– Мальчишка! – на пороге появилась мадам. – Раз ты изволил приехать, подыми жирный зад, взгляни на кабинет, который тебе отгрохала твоя женушка!
– Мадам, будьте любезны, выйдите отсюда и прикройте за собой дверь плотно. – Барчук выбрался из кресла, распрямился, одернул пиджак, даже поправил галстук.
Супруга вылетела, хлопнула дверью, тут же приоткрыла ее, вновь закрыла, уже тихо и аккуратно.
Барчук разительно изменился: фигура собранная, движения неторопливые, четкие, лицо мужественное, даже интересное, – словом, хозяин превратился в чиновника высокого ранга, человека волевого и думающего.
– Вам, господа, нельзя, а мне сейчас так просто необходимо. – Он открыл дверцу бара, взял, не глядя, одну из бутылок, плеснул в хрустальный стакан, выпил.
Крячко наблюдал за Барчуком с любопытством. Гуров смотрел в окно, проверял, как закрываются и открываются жалюзи.
Хозяин взял со стола радиотелефон, набрал номер, соединившись, сказал:
– Вадим, это я. Заболел, сейчас нахожусь за городом, вернусь в квартиру позвоню. Все отмени, где следует, извиняйся, где можно – надави. До завтра, я оставляю тебя за старшего. Все! – И вернул аппарат на место.
– Лев Иванович, вы нарисовали мрачную, но достаточно реалистичную картину. – Барчук собрался выпить еще, но удержался, закрыл дверцу бара. Меня предупреждали... Гуров... Гуров... Честно сказать, как человек, ни в чем не виноватый, я не испугался и не внял предупреждениям. У меня к вам лишь один вопрос.
Гуров перестал баловаться с жалюзи, повернулся, кивнул:
– Слушаю вас внимательно.
– Вам, опытному сыщику, не кажется, что против меня улик слишком много?
– Извините, Анатолий Трофимович, но улик, как и денег, слишком много не бывает, – неожиданно вмешался Крячко. – Не хватает, такое случается. А слишком много? Такого не припомню.
Барчук взглянул на Крячко и брезгливо поморщился. Станислав решил, что Гурову полезно передохнуть, изобразил на лице обиду и продолжал:
– Я в сыске, конечно, не Гуров, но и не шестерка. А они, – Крячко кивнул на друга, – не президент, потому рядом с собой ни холуя, ни дурака держать не станут. А чтобы мои слова не выглядели пустым хвастовством, подброшу вам пустяшный вопрос. Сегодня привезли мебель для вашего кабинета.
– Ну? – Барчук смотрел недоуменно.
– Ваша супруга – не Клара Цеткин, женщина обыкновенная. А женщина никогда не станет приглашать в дом гостей, пока дом не обставлен окончательно. Так что ваше утверждение, что инициатором вашего мальчишника была она, вызывает серьезное сомнение. А выражаясь без реверансов, вы попросту врете. Мальчишник организовали вы сами, почему-то спешили, не могли чуть обождать. Может, живой Скоп вам уже поперек горла встал? А мертвый, он тихий, никому не мешает.
Барчук еще больше выпрямился, даже привстал на носки, казалось, сорвется, закричит, но сдержался, лишь пробормотал:
– Интересно, чем гэбэшники неделю занимались, если у вас, сыщиков, на второй день столько вопросов?
– Они жопы свои берегли, – ответил Крячко.
– Станислав! – резко сказал Гуров. Он недолюбливал «соседей», так повелось исстари, но говорить об этом считал возможным только между своими. Кроме того, Гуров знал, СБ, ФСК или как их ни называй, за последние годы понесли огромные потери специалистов. К сожалению, лучшие всегда гибнут первыми.
