«А ведь действительно,– подумал я,– если после голодной зимы наступает не менее голодная весна, то часть крестьян ведь будут еле таскать ноги! А кто-то и вообще помрет. Вот вам и причина для грядущего неурожая…»
Пока наши потери от сокращения хлебного экспорта перекрывались поступлениями от продаж лицензий и хайтека. Но только для государства, а не для частных лиц… К сожалению, от продажи хлеба государство имело только налоги, а основные суммы оседали в карманах хлеботорговцев. Зато с техники большая часть прибыли шла, наоборот, государству…
В общем, по прочтении документов у меня сложилось впечатление, что признаков катастрофы в этом вопросе не просматривается.
С Крестьянским съездом все было нормально, зимой прошли выборы, и делегаты уже начали съезжаться в Москву.
Гоша слегка поумерил реформаторский пыл Столыпина, и теперь у нас реформа шла плавнее, чем в известной мне истории. Она началась не по всей России, а в избранных губерниях, там, где затевались большие стройки. Далее Крестьянский съезд должен был обсудить получившиеся результаты, внести необходимые коррективы в курс и освятить продолжение реформы своим авторитетом. То есть этот съезд должен стать не цирком, как первый Собор, и не водевилем, как второй, а, по возможности, рабочим собранием. «Ну, посмотрим,– зевнул я.– Ладно, пока перерыв в сельскохозяйственных вопросах, послезавтра ко мне приезжает Генри Форд».
Встречать его в порт я поехал лично, причем не на бронированной, а на обычной «Оке». Мне хотелось произвести впечатление высокой (по местным меркам) удельной мощностью машины – сорок пять лошадей на восемьсот килограмм веса, а также ее отличной (опять же по местным стандартам) управляемостью. И это удалось. По приезде в Гатчину Форд отказался отдыхать с дороги – мол, уже больше недели только этим и занимается, – а попросился за руль. В результате в течение часа происходили покатушки вокруг дворца. На обычной «Оке», на бронированном лимузине, на армейском броневичке, на «чайке», нормальный выпуск которых уже начался, потом на всех трех имеющихся в России разновидностях мотоциклов. Вообще-то их тут было больше, но свою «сибиэрку» я ему показывать не стал.
Как и следовало ожидать, Форд, хоть и восхитился отличными ездовыми качествами «Оки», наибольшее внимание обратил все же на «чайку» и самый маленький из мотоциклов. Это был скорее зародыш скутера – с вариатором, автоматическим сцеплением и рамой вроде как у дамского велосипеда – и отличался феноменальной простотой управления. Ручка газа, два тормоза – вот все, что должен был освоить водитель. За обедом я рассказывал об особенностях конструкции моих машин, а после него мы отправились на аэродром. Там Форду предстояло ознакомиться с еще одной разновидностью автомобиля – воздушной.
Как я уже упоминал, наш «тузик» был модернизирован путем замены двухтактного мотора на трехцилиндровую четырехтактную звезду и теперь занимал у нас примерно ту же нишу, что и По-2 в СССР – маленький универсальный самолетик на каждый день. В числе прочего имелась разновидность с закрытой кабиной, которую я и собирался показать.
Как выяснилось, моему гостю уже доводилось летать на самолете – американском аналоге нашего «святогора». «Ну что же,– подумал я,– тем разительнее будет контраст»,– и пригласил автомобильного гения Америки в кабину. Дождался, пока тот закроет дверь, качнул рычаг подсоса, нажал кнопку электростартера… Как офигел Форд – это надо было видеть!
Взлетев после короткого разбега, самолетик начал бодро набирать высоту. Я полетел на юг, там у меня был приготовлен небольшой сюрприз.
В закрытом салоне вполне можно было разговаривать, и я, полуобернувшись к пассажиру, поинтересовался:
– Ну как оно вам? Себе такое приобрести не хотите?
– Сколько он стоит?
– Тысячу двести долларов.
– Что?! Или это цена специально для меня?
– Почему, для всех… А чего это вы малость охрипли, не простудились ли? Может, печку включить?
– В горле пересохло,– признался Форд.
Это как раз было понятно, меню обеда и составлялось для достижения примерно такого результата.
– Да, и мне что-то пить захотелось, наверное, после селедки,– поддержал его я.– Может, кваску отведаем? Что там у нас внизу…
На самом деле я точно знал, что внизу московское шоссе и через километр будет трактир, владелец которого был уже предупрежден о грядущем визите. Агенты сообщили мне точные ориентиры посадочного участка и озаботились безопасностью спектакля.
– Ага,– продолжил тем временем я,– вот это очень похоже на трактир! Может, сядем, кваску выпьем? Как, вы еще кваса не пробовали? Тогда точно надо сесть.
Я довольно резко свалил машину на крыло, и через минуту, пробежав по земле метров пятьдесят, она уже стояла перед трактиром. Я вылез и подождал, пока Форд последует моему примеру. Его слегка качало, но держался он хорошо.
Владелец заведения был уже предупрежден, что выпрыгивать из шкуры в приступе подобострастия не нужно, и спокойно осведомился, чего желают господа. Правда, полную достоверность картины малость портили до предела выпученные глаза трактирщика и легкое заикание, но в остальном он успешно делал вид, что мимоходом залетевший выпить кваску канцлер для его заведения обычное дело. Типа и не такие прилетали. Зал был почти пуст, только в углу пара из шестого отдела изображала из себя случайных посетителей.
Выпив квасу, мы взлетели и легли на обратный курс.
– Ваш самолет может пользоваться огромным спросом в Соединенных Штатах,– заявил мне Форд еще по дороге с аэродрома.– Это фантастика, практически он может взлетать с любого двора и в нем же приземляться… А каков ресурс его мотора?
– Пятьсот часов.
Цифра была убойной, ибо американские авиационные двухтактники имели максимум пятьдесят. Когда же Форд узнал, что дальность полета «небесного автомобиля» составляет пятьсот километров, он был добит, как ему казалось, окончательно. Но я невинным тоном продолжил, что мы летали на люксовой модели, а простейшая, без электростартера, печки и с открытой кабиной, стоит всего восемьсот пятьдесят. Так дорого – это потому, что они пока выпускаются малой серией, по две штуки в день. Но через пару месяцев заработает малый конвейер на Московском авиазаводе, где их смогут штамповать в двадцать раз больше и, как минимум, в полтора раза дешевле.
– Если бы вы хотели просто торговать этими машинами,– поделился своими мыслями Форд,– так вы бы уже торговали, я вам для этого не нужен. А раз я здесь, то, скорее всего, вы хотите организовать совместное с «Форд мотор компани» производство в Соединенных Штатах… Я согласен.
– С чем?
– С вашими предложениями, которые вы наверняка сейчас собираетесь сделать. Перед визитом к вам я внимательно изучил схемы вашего сотрудничества с господином Цеппелином, и меня такое вполне устраивает.
«Эх,– подумал я,– правильно говорили, что Форд не акула капитализма, а просто талантливый инженер и организатор». Ведь с Цеппелином все было несколько не так! В момент нашего с ним знакомства граф был почти разорен, а фордовские заводы сейчас вполне успешны. Но, как говорится, желание клиента для нас закон, так что как он хочет, так и сделаем. А вообще с ним приятно иметь дело, схватывает все буквально на лету – только успели приземлиться, а он уже сам предлагает мне сотрудничество.
