Самым важным в работе любой разведки является связь. Что толку в добывании пусть даже важнейших сведений, если они не будут вовремя доведены до своих? И поэтому у наших Джеймсов Бондов, заброшенных на Себу, будет рация.
Но просто так отправлять агентов, имеющих за плечами всего лишь два месяца обучения, означало сразу и однозначно их потерять. А вот если на месте окажется кто-то, кто поможет им легализоваться в качестве, например, своих новых туземных слуг, ситуация уже получится совсем другая. И этот «кто-то», или, называя вещи своими именами, пламенно любящий деньги почтенный господин Гонсало, будет, естественно, в курсе тайной миссии моих людей. Более того, ему скажут, что через них он сможет в любой момент связаться со мной. Но про рацию ему знать не обязательно, поэтому купцу покажут попугаев. Способных запомнить сообщение объемом до пятидесяти пяти слов и на манер почтового голубя долететь с ним до ближайшего нашего поселения, откуда оно уже большим курьерским орлом будет доставлено в Австралийскую империю.
С приездом Ильи наконец пришло время вспомнить, что всякое уважающее себя государство должно иметь не только сухопутную армию и военно-морской флот, но и авиацию, а очень уважающее — еще и ракетные войска. Так что во исполнение данного пункта сразу после разведшколы я открыл еще одну — летную. В первом потоке у меня было три курсанта — четырнадцатилетний сын Ильи Вася, этот уже от средней жены, и двое его приятелей похожего возраста. В качестве материальной части имелся мотодельтаплан, который был привезен в Ильинск на «Газели». Вообще-то я хотел захватить его еще первым рейсом, но тогда «Победа» была так нагружена, что вопрос стоял ребром — или трицикл, или дельтаплан. Вздохнув, я выбрал более полезный на начальном этапе колонизации трицикл, но теперь император привез-таки своему первому министру его любимую игрушку.
В принципе я не собирался ограничивать наш воздушный флот одной этой единицей. Я же говорил, что захватил из будущего довольно много авиамодельных двигателей? Так вот, для тех, кто представляет их в виде моторчика, помещающегося в кулаке, уточняю. Они бывают разные. В частности, ZDZ-420 имеет мощность тридцать пять лошадиных сил при весе менее десяти килограммов. После того как я приделал к такому движку понижающий редуктор под двухметровый винт, его тяга составила без малого семьдесят пять кило. А это означало, что такой силовой агрегат легко поднимет в воздух самолет со взлетным весом до трех с половиной центнеров, а в перегрузе — и больше четырех. То есть способный нести как минимум пятидесятикилограммовую бомбу. А зажигалки такого веса с запасом хватит любому здешнему кораблю. Если же сделать аэроплан с двумя такими моторами, то по меркам текущего времени это будет стратегический бомбардировщик.
Так вот, таких зет-ди-зетов у меня было шесть штук плюс столько же полных комплектов запчастей для капремонта.
Хотя создание воздушного флота и не стояло в списке первоочередных задач, кадры для него следовало начинать готовить заранее, чем я и занялся. Тем более что пилоты требовались не только для гипотетических самолетов, но и для радиоуправляемых моделей, которые у нас уже имелись.
~~~
В середине сентября все неотложные дела были если не закончены, то хотя бы приведены в состояние «дальше уж оно как-нибудь само пойдет». И девятнадцатого числа «Победа» отправилась в свой второй поход на Филиппины. На сей раз на ее борту было восемь человек. Капитаном так и остался Михаил Баринов, я же стал при нем адмиралом, ну и руководителем экспедиции заодно.
ГЛАВА 12
Первую половину пути мы проделали даже немного быстрее, чем в прошлый раз, благодаря свежему юго-восточному ветру. Но уже при входе в Соломоново море он начал слабеть и менять направление против часовой стрелки, а когда мы вышли к острову Новая Ирландия, ветер уже был северо-восточным и еле заметным. Я как раз прикидывал — не предложить ли Мише запустить дизель, — как появился новый повод для размышлений.
По результатам первого филиппинского похода «Победа» была немного модернизирована, то есть на фок-мачте появилась корзина для наблюдателя, в случае необходимости могущего превратиться в стрелка. Потому как низкая палуба нашего кораблика не позволяла вести эффективный ружейный огонь по более высокому противнику, а встретиться нам могли в основном именно такие.
— Парус на горизонте! — закричал дежуривший в корзине Толя.
Вскоре выяснилось, что парус не один. Наперерез нашему курсу шли, а точнее, ползли два корабля — трехмачтовый и чуть отстающий от него двухмачтовый. Но все-таки для них ветер, хоть и очень слабый, был почти попутным, а нам он дул под углом шестьдесят градусов к курсу, так что мы двигались еще медленнее.
Прикинув, куда направляются обнаруженные суда, я посоветовал Михаилу не торопиться с дизелем, а сам полез за «Орлом». Ибо шли они точно к острову, где в этом месте не было ничего интересного, а значит, на самом деле им нужны мы.
Разведывательный полет показал, что первый корабль — это фрегат шестого класса по английской классификации, то есть имеющий всего одну батарейную палубу с восемью пушками по каждому борту. Вторая посудина оказалась бригантиной. Наш самолет не вызвал особого интереса, потому что ближе километра к гостям я его не подводил.
— Думаете, на нас хотят напасть? — поинтересовался Михаил, когда мы вытащили вернувшегося разведчика из воды.
— Кроме этого, при таком курсе они могут только выброситься на берег, — обратил я его внимание на очевидную вещь. — Через пару часов они прижмут нас к острову, причем ветер будет у них.
Вообще-то мы вели себя несколько неправильно для беззащитной жертвы. Ведь единственная возможность спастись была в том, чтобы сразу после обнаружения этих кораблей развернуться и со всей возможной скоростью дуть назад, — мы же продолжали ползти прежним курсом. И через два часа фрегат был уже менее чем в километре справа-спереди от нас. Тут на его носу возникло облако дыма, и вскоре метрах в двухстах перед нашим кораблем в воду плюхнулось ядро.
В прошлый визит я уточнил у дона Себастьяна насчет дальности здешних пушек. Выяснилось, что у меня были несколько преувеличенные представления о предмете. Я, например, считал, что двадцатичетырехфунтовая пушка может стрелять на полтора километра.
— Стрелять-то она может, — рассмеялся дон, — но вот попасть — увы.
В общем, дистанцией, с которой вообще имело смысл открывать огонь, тут считались восемьсот метров. Но обычно корабли сближались метров на триста и только тогда начинали палить друг в друга.
То есть нам явно предлагали не рыпаться и с философским спокойствием отнестись к тому, что в ближайшее время произойдет небольшой передел собственности. О чем говорил и черный флаг, взвившийся на фрегате.
— Нас грабят, — радостно сообщил я капитану. — Для начала попробуем ракеты — артиллерия пусть пока помолчит. И пора, пожалуй, заводить дизель и делать поворот на девяносто градусов вправо.
— Мы же подставимся под бортовой залп фрегата!