– Я приношу свои извинения, Анатолий Трофимович. – Гуров взглянул на Крячко недобро. – Только у меня еще вопросы остались. Мне, например, извините, непонятно, почему, когда Скоп упал с пулей во лбу, то вы бросились в сад с криками: «Машину угнали!» И пробежали весь участок. Хотя мы проверяли, грязь засохла, но носиться по рытвинам – занятие не из приятных.
– Ну! – Барчук взмахнул руками. – Эмоциональный срыв! У вас каждый день трупы, а я впервые...
– А карабинчик-то у крана вы заметили и принесли... – усмехнулся Гуров. Срыв, понятно, но то, что вы карабинчик платочком обернули, чтобы на оружии пальчики не оставить, это уже не срыв, а расчет.
– Случайно же, полковник. – Барчук чувствовал, что оправдывается, выглядит несолидно.
– Господин полковник, если удобнее, то Лев Иванович, – поправил Гуров. Полицейские чиновники всегда были занудами, так исстари повелось.
– Да не убивал я! Что вы мне дело вяжете? Нужен мне Скоп? Если хотите, это я ему поперек пути стоял, а не он мне. Вы же умный человек, должны понимать: зампремьеры не убивают замминистров. Существуют иные способы.
– Да не подозреваю я вас, Анатолий Трофимович! – сказал Гуров. – Иначе мы бы с вами разговаривали в другом месте и в ином тоне.
– Это точно, – вставил Крячко. – Убийство – история серьезная, и никакой премьер вас бы не спас. Они вас не подозревают, успокойтесь.
– Не лезь. – Смягчая слова, Гуров улыбнулся. – Итак, среди ваших гостей находился сотрудник из охраны Президента?
– Не рядовой сотрудник...
– Тем более! – перебил хозяина Гуров. – Допрашивать вас всех следует тщательно, придется задавать неудобные вопросы. Ребята из контрразведки достаточно опытны и вопросы у них были бы те же, что и у меня. СБ и ФСК службы разные, но ворон ворону глаз не выклюет. Некто наверху сказал, мол, не лезь, не умничай, обожди. Как видите, все очень просто.
– Значит, контрразведчиков остановили, дело передали в МВД, а ментов приструнить невозможно? – насмешливо сказал Барчук, в голосе которого вновь зазвучали начальственные нотки.
– Приструнить ментов? – переспросил Гуров, почесал седой висок, долго и с интересом смотрел на хозяина. – Можно и приструнить. Действительно, зачем разыскивать убийцу, если процесс розыска доставляет неудобства высокопоставленным чиновникам?
– Лев Иванович, вы неправильно меня поняли, – быстро сказал Барчук. – Я выразился неудачно.
– Неосторожно, – поправил Гуров. – В принципе высказывать вслух свои мысли неосторожно, даже опасно. Станислав, у тебя пленка не кончилась?
– Не должно, однако проверим. – Крячко поднял стоявший у его ног кейс, раскрыл, вынул магнитофон, канцелярскую папку, положил на стол. Проверив магнитофон, Крячко покачал головой, сказал: – Еще минут на сорок имеется, потом заменим кассету.
– Сорок минут нам хватит. Верно, Анатолий Трофимович? – Гуров вновь взглянул на хозяина.
Барчук не потерял лица, не закричал, не начал юлить, лишь спросил:
– Нарушаете закон, дело привычное?
– Никто не устанавливал подслушивающих устройств. Иметь при себе магнитофон никому не запрещено. Я передам запись нашей беседы в прокуратуру, следователь решит, какой из моих вопросов дублировать и внести в официальный протокол. Вы запамятовали, Анатолий Трофимович, что на веранде вашего дома убили человека, и я вам доступно объяснил, что некоторые ваши поступки в вечер убийства вызывают недоумение. Я умышленно показал вам магнитофон, вы знаете, что наша беседа записывалась. Вы вправе потребовать, чтобы магнитофон выключили, вправе прекратить нашу встречу и попросить нас удалиться. Мне лично хотелось бы задать вам еще несколько вопросов. Решайте.
