– Выключите! – импульсивно воскликнул Барчук.
Крячко нажал на клавишу, остановил запись. Теперь Барчук, копируя Гурова, прошелся по гостиной, долго молчал, махнул рукой и сказал:
– Включайте, у меня нет гарантий, что магнитофон имеется в одном экземпляре.
– Разумная мысль, – прокомментировал Гуров.
– Вы бандиты, в России творится беспредел.
– Свежая мысль. А беспредел, это когда убивают людей, или беспредел начинается в тот момент, когда милиция записывает на пленку рассуждения вице-премьера?
– Лев Иванович, вы сильный человек, не вытирайте ноги о поверженного противника. Давайте ваши вопросы, перечислите их сразу, чтобы я мог сосредоточиться.
Гуров с Крячко переглянулись и рассмеялись. Более эмоциональный Крячко, продолжая смеяться, сказал:
– Ну, вы даете, Анатолий Трофимович!
Ну никак вы не можете забыть, что являетесь большим чиновником! Мне видится, что, если вас поволокут на эшафот башку рубить, вы попросите палача коврик постелить, чтобы вы, стоя на коленях, штаны не испачкали.
– Станислав, ты со своими ментовскими прибаутками даже мне надоел. Гуров повернулся к Барчуку, кивнул. – Вопросы? Извините! Характеристики каждого из ваших гостей, включая убитого, и ваши личные и служебные взаимоотношения с каждым. С какой целью вы организовали обед? Почему в данный день, а не выждали, пока особняк будет полностью обставлен? С какой целью вы проводили фотографирование? Почему вы фотографировали сначала в спальной комнате, которая расположена на втором этаже, и только потом на веранде, на первом этаже? Пожалуй, все, – закончил Гуров.
Крячко взглянул на друга недоуменно, но промолчал.
– Юридической силы ваши ответы и магнитофонная запись не имеют. – Гуров ответил на взгляд Крячко иронической улыбкой. – Вам предстоит долгий, утомительный допрос в прокуратуре, где вы поймете, что наш сегодняшний разговор лишь светская болтовня, не более.
Барчук отвечал неторопливо, лаконично, достаточно убедительно для людей менее опытных. Если бы сыщики захотели, то разбили бы аргументацию хозяина в пух и прах. Но такой задачи они перед собой не ставили, потому согласно кивали и поддакивали.
Пока Барчук излагал свою складную историю, он окончательно пришел в себя и, закончив отвечать, спросил:
– Простите, почему вы не интересуетесь главным? Кому я рассказывал о предстоящем обеде, как киллер узнал о том, что мы собираемся, где и когда?
– Анатолий Трофимович, если вы имеете отношение к выстрелу, то правду никогда не скажете, – ответил Гуров. – Если не имеете, то ничего интересного для нас вы не знаете. Зачем задавать пустые вопросы? Решим, как разговаривать с прессой. Мы ничего нового не выяснили. И пока вы будете вести себя как законопослушный гражданин, мы, оперативники, будем стоять на такой версии. Если следователь прокуратуры начнет на вас жаловаться, поберегитесь.
– Шантаж? – воскликнул Барчук.
– Я бы сказал иначе. Предупреждение. Вежливо, сухо попрощавшись, сыщики направились к машине. Крячко оглянулся, сказал:
– А кабинет мы так и не посмотрели. В «мерседесе» они несколько минут молчали; вырулив на шоссе, Крячко сказал:
– Мне представляется, что Барчук каким-то краем в истории замазан.
– Или его подставляют, – ответил Гуров. – Я бы с тобой согласился, но интересы вице-премьера не пересекаются с интересами замминистра.
– Не скажи, финансы, то есть денежки, тугрики и прочие пфенниги... Ни на какую а: зарплату подобную махину построить и об – ставить невозможно. Крячко по-блатному цыкнул зубом. – Иной вопрос, каким образом такой чиновник может выйти на киллера?
– Здесь как раз очень просто, – усмехнулся Гуров. – Никакого киллера не было.
Вскоре в кабинет Орлова пришел следователь прокуратуры Гойда, раскланявшись с генералом, сказал:
– Мое руководство ворчит, что-то к ментам зачастил, не поймешь, кто руководит следствием и кто кому подчиняется.
– Присядь, Игорь Федорович, – Орлов указал на стол для совещаний, сейчас распоряжусь. Тебе кофе, чай?
– Едино, – ответил Гойда, усаживаясь и раскрывая папку с материалами. Много твои парни накопали?
Орлов распорядился принести кофе и чай, позвать Гурова и Крячко, усмехнувшись, сказал:
– У меня Станислав, умница, хитрец и балагур, время от времени вводит в обиход различные словечки, фразочки, которые прилипают, словно репей. Так вот, сейчас Станислав бы сказал: «Накопали, мало не покажется».
– Здравствуйте, – сказал, входя в кабинет, Гуров, глянул на любимый подоконник, понял, что придется сидеть вместе со всеми за столом, обреченно кивнул и занял стул в самом дальнем конце стола.
Тут же вошли секретарь Верочка с большим электрическим чайником и Крячко с подносом, на котором была посуда и две упаковки импортного печенья или чего-то другого заграничного. Верочка тут же ушла, а Станислав начал хозяйничать, расставлять приборы, варварски надрывать яркую обертку, вытряхивая содержимое на тарелки, и, предваряя серьезный разговор, трепаться:
– Сейчас бы бутерброд с докторской либо любительской, но их теперь не делают. Лев Иванович, обратил внимание, какая суетня в вестибюле? Я решил, какие иностранцы прибыли или из самой Думы кто соизволил заглянуть, а оказывается, прокуратура нагрянула. Игорь Федорович, вам чай, кофе или ну его на фиг?
– Как ты, Станислав, не устаешь? – Орлов сел во главе стола, подвинул чашку. – Мне кофе, пожалуйста.
– Мне уставать начальство не велит. Крячко кивнул на Гурова; тот вынул из полиэтиленового мешка крепление, которое, конечно, разыскал Михаил Захарченко, протер тряпкой, положил перед Гойдой.
– Игорь, у тебя одна попытка понять, что это за железка и где найдена.
Гойда с любопытством повертел самодельное крепление, прокрутил винты на обоих концах, сказал:
– Я такую штуку искал, оперативникам приказывал, признаю, силен ты, Лев Иванович. Догадки, предположения и факты суть вещи разные. Но данное крепление к делу не приложишь, потому как его обнаружение юридически не оформлено и доказательством быть не может.
– Мы ребята простые, не ленивые, вернемся, положим, где нашли, соберем табор свидетелей, оформим, как прикажете, – сказал Крячко.
– Крепление карабина к стойке крана никогда не будет доказательством в деле, – лениво ответил Гуров. – Факт существования такого крепления максимально концентрирует круг розыска убийцы. И только.
– Что является доказательством, решает следствие, затем суд. – Гойда насупился. – Неужели трудно было оформить по-человечески?
– Потому мы прокуратуру и не любим, – буркнул Крячко. – Значит, вмятины на карабине вы видели, существование зажима предполагали, искали, гэбэшников посылали, не нашли. Сейчас, когда вам этот чертов зажим преподнесли на блюдечке с голубой каемочкой, вы недовольны каемочкой.
