. Виталий Андреевич их в шутку «ментомонахами» называет. Но только среди своих.
Сказано — сделано, и через четверть часа мы уже подъехали к первой заставе Посада, стоящей в том месте, где от Ярославского шоссе ответвлялось шоссе Московское. Из монументального блокпоста, построенного из бетонных блоков, вышел здоровенный, под два метра, детина с нашивками старшего инока на рукаве серой камуфляжной куртки и большим крестом на чёрной вязаной скуфье.
[88]
У нас, правда, такие шапочки называют по-другому — «менингитками». Но в чужой монастырь со своим уставом лезть не следует, и, навещая посадских или других каких соседей, живущих отличным от нашего укладом, я старался себя контролировать.
— Старший боевой инок Громовержцев, начальник дорожной заставы, — поприветствовал нас здоровяк, поправив «семьдесят четвёртый» «Калашников» со складным прикладом и подствольником, при его габаритах выглядевший совсем несерьёзно.
— Как в Твери дела?
«Хм, опытный мужик, сразу опознал! — отметил я про себя. — Хотя для соседей в этом особой проблемы нет — новый „Тигр“ из Арзамаса, на всех „горки“, ухоженных стволов до хрена… И гадать не надо».
— Следопыт Заноза, начальник рейдовой партии, — представился я в ответ, показав жетон. Надо понимать, что окно я открыл ещё на подъезде к посту — без проверки посадские в город мало кого пускали, хоть и славились жалостливостью «Христа ради». Правда, это — больше к «домашним» монахам, а не к «боевым».
— Приветствую достославного путешественника! — Некоторая вычурность речи была свойственна подавляющему большинству обитателей этого анклава, включавшего в себя все территории от Софрина на юге до Плещеева озера на севере, и от Дмитрова на западе до Киржача на востоке. — Вы к нам по делу или проездом?
— Можно сказать, что по делу. Не подскажешь, наставник Никодим сейчас в городе?
— Да, у себя должен быть, на тренировочном подворье.
Я, вспомнив некоторые детали, попросил:
— Не в службу, а в дружбу, звякни, скажи, что к нему в гости Заноза приехал.
— Обождите, — и, махнув рукой кому-то во втором укреплении, инок скрылся в доте.
«Сразу видно, что жизнь тут спокойнее стала, — пришло мне на ум. — Раньше, чтобы подъехать к этому блоку, надо было преодолеть лабиринт из бетонных надолбов под прицелом минимум трёх пулемётов, а сейчас — благодать, но пропуск в „Цитадель Света“ всё равно лучше заранее получить…»
«Цитаделью» мы между собой называли территорию Троице-Сергиевой лавры. Давным-давно, я уже сейчас и не вспомню точно в каком году, один из молодых Следопытов, побывавший в экспедиции в этих краях и прочитавший перед этим Толкина, так впечатлился увиденным в Сергиевом Посаде, что сравнил древний монастырь и его обитателей с Гондором. Так с тех пор и пошло. И многие здешние обитатели сами использовали этот топоним. Брат Никодим — точно.
Хоть это может показаться странным, но Следопыты были по большей части людьми начитанными, не зря же я вспомнил про тот книжный магазин, и молодыми, отчего некоторые наши словесные построения вызывали оторопь у чужаков. К примеру, когда посадские воевали с владимирскими в двадцать шестом году, то мы даже в официальных отчётах называли этот конфликт «Войной за Кольцо» или «Войной Кольца». Почему? Да потому что камнем преткновения тогда стал город Кольчугино с его предприятиями, а творчество древнего английского писателя было популярно. Воевали же местные долго и упорно, и было за что! Завод по выпуску генераторов и электродвигателей, кабельный завод, предприятие «Кольчугинская сельхозтехника», делавшее отопительные котлы, работавшие на отходах деревообработки, бетонный завод. После почти десяти лет войны до кого-то всё же дошло, что ещё немного, и воевать станет не за что, и ранее непримиримые враги пошли на попятный. Четыре года назад это было. Мы так обрадовались! Ведь до того на восток Московской области приходилось добираться через «Зону Смерти» — выжженные американским ударом западные и южные районы. Слишком много до Тьмы там было стратегических и военных объектов.
