Но это я так, больше для поддержания собственного тонуса мысленно бухтеть начал… И морального стимулирования, хотя дополнительного ускорения самому себе придавать не надо — голодная семья — тот ещё стимул!
Встречать Витальку я не пошёл — не маленький, сам разденется, а налил ещё одну кружку чая. И знак внимания, и целесообразно — в противогазе в дороге не больно-то попьёшь. А из-за накидок всяких потеем мы — только в путь. Я за три дня килограммов пять сбросил, нажранных за последние пять лет сытой семейной жизни. Ирка теперь не будет похлопывать меня по жировым отложениям, повторяя фразу из анекдота: «А кто тогда тот лысый пузан, что с нами живёт?» Но, честно говоря, лучше быть пузаном в мирное время, чем стройной фотомоделью во время войны.
— Привет, привет! Как у вас тут дела? — Виталик плотно прикрыл за собой дверь, хотя до войны её закрывали только когда гулеванили, уложив детей спать.
— Норма, большой белый хозяин! Чайку?
— Это хорошо, что норма, — Сибанов уселся на стул рядом со мной и взял кружку.
«Ага, не один я страдаю без сладкого!» — без особого, впрочем, злорадства подумал я, заметив, что, отхлебнув, он потянулся к центру стола, где обычно стояла сахарница, но, не найдя, отдёрнул руку.
— Что снаружи?
— Юные Гейтсы запряжены и обещали за неделю управиться, заодно какой-то там Интернет локальный пытаются выдумать.
— ИнтрАнет?
— Может, и так — я не очень понял, чем они отличаются.
— Если у них выйдет — будет здорово! — «Хорошие новости — это всегда приятно, тем более сейчас, когда их в хрен знает сколько раз меньше, чем плохих». — Если даже десяток терминалов забацают и смогут поддерживать — уже хорошо. Мгновенная текстовая связь с Торжком и Волочком будет. Как там в лагерях?
— Тихо. Только в «Ромашке» жрать почти нечего. Чувствую, придётся нам захоронку Головы потрошить.
Захваченный нами вожак банды мародёров во время допроса попытался у меня выкупить свою жизнь, пообещав, что в этом случае покажет, где у него склад заранее заготовленных продуктов. Я его чуть голыми руками не порвал, когда до меня дошло, что он беженцев трясти начал не с голодухи, а по заранее составленному плану. Для моей нежной душевной организации это было уже слишком. Так что повезло гниде, что Андрюха быстро среагировал и меня оттащил. Правда, потом морпех, взяв с меня слово, что до самосуда я не опущусь, разбойника «законсервировал» в том же подвале, где тот сидел до допроса. «На свободу захочет — сам всё расскажет. Или на пару горбушек через неделю весь его склад выменяю!» Остыв, я согласился с хозяйственным «камчадалом». С гадиной мы при случае разберёмся, а прибыток может выйти солидный. Но до момента, когда он начнёт «колоться», ещё пара-тройка дней пройдёт. Мы даже поспорили с Борматенко. Он поставил три патрона, что Голова заговорит через три дня, я — пять, но на то, что бандит из чистой вредности продержится на два дня дольше. Так сказать, схема «пять-пять».
— И распотрошим, или ты за то, чтобы ускорить процесс с помощью паяльника?
— Темный ты и грубый… — Виталик допил чай и поставил кружку на стол. — Явно с азиятами переобщался…
— Ну да, нам «сыворотку правды» не выдавали.
— Попробую к нему подход найти, тем более что «кнут» в твоём лице у меня есть.
— Ну-ну, попробуй, психолог ты наш! — Краем глаза я заметил, что Марина, заслышав, о чём мы говорим, подобралась и даже шить перестала, и переключился на другую тему: — До бани дойти не хочешь?
Проследив за моим взглядом, друг мгновенно «въехал»:
— Пойдём, посмотрим! Может, помывку сегодня вечером замутим? Нормальную такую, с вениками и пивом?
— Только жильцов предупредить надо, — и словно по команде мы синхронно встали из-за стола.
— Ещё новости есть? — Этот вопрос я задал уже в прихожей, когда мы одевались.
— Полно. Послезавтра ещё один облёт столицы планируют сделать. Полетишь?
— А что, можно?
— Для тебя, думаю, место зарезервировано всегда.
— Тогда — «да». Что ещё?
— Сашка связался со своими. Они планируют выводить население и вывозить склады.
— Что, «горячо» очень?
— Да, но не только это. Они, считай, на пятачке ещё поменьше нашего зависли. А у них, сам помнишь, около ста тысяч на руках. Ни прокормить, ни к делу пристроить.
— Подожди, а как эвакуацию проводить будут? Воздухом? Так тогда никаких ресурсов не хватит.
— Не, летунов дергать будут только для экстренных мероприятий. Там вроде многоходовка получается — землёй до Волги, там водой, потом опять по земле.
— В обход Твери?
— Да. Уж очень там «грязный» взрыв получился. Я, когда в Торжок ездил, там приятель твой доклад делал.
— Ваня Колмогоров?
— Да. Так он прямо и сказал, что в городе ещё лет двадцать делать нечего. Что-то там с изотопами не так.
— Наземные взрывы, я слышал, самые поганые в этом смысле. Интересно, что там, в Москве?
— Слетаешь и сам посмотришь, чего сейчас гадать? Так про эвакуацию дальше рассказывать?
— Конечно! Извини, что перебил.
— Значит, везти их по воде будут до Алексино — это где Головня на трассе. Высадят уже на наш берег, и вперёд.
— Если я правильно помню, в том районе с дорогами не очень…
— Совершенно верно, так что у генерала для нас ещё одна работёнка есть — местность разведать и маршруты проложить. Клоун, естественно, с нами будет ходить.
— Виталь, слушай, а где они столько судов найдут? Там же километров двадцать-тридцать по воде будет. И сто тысяч народу, и склады, и прочее…
— А ты не переживай так — есть плавсредства, есть. Они по твоей наводке в Завидово уже группу высадили, и на яхт-клуб тамошний лапу наложили, ну и по реке прошлись, с реквизициями…
— Хренасе! Что значит «с реквизициями»? Отбирали?
— Я не в курсе, Сашку увидишь — сам спросишь. Но идея, как я понимаю, родилась у них после того, как они яхты нашли.
— Понятно… Чуть что — я виноват, да?
— Ну, не без этого… — рассмеялся Виталик.
— Кстати, ты не знаешь, что за шишек тогда из санатория вывозили?
— Точно — нет. Слышал только, что семья кого-то из министерства, но подробностей не знаю. Да и неинтересно это мне.
— Тогда — проехали! В баню?
Сибанов замялся:
— Вась, слушай… — он понизил голос почти до шёпота. — Пошли к бункеру сходим, а? Потом дел столько будет, а сейчас время есть.
Чем-то друг мне сейчас напомнил мальчишку, уговаривающего приятеля пойти на стройку, побегать по плитам или залезть на подъёмный кран.
— Что, одному страшно? — подколка вышла не менее детская.
