— Андрей, ты чего? — повторил свой вопрос прапорщик. — Мужики двести верст к нам добирались…
— Не сильно ноги стерли? — издевательским тоном оборвал его продавец. — Или ты за Ильичом в пекло попрешься? Так девяносто лет назад за одним уже сходили… Короче, вы как знаете, а я пошел! Наташка, — обратился он к молоденькой девушке, испуганно следившей за нашей перепалкой, — ты со мной или с ними?
Девушка мотнула головой и еще больше съежилась в кресле.
— А, ну как же, — вставая, протянул он. — «Любят бабы лейтенантов, у них ремень через плечо! Получают по пять тысяч и тарам-пам горячо!» — издевательски пропел он, наклоняясь к здоровенной сумке в «тактическом» исполнении.
— Слышь, Федоров, — старший прапорщик вышел из ступора, — ты только со своим барахлом уходи… Что там у тебя было? Мобила, очки и «двенадцатая» во дворе? Вот и угребывай!
— А вы хозяйское добро дербанить будете? Не выйдет, Колюня! — Он выпрямился и направил в грудь милиционеру стоявший до этого за креслом дробовик. — Уйди с дороги, ментяра! А ты, капитан, сиди спокойно! — черный глаз ствола уставился мне в лицо.
— Ну ладно, завалишь ты нас, — насколько мог спокойно сказал я, — но там снаружи еще шесть человек.
— Семь, — добавил Долгополов. — В зале еще Маринка, жена моя. А уж на стрельбу-то она всяко отреагирует. Сам учил.
— Вот, и это — если не учитывать постов на улице и в торговом центре… — продолжил я давить на «инсургента». — А на «двенашке» от «крокодила» хрен уедешь. Так что опусти ствол, придурок. Патронов у тебя даже на тех, кто в здании, не хватит.
— Верно, в «фабарме»
[64]
патронов «шесть плюс один», и магазин подствольный, быстро не перезарядишь. Просчитался ты, Андрюша…
— А ну заткнись, падла ментовская! — Че Гевара местного розлива сильно ткнул прапорщика стволом в лицо, а когда тот отшатнулся — еще раз. И еще…
Логика непрофессионала непредсказуема, но и подготовка настоящим бойцам уступает. Причем не обязательно технически. Те же мастера «практической стрельбы» дырявят бумажные мишени и «роняют» попперы зачастую не хуже элитных оперов и спецназовцев, но есть один момент, в котором они последним уступают, — классическое: «Доска не может дать сдачи!» из фильма с легендарным Брюсом Ли. Мишени в ответ тоже не стреляют, и никому не придет в голову прикрутить в «коридоре» растяжку…
Потеряв над собой контроль и увлекшись «наказанием», Андрей забыл про нас с Соколовым и опрометчиво сократил дистанцию. Ко мне он сейчас стоял правым боком, а дробовик, которым он тыкал в лицо Долгополову, находился на уровне плеч — пожалуй, самая плохая позиция для «человека с ружьем» в данной ситуации. Теперь Федорову, чтобы выстрелить в меня, надо менять положение ног и разворачиваться всем корпусом…
«А пальчик-то у тебя, как у путнего, на спусковой скобе лежит, а не на спусковом крючке». Отметив эту деталь, я, не вставая с кресла, сильно пнул в колено выставленной вперед его правой ноги и, оттолкнувшись от поручней кресла, взмыл в воздух. Заваливаясь назад, бунтарь ухитрился все-таки перенести палец на спуск, но выстрел раздался, когда ствол дробовика уже смотрел в потолок. Положив обе ладони на плечи противника, я «натянул» его на взлетевшее колено. Попал удачно — в район почек. И тут же резким одновременным ударом обеих рук по локтевым сгибам выбил оружие.
«Теперь захват за лицо, перевод в положение на колени и окончательная фиксация…»
— Ну ты и сука, Андрюша! — выдохнул прапорщик, вытирая кровь, текущую из разбитого носа.
— Спокойнее! — это ребятам, которые, заслышав стрельбу, распахнули входную дверь и замерли на пороге, наставив на всех присутствующих «Калашниковы». — Все уже разрешилось…
— Какого члена?! — продолжая удерживать на болевом глухо воющего «инсургента», я повернул голову на звук.
«О, царь-батюшка проснумшись!» На пороге оружейной комнаты стоял Федосеев и изумленно таращился на происходящее.
— Да вот, Ильич, сука у нас завелась… — разъяснил ситуацию Долгополов и неожиданно сильно пнул Федорова в бедро. Тот взвыл громче и попытался отстраниться, но держал я его крепко.
— Банду предложил сколотить, вояк наших к ногтю, а самим погулять напоследок… — продолжил свой рассказ прапорщик. — А как мы не согласились, так за ружбайку ухватился, мне, вишь, марафет навел…
— Что ж ты, гад, сотворил? — Хмель с директора совсем слетел. — Эх, видно, промахнулся я, когда тебя на работу взял… Капитан, что с ним делать будем?
— Отпустим. Как уезжать будем, так и отпустим. Грех на душу брать не буду… А пока свяжите его и посадите куда-нибудь, чтоб под ногами не пугался.
Милиционер с помощью Порошкина отконвоировал горе-бунтаря в торговый зал.
— Так чего надумали, господа офицеры? — Ильич устало опустился в кресло, по лицу было видно, что мужик переживает по поводу такого поведения своего сотрудника.
— Для начала нам необходимо вывезти часть оружия на базу. При таких скромных силах — это слишком лакомый кусок для… — я на секунду задумался. — Для таких, как этот! — рукой показав на стену, где, по моим расчетам, должен был сейчас находиться Федоров, я продолжил: — К тому же у нас в гарнизоне очень плохо со стрелковым оружием — Ржев, где находились мобсклады, накрыло ядерной боеголовкой.
— Ну да, там же МиГи стояли, — пробормотал Ильич, в задумчивости теребя нижнюю губу.
— Затем мы организуем колонну для вывоза беженцев. Сдается мне, что уже завтра в этих краях будет так «горячо», что смерть от лучевой болезни гарантирована.
— А кого за беженцев считать будете?
— Всех, кого встретим. Понятно, что те, кто откажется, могут остаться. Часть оружия пойдет на вооружение охраны конвоя. На всякий пожарный… Да и с мародерами мы уже сталкивались.
— Я тебя понял, капитан. План толковый. Что от меня требуется?
— Организовать погрузку оружия и боеприпасов, ну, и представить меня соседям.
— Только огнестрел берете? Тут у меня много чего полезного по нынешним временам имеется. Костюмы рыболовецкие — их вместо ОЗК запросто носить можно, палатки, обувь… Из снаряги кой-чего.
— Это погрузим на автотранспорт. Ну что, за работу?
* * *
Первым делом мы направились к ближайшему кафе — как сообщил Федосеев, «его даги держат, но ребята неплохие». Насколько неплохие, я понял сразу, когда после нашего стука открылась дверь. За брючным ремнем открывшего нам парня лет двадцати пяти я заметил потертый ТТ.
— Хозяин здесь? Поговорить надо! — Маску я с лица стянул, как только дверь начала открываться.
