— Я тут нанял одну, — сказал Ираклий, вперив во владельца бара тоскливый взгляд. — Она обещала, что докопается, почему все так отвратительно вышло с этим салоном. Ведь задумка-то была хорошая…
— Действительно неплохая, да прославится в веках твоя фантазия. — Мурций усмехнулся. — Посмотри на это с другой стороны: после того, как известие о том, сколько ты отдал этой пострадавшей клиентке, распространится в их среде общения, наглого шаса просто завалят исками. А новости там расходятся быстро… Поверь, даже целого состояния не хватит, чтобы удовлетворить их все… Да еще непременная оплата услуг Службы утилизации.
В бар легкой походкой вошла юная фея и, не раздумывая ни секунды, направилась к Ираклию. Тот вскочил, торопливо извинившись перед Мурцием, и двинулся ей навстречу. Столик в дальнем углу бара устроил их обоих. Фея вынула из сумки несколько распечаток и пачку фотографий, получила от довольного Ираклия деньги и принялась негромко комментировать принесенные материалы. Мурций навострил уши, посчитав, что имеет право знать, чем закончилась история, которой изводил его сегодня Ираклий.
— А вот здесь я не могу сказать точнее, — фея поморщилась, — какой-то из рабочих потоков энергии затрагивает центр возбуждения у челов, и они начинают более ярко реагировать на события, видеть их несколько искаженными. Может быть, дело в этом?
— Нет, — Ираклий поморщился, — такая теория меня не устроит.
— Тогда обращайтесь к эрлийцам! — фыркнула фея. — Здесь нужен глубокий анализ изменений в психике, а я вам большего сказать не смогу.
— Хорошо. — Ираклий встал из-за стола, подчеркивая окончание разговора. — Не скажу, будто я доволен результатами, но контракт вы выполнили. Возможно, вы действительно правы. Если я позже попрошу вас ознакомить с вашей теорией специалистов из Московской Обители, вы не будете возражать?
— Разумеется, нет. — Фея пожала плечами, кивнула Мурцию и выпорхнула из бара.
— Пшик. — Ираклий тяжело оперся о стойку. — Похоже, дело действительно в том, что на челов иногда энергия Колодца действует как-то не так… Валана считает, что это проявился какой-то странный побочный эффект.
— А мне кажется, что все гораздо сложнее, — не согласился Мурций, разглядывая кольцо на среднем пальце. — Сдается мне, что челы, да прославится в веках их непредсказуемость, нам еще покажут раков в пиве… Скажи, а компании конкурентов на человском рынке вы предварительно изучили?
Улица 1905 года, 15 августа, 11.23
Стоя на тротуаре, Тагир Козий Бок следил за погрузкой оборудования в грузовик, принадлежащий автомастерской Гаджибека, и мысленно ругал коварного конца, подло подставившего его. С уходом конца из бизнеса для шаса началась черная полоса. Иски сыпались один за другим, а клиенток становилось все меньше и меньше. Наконец наступил день, когда салон до вечера простоял пустым, а вечером к младшему отпрыску Турчи зашел неприметный мужчина, отрекомендовавшийся адвокатом одной весьма известной и богатой дамы. Тагиру стало совсем грустно. Служба утилизации съела последние сбережения шаса, и теперь ему ничего не оставалось делать, кроме как пойти администратором к собственному брату. Звонить Гаджибеку было унизительно, но необходимо.
На скамейке возле соседнего дома грелись на солнышке три старушки. Одна из них меланхолично вязала носок, две с любопытством наблюдали за суетой возле салона.
— Вишь, Петровна, и энти съехали… — удовлетворенно заявила одна.
— Большое дело… — протянула Петровна, не отрываясь от вязания. — За полгода четвертая уж контора, что тута разоряется. Софьпална говорила ентому ворюге, что место тут нехорошее, да куда там! Рази он будет умных людей-то слушать? Все молодые да ранние, сами с усами..-Ты, Никитишна, плюнь на них.
— Почему ж ворюге? — удивилась Никитишна, близоруко щурясь. — Приличный мужчина вроде, в костюме…
— Энти носатые все ворюги! — авторитетно заявила Петровна. — Столько денег не заработать, нет. Украл небось у честных людей. А теперь тратит. Ворюга и есть!
Третья, Софья Павловна, сухонькая и вертлявая, вздохнула.
— А мне, девочки, их жалко, — сказала она. — Глупые они, не слушают, что надо делать… Потому и попадаются. Нет бы делать все по-умному… Свечку сходить поставить за упокой да попросить хорошенько, глядишь, все б у них получилось. Так нет же, все напролом, напролом.
— А что, — охотно поддержала ее Петровна. — Дурное дело — нехитрое. Не слушают старших… Так ему и надо! Одно слово — бизьнесмен!
Никитишна то ли рассмеялась, то ли прокашлялась.
— Дурное место, — широко перекрестившись, добавила она.
— Немудрено. — Софья Павловна пожала плечами. — Полыхало-то знатно. Нефедов-то старик при жизни характером не сахар был, прости-господи… Все, бывало, на мальцов палкой махал, как утром выходил.
— Это какой же Нефедов? — мигом заинтересовалась Петровна. — Это который с внучком тут гулял? С белобрысым таким?
— Да нет, совсем ты, что ли, из ума выжила? — рассердилась Софья Павловна. — С мальцом — это ж в подвале дворничиха жила, Настя. Сгорели тоже насмерть, царствие им небесное. А Нефедов сторожем при магазине работал. Большой, говорят, раньше ученый был. Химией занимался. А на пенсию вышел, магазин сторожить ночью устроился. Царствие ему небесное… Сердится он небось там шибко, что на участке, который ему оставили возле жены-покойницы, не его похоронили, а побродяжку какого-то…
— Да от него и хоронить-то нечего было. — Никитишна махнула рукой. — Зола одна.
— Все равно нехорошо. — Софья Павловна осуждающе покачала головой.
Грузовик взревел и отъехал. Тагир Козий Бок горько посмотрел на голый дверной проем и с чувством плюнул на асфальт. Плевок зашипел. Август в этом году выдался жарким. Даже Петровна с трудом припоминала такое же душное лето. Впрочем, с памятью у Петровны вообще было не сказать чтоб очень хорошо.
— Кстати, — отложив вязание, вспомнила Петровна, — Люську-то нашу, с первого этажа, таки бросил ее хахаль заграничный…
— Одно слово — бизьнесмёны, — вздохнула Софья Павловна.
Светлана Дмитриева
Убить казика
Фея Рада, 1 марта, суббота
Полоса невезения началась утром первого весеннего дня. То есть, совершенно весенним этот сырой и хмурый день назвать было сложно, однако календарный листок нахально утверждал, что зима закончилась. Проснувшись, Рада первым делом почувствовала, что артефакт, заряженный фирменным, не имеющим аналогов заклинанием «Мой дом — моя крепость» то ли разрядился, то ли вообще никогда не работал. И до этого ей просто везло. Заклинание должно было отпугивать от дома многочисленных московских голубей, следы жизнедеятельности которых сейчас красноречиво белели на подоконнике. Рада протерла подоконник тряпкой и спустилась вниз — собираться.
