– И что-то я здесь австрийского посланника не вижу, не подскажете, где он? Вот видите, даже не знаете… А я вам скажу – он с Николой беседует. Потому как здесь его никто слушать не собирается, ни вы, ни тем более я. Насчет Германии – это да, тут мы с его величеством послушаем их мнение обязательно. Но что-то мне интуиция опять же нашептывает, что ничего особенно неприятного мы там не услышим. Остается Англия – вот я и предлагаю договориться полюбовно, но с учетом изменившихся реалий.
– Правительство его величества не допустит изменения статуса проливов,– отрезал Бьюкенен.
– Это вы про Дарданеллы? Босфор-то мы хоть завтра можем начать захватывать, а послезавтра закончить. Видели бы вы, как турки от самолетов разбегаются! Не на всяком коне догонишь.
– Но это же война… – потерял половину своей уверенности сэр.
– Она самая. Надеюсь, вы в курсе, что сейчас происходит в России? Это называется «патриотический подъем». Так что в лучшем случае ваши войска с флотом продержатся в Дарданеллах недели две. А потом держаться станет некому… Может, все-таки решим дело миром? Обстановка-то изменилась, так что ничего удивительного, что и гарантии статуса проливов тоже слегка того. Во-первых, в число гарантов надо принять Россию, это даже не вопрос. А во-вторых, проливов два, а держав четыре. Вы не находите, что одно просто великолепно делится на другое? Статус Босфора обеспечиваем мы с Германией, Дарданелл – вы с Австрией. Детали каждая пара самостоятельно оговаривает с Турцией. А мы в благодарность повлияем на Черногорию, чтобы она тоже подписала ту декларацию про каперов. Ну не сразу, разумеется, не в полном объеме и не бесплатно.
Затронутые вопросы были слишком важны, чтобы Бьюкенен мог решать их единолично, так что в переговорах последовал перерыв. Сэр прочно обосновался на телеграфе – думаю, излишне говорить, что линия нами давно и качественно прослушивалась. А я решил поинтересоваться, как потратили время Никола с Фердинандом, ну и австрийский посол тоже. В конце концов, он тоже имел какое-то отношение к происходящему… То, что я узнал, живо напомнило мне начало девяностых в Москве, когда один мой сосед и по совместительству старый приятель занялся новым и прогрессивным делом, то есть крышеванием ларьков.
Воодушевленный скорым появлением у него несчитанной армады «Пересветов», свежеиспеченный болгарский царь решил малость пошантажировать своей воздушной мощью соседей: Сербию, только что ставшую частью Австрии Боснию и, возможно, Турцию. Но у него хватило ума поделиться своими мечтами с главой второй авиационной державы на Балканах – Николой. Быстро выяснилось, что тот вынашивал точно такие же планы… В результате родилась секретная договоренность. Предположим, один из монархов делает соседу предъяву. У того два выхода: или платить вымогателю, или обратиться за защитой к конкуренту – который поможет, но, разумеется, за деньги… Так вот, чтобы не ссориться по пустякам и не гадить друг другу в карман, император с царем договорились: бабки пополам в любом случае, неважно, кто кого и от кого защищает. Естественно, оба понимали, что их свобода действий по части доить соседей будет ограничиваться моим разрешением, так что теперь они хотели, чтобы я точно обозначил границы своих интересов.
– За бесплатно, что ли? – из принципа обиделся я.
Оба величества хором заверили меня, что ничего подобного и в мыслях не держали, а только и ждали момента, чтобы предложить уважаемому его светлости канцлеру десять процентов… Мне было так смешно, что я даже не стал торговаться, а просто пометил на карте места, где они могут резвиться беспрепятственно, и ушел.
Путь мой лежал на узел связи, где я отправил материалы по прошедшей части переговоров в Берлин, нашему консулу, чтобы он вручил их Вилли. С одной стороны, телодвижения насчет проливов были в значительной мере импровизацией, и мне хотелось лишний раз подчеркнуть, что мы не предпринимаем серьезных шагов без консультации с кайзером. Ну а такой канал вручения был выбран потому, что имелась немалая вероятность, что англичане окажутся в курсе. Все-таки гестапо у Вилли работает пока так себе – но, учитывая, что ему только-только стукнуло полгода, прогресс налицо. Потом, чтобы начальству Бьюкенена, да и итальянцам заодно, лучше думалось, дал отмашку на еще один налет – сжечь ближайший к нам аэродром чуть севернее Бари. А назад демонстративно пройти над городом, а то происходящее с английскими кораблями в этом порту пока не очень напоминало процесс интернирования.
Потом меня начал домогаться австрийский посланник – он получил наконец-то инструкции, причем два комплекта, по одному от каждого из парламентов. Я велел передать, что сейчас у меня по расписанию обед, потом – послеобеденный сон, потом – культурная программа, а вот после нее – жду. Под культурной программой я подразумевал чтение переданных посланнику инструкций – их к тому времени обещали расшифровать.
К визиту австрийца я довел свой канцлерский мундир до уставного вида, то есть прицепил на пояс кобуру с пистолетом, чем пренебрегал на встречах с англичанином.
Посланник начал с зачитывания венгерской бумаги, как более агрессивной. В ней грозно вопрошалось: какого хрена Россия лезет во внутренние дела двуединой империи? И пояснялось, что это чревато. Причем посланник оказался неплохим актером – он ухитрился прочесть эту цидулю испуганным, блеющим голосом, краем глаза косясь на мой пистолет. С видимым облегчением отложив ее, он озвучил вторую. Она была составлена как сожаление о досадном инциденте и содержала вежливое предложение о создании комиссии по недопущению такого впредь. Однако они и тут не удержались от намека, что утонувший флот стоил денег, а среди культурных людей вообще-то принято возмещать убытки…
Хорошо, что прочитал эти послания заранее – потому как иначе вполне мог бы сразу послать. Но тут было время посоветоваться с племянницей, и она мне сказала, чтобы я и этих отправлял к ней – мол, с нищеты много не слупишь, но копейка тоже деньги.
Так что я обрадовал посла своим полным согласием с положениями второго документа. Правда, не удержался и добавил, что у людей, злоупотребляющих бумагами наподобие первой, может ведь кроме флота и еще что-нибудь невзначай сгореть.
ГЛАВА 21
Наши предварительные переговоры закончились быстро – практически сразу по получении Бьюкененом сведений о налете на аэродром под Бари. Было подписано перемирие и выработан трехсторонний меморандум к конференции четырех держав, назначенной на середину мая в Берлине. Трехсторонним же этот меморандум назвали потому, что перед отправкой его дали почитать и австрийскому послу – а про Николу Бьюкенен даже не вспомнил. Впрочем, возможно, он просто хотел таким образом указать этому императору его место, но, если так, цели он не достиг. Николе было не до какой-то ерунды – они с Фердинандом второй день оживленно обсуждали Трансбалканскую железную дорогу. Причем, судя по активному участию в этих посиделках личного представителя Одуванчика, явно замышлялась какая-то афера…
Мой путь в Питер лежал через Ялту. Во-первых, надо было проинспектировать охрану ливадийского дворца, потому что Мари собиралась там провести лето с Вовочкой. Во-вторых, мне пришла телеграмма от Столыпина, где он… Ну, если оттуда убрать особо непечатный мат, то Петр Аркадьевич просил, раз уж я все равно туда лечу, не сочту ли я возможным, скажем так: образумить там этого козла Думбадзе, ялтинского градоначальника, по самые гланды, и чтоб другим неповадно было.
