Как платил Незнайка за свои вопросы,
Что скрывал последний злой патрон,
И чему посмеивался Санька Матросов,
Перед тем как шишел-мышел, пёрнул, вышел вон.
Москвича Калугина сменил сибиряк Летов, мысли мои приняли другое направление, и я посмотрел на часы. «Гады бандитские, почти два часа у нас спёрли!» Стрелки показывали без двадцати девять.
— Чпок Занозе, — сказал я в микрофон, немного убавив звук.
— Да, командир. Слушаю, — немедленно откликался Андрей.
— Ты сколько из своей колымаги по максимуму выжать сможешь на этой дороге?
— Полтинник — легко! Больше — не знаю, я в подвеску не лазил.
— Внимание всем! Заноза в канале. Ускоряемся до шестидесяти, время поджимает!
Это знает моя свобода,
Это знает моя свобода,
Это знает моё поражение,
Это знает моё торжество,
Это знает моё поражение,
Это знает моё торжество.
* * *
— Федя, подними антенну! — попросил я Говоруна, а сам полез в кабину, рацию настраивать.
Через три минуты я глубоко вздохнул и, включив микрофон, чётко и внятно произнёс:
— Маленькой ёлочке холодно зимой!
Спустя пять бесконечно долгих секунд динамик ответил:
— Встанем под ёлочкой в дружный хоровод, весело, весело встретим Новый год! Мы у местного стадиона, рядом с машиной, на которой дедам стыдно было ездить.
Я слегка растерялся, но потом понял, что стадион находится на берегу Оки.
— Понял вас, выдвигаемся, мы — на двух «Тиграх», если знаете такие машины.
— Знаем, ждём.
— А почему только на «Тиграх»? — поинтересовался Говорун.
— А «уазик» пока тут, в тенёчке, постоит. В конце концов, мы не на базар едем. Ты с Чпоком останешься — барахло рассортируете и покомпактнее уложите. Хоть и старьё в основном, но ты там посмотри, может, что-то в порядок привести можно.
— Ага, понял. Когда назад планируете?
— Хрен его знает, товарищ генерал! Собака след не берёт! — отшутился я и скомандовал: — По машинам! Мы в голове!
Коломна относилась к атакованным городам, и, чем пробираться по заваленным обломками улицам, было быстрее и проще сделать небольшой крюк и выйти к нужной точке со стороны реки. Становилась понятной и логика наших гостей: стадион на окраине города — ориентир хороший и в развалины лезть не надо. Я заранее, ещё пока ехали по Егорьевке, проштудировал «библию», благо наши сюда в своё время ездили, искали оборудование на заводе, выпускавшем тяжёлые станки и спецоборудование для нефтянки, и выяснил, что городу досталось неплохо: враги целились и в военное КБ, занимавшееся разработкой зенитных ракет, артиллерийское училище и ту самую Центральную авиационно-техническую базу ВВС и ПВО ВМФ России, на которую меня нацеливал Андреич. Сколько я таких городов за свою жизнь перевидал? Дюжины три, никак не меньше! Как объяснили мне те, кому ещё до Катастрофы работа была — Родину защищать, американцы на нас попытались реализовать модернизированный «югославский сценарий». Разрушить ключевые узлы инфраструктуры и управления, дождаться анархии и разрухи и взять всё, устранив при этом страну-конкурента. Для многих городов, вроде того же Воскресенска или Уфы, и ядерные боеголовки не понадобились. Что будет при попадании парочки «томагавков» в завод оргсинтеза или НПЗ, можно и сейчас, спустя три десятилетия, представить: море огня, потоки какой-нибудь фосфорной кислоты, сжигающей всё живое, или зеленоватые облака хлора, окутавшие город-«миллионник». А если добавить к этому отсутствие единого управления, прерванное энергоснабжение, лесные пожары… Ад на земле, короче! Я почему столицу Башкирии вспомнил? Потому что был у нас один парнишка оттуда, Андрей Мильсов. Мы с ним сдружились сильно, когда в своё время по развалинам лазили, так его родители мне рассказали, что на родине их могло приключиться. Они-то в наши края в две тысячи одиннадцатом перебрались, отца на работу сюда перевели.
Пока я думал о вечном, наша колонна проехала через частный сектор и выбралась к реке Коломенке. Слева, у слияния последней с Окой, моё внимание привлёк уже виденный ранее стадион, больше похожий на постройку инопланетян, а впереди, на горе, нас встречали стены древнего Коломенского кремля. Красные, с мощными контрфорсами, они выстояли и в этом катаклизме.
— Илюх, ты не знаешь, в каком году это построили? — нарушил молчание Иван.
— Точно — нет, а так… в шестнадцатом веке или семнадцатом.
Чпок притормозил.
— Это что же получается — они тут уже четыреста лет стоят? — спросил он, развернувшись ко мне.
— Выходит, так. А может, и все пятьсот.
— Вот это да! Слушай, командир, я всё спросить хотел, ты Московский Кремль видел?
— Видел. В бинокль. Развалины… — раздельно, чуть ли не по слогам ответил я.
— А…
— Другие ходили, я — нет! — предвосхищая следующий вопрос, оборвал я нашего водителя. — Ты направо поворачивай, а не сиди варежку разинув.
Андрей смутился, воткнул передачу, и мы медленно двинулись вверх по Коломенке, удаляясь от памятника русской старины.
— Андрюшка, — лицо Тушканчика появилось над моим плечом, — ты небось про Алмазную Палату хотел расспросить, верно?
Чпок буркнул в ответ что-то не очень разборчивое, всем своим видом демонстрируя, что в настоящий момент его гораздо больше занимают ямы на дороге, а не какие-то там легенды мародёров.
— Да ладно тебе, не менжуйся! — Отвязаться от Ивана иногда и мне бывает сложно, а уж нашему «новобранцу» так вообще… — Мы тоже молодыми были, и тоже вопросы дурацкие задавали. Верно, Илья?
— Конечно! Как же без этого? — поддержал я его игру.
— Во! Слышал, что командир сказал? Так что давай, не шифруйся от своих-то!
— Да нет, я не про Алмазные Палаты, — оттаял Чпок. — Мне просто интересно, уцелело ли там хоть что-то? А то на картинках и в кино видел. Красиво очень.
— О, так ты Правильно спросил, Илья и наяву Кремль видел. Помнишь, — обратился он уже ко мне, — ты в детстве рассказывал, как вы с батей твоим по мосту ехали?
Пришлось рассказать Чпоку про моё детское воспоминание, когда мы с отцом прекрасным весенним утром отправились со своей Шаболовки в гости к Андреичу, и машина наша, проскочив по пустынной в этот ранний час Якиманке, выехала на Большой Каменный мост, и передо мной открылся Кремль во всей своей красе. Сверкали в лучах низкого солнца купола Василия Великого и соборов, кирпичные зубчатые стены казались мне тогда сделанными из ярко-красного мармелада, а колонны дворцов — из сахара. Андрей так заслушался, что «Тигр» наш угодил колесом в рытвину, и он чуть не прикусил язык!
