– На них было написано, что они ваши? – желчно поинтересовался Ротшильд.
– Не надо шлангом-то прикидываться, все равно не поверю, что вы не наводили справок,– хмыкнул я.– А вот что не дали себе труда подумать, почему набор учредителей именно такой,– это похоже на правду. Так вот, партия социал-бонапартистов там для охраны. Мне казалось, что умные люди связываться с этими больными на всю голову бандитами не будут. Получается, ошибся. Так что теперь замять дело просто так не получится – оно на контроле у его величества – это раз, да и денег мне моих жалко, это два.
– Когда я смогу побеседовать со своими адвокатами?
– Господа Шапиро и Хайкин арестованы по тому же делу, так что, я думаю, с ними раньше чем через пять лет никак не получится. Участие в уголовном процессе иностранцев на стадии следствия не предусмотрено российским законодательством. Выходит, вам придется удовлетвориться тем адвокатом, что назначу вам я. Это произойдет после предъявления вам обвинения.
К следующей нашей встрече я подготовился технически. Старший брат моего клиента, Альфонс Ротшильд, должен был помереть через полтора месяца – во всяком случае, в нашем мире он поступил именно так. Поэтому был подготовлен номер «Пти Паризьен», якобы доставленный мне самолетом из Парижа, где на первой странице описывалась душераздирающая история о том, как некий юноша, бледный со взором горящим, разрядил свой револьвер в Альфонса. А потом сбежал с криком: «Так будет с каждым, кто посягнет на святые для настоящих французов идеалы!» В конце концов, так ли уж важно, каким конкретно способом отдаст концы этот Альфонс? Так что я просто заранее проинформировал любящего брата об этом прискорбном событии.
– Кажется, явно пора этих молодчиков обуздать, пока чего похуже не учинили,– прокомментировал я.– Но мне пока некогда, я все никак не могу перестать сокрушаться о трагической судьбе своего банка. Вот если он вдруг вернется к своему исходному состоянию, только с удвоенным капиталом, тогда да.
– По какой статье вашего нового кодекса проходит взяточничество, не напомните?
– По двести тринадцатой. Но… погодите, сейчас найду… вот.
Я порылся в ящике стола, достал оттуда маузер, дырявый носок, грязный стакан и наконец то, за чем, собственно, и полез,– орден Андрея Первозванного.
– Видите? Кавалеры этой висюльки подпадают не под общую, а императорскую юрисдикцию. А согласно ей, карают не за то, что взял, а за то, что не поделился.
Что меня удивило – клиент без особых трепыханий согласился на компенсацию. Утрясать конкретные детали я поручил Бене, а сам отправился в свое крыло, где меня ждала Татьяна – надо было уточнить дальнейшие шаги возмущенных до глубины своей социалистической души бонапартистов. Вечером же ко мне явился ротмистр Алафузов.
Я приметил его во время своего первого транссибирского перелета, в Омске, где он помог мне по-быстрому разрулить возникшее было недоразумение с тамошним губернатором. Ротмистр оказался перспективным кадром, сейчас дорос уже до моего зама по следственному отделу Комкона – он курировал наблюдение за шестым отделом СБ, то есть за Беней.
– Поднадзорный ведет себя неправильно,– поделился сомнениями ротмистр,– я имею в виду психологически. Ему поручено не такое уж важное и не очень сложное дело, а он напряжен и в то же время доволен. Не должно так быть.
– Так, давайте послушаем, что они там набеседовали… – предложил я. Разумеется, о наличии прослушки в том кабинете у Бени не могло быть сомнений, но что разговор еще и пишется, он вряд ли знал.
– Беседа неправильная,– сообщил мне ротмистр после второго прослушивания.– Вот, смотрите – поначалу клиент стоит на явно нереальных позициях. Бенедикт Арнольдович начинает грамотно спускать его с небес на землю… вот. Откуда здесь пауза? А дальше вообще полное впечатление, что беседу ведет другой человек. Вяло, неубедительно… И вдруг раз – клиент соглашается со всеми требованиями! Еще одна пауза. Начальник шестерки что, слова не мог вымолвить от восторга? В общем, мне кажется, что здесь имело место…
– Ясно. Согласен, мне оно же самое кажется. Жду вас завтра с утра.
Вот ведь гадство! Вместо того чтоб книжку на ночь почитать, придется теперь срочно видеонаблюдение в том кабинете монтировать… Впрочем, давно пора, чай, в двадцатом веке живем.
Только я успел смонтировать аппаратуру и убедиться в нормальном качестве изображения, как позвонила Татьяна и набилась в гости. Я сразу заподозрил, что это все по тому же делу, и не ошибся. Оказывается, Бенин ординарец взял билет на Варшавский экспресс и только что выехал… В принципе, конечно, Беня вполне мог послать его по любому делу, но это было необычно и потому заинтересовало Танечку.
– Наблюдение ведется,– уточнила она.
– Убедиться, что он без подстраховки, и брать,– приказал я.– Или перед Варшавой… Брать в любом случае! Мало ли где его могут встречать, не успел бы сболтнуть чего лишнего. Ну и запускайте помаленьку французские слухи, уже пора…
Серьезных вещей типа стрельбы или взрывов мы своим бонапартистам, как я уже говорил, поручать не собирались, и без них имелось кому этим заняться, а им пора было начинать вопить. Про то, что священное для каждого истинного француза дело возвращения Эльзаса, Лотарингии и Рурской области (до кучи) находится под угрозой. Гады Ротшильды, будучи известно кем по национальности, продались немцам! И теперь отрабатывают аванс, ссоря Россию – самого надежного союзника в предстоящей священной войне – с Францией! Смерть изменникам и предателям!
Видеонаблюдение показало, что в процессе допроса Беня обменялся с Ротшильдом бумажками…
Сразу по выходе из кабинета он был взят под белые ручки и препровожден этажом ниже. Чуть погодя прилетел «Пересвет» и привез снятого с поезда ординарца. Но, в общем, его показания были уже и не особо нужны. Прекрасно знакомый с методиками следствия, Беня раскололся сразу и до самого донышка.
– Ну, ротмистр, как вы смотрите на предложение принять шестой отдел? – поинтересовался я.
– Приму,– кивнул тот,– кому сдать дела в следственном? Ох, извините, глупость сказал… В общем, я согласен.
Следующий допрос Ротшильда проводил уже я – ротмистр сидел молча, принимал дела, так сказать.
– Вот только собрался пойти вам навстречу,– укоризненно сообщил я клиенту,– а тут мне вон какую пакость приносят! – Я показал ему копию его же собственного письма.– Не стану отрицать, бумажка ценная,– продолжил я,– но ведь исключительно помимо вашего желания, вы-то имели в виду совсем другое… В общем, так. Вижу, что по-хорошему вы не хотите. Тогда слушайте, как оно в таком случае будет… Мне нужно три с половиной миллиарда франков, и я надеюсь с вашей помощью их получить. До тех пор, пока этого не произошло, я буду убивать людей, носящих вашу фамилию. По одному или группами – это как получится. Если вы будете тянуть, то скоро останетесь последним… Да, и еще. Сейчас с вашим знакомым, Красиным, беседует один мой знакомый, его зовут Гнида. Так вот, имейте в виду, что в случае злостного нежелания сотрудничать он вам поможет принять правильное решение – вас сейчас проводят, чтобы вы посмотрели, как это выглядит.
