– Я не люблю тебя, Станислав. – Гуров пододвинул телефон, начал крутить диск.
– Новости, – фыркнул Крячко. – Человека, который говорит правду, все не любят.
Гуров снова набрал номер и, когда соединился, представился шутовски:
– Левка Гуров беспокоит, не сидится ему на завалинке. Здравия желаю, Федул Иванович!
– Привет, хлопец, слышал, одумался ты, в дом вернулся, – ответил заместитель прокурора Драч.
– Прокуратуре все положено знать.
– Не выкидывай коленца, – буркнул заместитель прокурора. – Чего надо?
– Тут четвертого июня шлепнули одного гражданина. Я даже фамилию лишь из газет узнал, он при жизни в Думе заседал.
– У тебя есть чего? Приезжай, рады видеть, – быстро сказал Драч.
– Я же сказал, мне и фамилию лишь в “МК” подсказали. А имею я лишь любопытство. Меня к делу не подпускают: с одной стороны – прокуратура, с другой – ФСК или черт знает, как нынче КГБ зовут!
– Я любопытных уважаю, приезжай.
– Выстрел был один или его из автомата полоснули?
– Не буду я с тобой по телефону калякать. – Драч явно рассердился. – Сказано, приезжай, – он замялся, – только не сегодня. Завтра поутру, позвони и приезжай.
Гуров вспомнил, что на столе зампрокурора видел фотографию красноармейца, но явно не самого Драча – кого-то из предков.
– Слушай, красноармеец, я ради тебя в лепешку расшибусь, скажи, выстрел был один?
– Эх, времени на тебя нет! – зампрокурора коротко матюгнулся и положил трубку.
Гуров тоже положил трубку, подмигнул Крячко, который сидел, открыв рот. Гуров бросил в него скрепкой, но Станислав ловко ее перехватил и сказал:
– Зампрокурора красноармейцем обзываешь? Охолонись. Лева, я так без начальника останусь.
– Федул мужик простой, наверняка сейчас Орлову названивает, якобы для разноса. Ладно, шутки в сторону, необходимо на это дело взглянуть. А пока ты мою красивую цепочку “банкир – труп наемника – труп Исилина в троллейбусе” разорвал и взамен ничего не предложил. Нехорошо, коллега.
– Вариант имеется больно заумный...
– Давай! – перебил Гуров.
– Солнцем полна голова! – Крячко откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и неторопливо начал повествовать: – Живет человек и не знает, когда ему кирпич на голову свалится. Небезызвестный мессир Воланд утверждал, что просто так никому кирпич на голову не падает. Отметьте эрудицию. – Он выдержал паузу, но аплодисментов не дождался. Артем смотрел растерянно, Гуров сердито. Крячко деловито продолжил: – Когда человека подстерегла беда, он быстро выясняет, что довериться некому и ждать помощи неоткуда. Так называемые товарищи по работе этой беды на его голову уже заждались, им ничего плохого говорить нельзя – только радовать. А кому можно? Мама с папой либо померли, либо уже давно помочь не в силах. Так кому? Остаются только друзья детства либо чуть более поздние однокашники, сокурсники.
– Ну-ну, не тяни, – несколько раздраженно сказал Гуров, который понял, куда клонит друг и коллега, и обиделся, что столь простая мысль не пришла к нему первому.
– Ревность унижает мужчину, он должен быть выше, – Крячко указал на потолок. – Кого мы имеем в розыскных делах? Правильно, множество сотрудников и чуть соседей и родственников, а нужны нам, как уже сказано выше, друзья детства, сокурсники, знакомые, которых удостоимся раскопать.
– Да где же мы их возьмем? – Артем всплеснул руками.
– Я лишь опер, по части магии у нас они, – Крячко поклонился Гурову.
– Они не подведут. – Гуров пододвинул к себе телефон. Начал названивать розыскникам, которые побывали в этом кабинете, но не всем, а лишь тем, кого объявил калеками. Кого не заставал, просил срочно перезвонить, с кем соединялся, разговор велся как под копирку.
– Привет! С тебя причитается? Пора долги гасить, дружок. Быстренько ко мне, буквально на пять минут. Не можешь сегодня – завтра поутру. Все заняты, даже кто кроссворды разгадывает, тоже занят. Не уважал – не звонил бы, мне такой даром не нужен.
Когда все звонки были сделаны, Гуров принялся за присутствующих.
– А вы в театре или в цирке? Срочно составьте список людей, в чьем окружении может оказаться нужный нам человек.
Артем начал возиться с компьютером. Крячко почесал за ухом шариковой ручкой, написал размашисто три фамилии и перебросил листок на стол Гурова. Тот глянул искоса, усмехнулся и сказал:
– Фантазией не блещешь.
– Если бы блистал, так в кабинете нельзя было бы находиться, – парировал Крячко. Взял листок у Ермакова, покачал головой. – Ты не в “морской бой” играешь, парень. За каждой нарисованной тобой фамилией лежит огромадный человеческий труд. Операм машина не положена, он ножками, либо на метро, либо в троллейбусе гонит, автобусом протрясется, снова ножками да ножками... Ты вот фамилию, – Крячко ткнул в листок, – сдуру чиркнул, а человек будет кишки наматывать.
– Так ведь Лев Иванович определять будет, – робко сказал Артем и покраснел.
– Твой Лев Иванович тоже тот еще душелюб.
Разгорелся спор, в котором принял участие и Гуров. Он занял позицию между воюющими сторонами, но ближе к Артему Ермакову. Фамилии то вычеркивались, то вписывались, вскоре начали подходить оперативники. Наконец осталось пять человек, жизнь которых решили просветить основательно, начиная эдак с класса пятого. Когда посторонние ушли, Крячко сказал:
– Я тоже считаю, что настоящий киллер не возьмет в руки шило. Лев Иванович, я тебя люблю, но особо за то, что не упрям. Прошитый в троллейбусе мужичок нам совершенно не в масть.
– Ты великий интриган, Станислав, – убирая бумаги в сейф, сказал Гуров и подмигнул растерявшемуся Артему. – Сначала кричишь, что Яков Петрович Исилин твой и только твой. Я, конечно, соглашаюсь, не могу такую перспективную версию у друга отнять, никому не дал, я тебе оставил. Теперь шутки шутить изволишь.
Гуров развел руками и посмотрел в лицо Крячко так искренне, что сыщик даже засомневался в собственной памяти, начал в ней копаться. Слов сегодня много говорили, может, он действительно брякнул чего. Затем сообразил, как его элементарно “обули”, шагнул к Гурову, но было поздно.
– Завтра ты, Артем, с утречка будешь один, рот не разевай, кроме генерала Орлова никого не пускай, а он не придет. Я прибуду после пяти, ну а ты, Станислав, раз решил, действуй. Значит, Исилин Яков Петрович. В один день не уложишься, скажешь – я тебе людей дам. С богом!
Глава 6
Третий день в Москве стояла жара. Настроение у Гурова было скверное, он вел свои “Жигули” следом за иномаркой, за рулем которой сидела Ирина, сестра супруги Бардина, и не очень представлял себе, зачем следит за молодой женщиной. “Взял” он Ирину от ее дома, теперь они следовали по набережной, поток машин становился все гуще, и сыщик понимал, что вскоре придется пристроиться непосредственно за машиной Ирины или отстать на ближайшем светофоре.
