Первой взяла слово Маша:
— Я, конечно, понимаю, что в любом случае наше решение будет носить политический характер. Но, не вдаваясь в тонкости, что конкретно здесь первично, политика или экономика, хочу сразу заявить вот что: халява — зло! И давайте исходить из того, что их премьер будет таскать наши кирпичи отнюдь не бесплатно.
— Тогда почему мы ничего не взяли с Никонова? — усмехнулся Гоша.
— Потому что это была рекламная акция. Ну и насчет «ничего» я бы не была столь категорична, вон дядя Жора как улыбается многозначительно.
— Вообще-то это не наши кирпичи, а монастырские, — напомнил я.
— Совершенно верно, а монахи — они же… блин, опять слово забыла, больно уж редко приходится его произносить… бессребреники, вот. И, наверное, еще нестяжатели. Так что наш долг — не дать им продешевить, мне так кажется.
— Что, мне сочинить прейскурант — почем перенос одних носилок на метр по горизонтали и по вертикали? В миллионах, судя по всему.
— Тьфу, — с чувством поведала мне Маша, — дядя, кому тут нужен твой паршивый миллион? Да и не на базаре мы, чтобы отдавать товар в обмен на какие-то мятые бумажки. В общем, а не пора ли моему департаменту расширить сферу своих операций и на ту сторону портала? Ведь то, что я там буду никому не известным игроком, имеет не только минусы, но и плюсы. А от наших пациентов потребуется помочь с легализацией наших средств там, ну и краткосрочные кредиты при необходимости.
— Думаешь, твоих навыков, полученных на финансовых операциях тут, хватит и для потусторонних махинаций? — усомнился Гоша.
— Разумеется, нет. И поэтому нам снова потребуется благожелательный нейтралитет эрэфовских властей. Придется завербовать какое-то количество соответствующих специалистов. Абсолютно чисто, без всяких подстав, чтобы они добровольно согласились принять участие в игре нашими деньгами. В случае удачи им, разумеется, будет выплачен немалый процент. И, что для многих важнее, представится возможность существенно улучшить свое здоровье. Более того, я считаю необходимым ввести в контракт пункт о предоставлении имперского подданства, если кто пожелает. Ну а в случае неудачи — увы. Вместо процента — фига, а вместо поправки здоровья — расплата частью его на Колыме или Вилюе, где они будут отрабатывать нанесенный ущерб. Кино какое-нибудь про тамошнюю жизнь у нас, я думаю, найдется, чтобы вербуемые лучше представляли себе варианты своего будущего.
— Надеешься найти достаточно желающих? — с сомнением хмыкнул Гоша.
— А ты на дядю Жору посмотри, он явно не сомневается, что таковые будут. Желающие рискнуть найдутся всегда, а нам надо только выбрать из них лучших. И шансы на успех не так уж малы, ведь наших реальных возможностей там никто представлять не будет. Ну и потом мы сможем за пару секунд их времени выдавать решения, прошедшие всестороннюю экспертизу здесь, причем без всякой спешки. Наконец, сразу заработать особо много денег я и не планирую, для начала хватит трех или даже двух с половиной миллиардов.
— Рублей? — на всякий случай счел нужным уточнить я.
Племянница с сожалением глянула на меня и обратилась к Гоше:
— Дорогой, позволь сделать тебе замечание. Твоему канцлеру жалованье не индексировалось аж с четвертого года! Вот он периодически и впадает в крохоборство, скоро пятерки начнет стрелять до получки. Дядя Жора, при чем тут какие-то чужие и к тому же очень мелкие рубли? Ты лучше подумай над тонкостями предстоящего вербовочного процесса. У твоего прошлогоднего гостя из Думы есть знакомые в банковском бизнесе?
— Все у него есть, у паскуды. Да и он у нас не единственный источник, так что ты можешь начинать придумывать, как будешь тестировать ораву желающих поиграться в твои игры. Их лояльность — в моей компетенции, а вот профессиональные качества придется определять тебе.
Действительно, думец не был ни единственным, ни первым нашим источником сведений об «элите» Федерации. А не так давно к ним присоединился доктор Гришанов, из которого сведения хлынули ну прямо настоящим водопадом. Татьяна даже задумалась — больно уж ситуация показалась ей похожей на поведение наших агентов, внедряемых под видом беглецов от тоталитаризма. Те тоже начинали фонтанировать секретами, причем в основном говорили правду. И в этом разливанном море чистой, ничем не замутненной истины совершенно тонула та маленькая и незаметная деза, из-за которой, собственно, и был затеян весь сыр-бор.
Однако я склонялся к мысли, что доктор искренен с нами. Потому как единственным пробелом в его энциклопедических знаниях о болячках эрэфовского руководства являлось состояние здоровья двух первых лиц — об этом он не ведал почти ничего. Зато персоны, начиная от спикера Думы и ниже, были им подробнейше описаны: доктор шпарил наизусть чуть ли не все истории болезни целиком. Это, кстати, тоже говорило в его пользу, то есть подтверждало внезапность решения переметнуться к нам. Если бы его готовили заранее или даже он сам занимался этим, сведения наверняка были бы представлены в виде электронной базы данных. Ну а пока кабинет, выделенный Татьяной для работы с доктором Гришановым, с каждым днем все больше напоминал регистратуру районной поликлиники.
Впрочем, в сложившейся ситуации был еще один нюанс. Перед тем как нас посетит премьер, недавно гостивший в гатчинских подвалах думец отправит своего помощника в Баку. Там этот помощник оставит в заранее выбранном месте небольшой кубик с одной стеклянной гранью, после чего Азербайджан наконец-то сможет посетить группа наших агентов. Их подготовка завершилась, а расследование, проведенное в Москве на основе полученных от Кисина сведений, позволяло надеяться, что доктор Арутюнян жив. Во всяком случае, он был жив в девяносто шестом году.
— Так что спешки устраивать не надо, — поставил я в известность королеву. — Сначала пусть наша группа вернется из Баку, а уж потом начнем искать подходящих тебе людей. Мне нужно двое тамошних суток.
Собственно, при некоторой удаче можно было обернуться и быстрее. Ведь требовалось всего лишь узнать, как сейчас зовут Сергея Гайковича! Потому как по нашим сведениям он по крайней мере в девяносто шестом году находился в России. Но под именем какого-то своего знакомого из Баку, который сгинул там во время известной резни за полгода до развала Союза.
— А без него у тебя что, совсем ничего не получается? — счел нужным уточнить Гоша.
— На днях будет готов отчет, приезжай в Гатчину и читай. Все попытки телепортировать что-то на расстояние более пятнадцати метров приводили только к тому, что объект исчезал. А где появлялся — неизвестно. У наших молодых гениев пока творческий кризис, они только руками разводят, так что свежий взгляд от автора открытия точно не помешает. Но это так, в порядке предварительного раскатывания губ — еще неизвестно, найдем ли мы доктора, и захочет ли он с нами сотрудничать.
Мы нашли его на исходе вторых суток тамошнего времени и в середине мая шестнадцатого года по нашему календарю. Однако насчет дальнейших действий у Татьяны возникли сомнения, которыми она и поделилась со мной:
