И еще на эту же тему. Вы же не так давно с Витей Калюжным познакомились? Между прочим, он писатель. А до того был читателем и плевался: эх, если бы вон тот автор умел так строить сюжет, как этот, который умеет, но пишет до того скучно, что от зевоты скулы сворачивает, да домешать туда третьего, у которого концовки получаются просто замечательно, а все остальное лучше не читать. В общем, помаялся Витя такими мыслями, а потом сел и сам написал книжицу. За ней еще одну, и так далее. Поняли, к чему я клоню?
— Не совсем, — осторожно сказал Саша, отодвигая пустую тарелку. — Афоризм «если хочешь, чтобы дело было сделано хорошо, сделай его сам» мне известен. Но ведь я уже высказался относительно самообразования.
— А я вам намерен предложить совсем другое. Вы хотите учиться, но, абстрагируясь от чисто бюрократических трудностей, не видите ни одного института, в котором вас будут учить тому, чему надо. Так создайте его и учитесь там хоть до позеленения! Не в одиночку создайте, разумеется, я вам предлагаю войти в состав команды, которая будет заниматься именно этим. И не отвлекайтесь на всякую ерунду, свидетельство о сдаче экзаменов за курс реального училища принесут сюда через полчаса. Уж настолько неграмотным, чтобы не обладать знаниями в данном объеме, вы просто не можете быть, так что тут все в порядке.
Канцлер достал из холодильника пиво, воблу, предложил Саше самообслуживаться и продолжил:
— И возвращаясь к создаваемому вузу. На Городомле и в Каспийске работает много отличных специалистов. Вот их и надо задействовать для обучения. Вас же я хочу привлечь потому, что вы неплохо представляете себе, как этот процесс происходил в конце двадцатого века в России, когда высшее образование еще оставалось таковым. На опыте же века двадцать первого можно учиться только тому, как это самое образование, хоть высшее, хоть среднее, наиболее радикально угробить. Далее, надо прикинуть, преподавателей чего все-таки нет и взять их в нашем мире негде. И сообщить мне, понятное дело. В общем, это должен быть не совсем обычный вуз, а вот какой именно, мне интересно узнать и ваше мнение. Подумайте, а денька через три-четыре снова заходите поужинать, тогда и поговорим более конкретно.
Ну вот, подумал Саша, подтверждается еще один слух про канцлера. Типа беседуешь с ним, беседуешь, а он вдруг заявляет: вы абсолютно правы, и как это я сам до такой простой вещи не додумался? Значит, вам ее и претворять в жизнь. После чего достает из сейфа полный пакет документов по данной проблеме, куда уже вписаны имя, обязанности и полномочия проявившего инициативу, и вручает их малость обалдевшему собеседнику.
— Ладно, — кивнул Александр, — только у меня есть вот какое пожелание. Неплохо было бы изучить, как обстоят дела с высшим образованием в том самом только что помянутом двадцать первом веке. Я вам верю, что кошмарно, но вдруг под слоем навоза удастся обнаружить жемчужное зернышко? Тут ведь и самое мелкое лишним не будет.
— Хорошо, я распоряжусь. Но изучать материалы придется здесь, выносить такое из дворца нельзя ни под каким видом.
В этот момент на пульте по правую руку от канцлера замигал желтый светодиод.
— Ага, вот и ваши бумаги прибыли, — пояснил Найденов и нажал какую-то кнопку. Действительно, вошел курьер и передал ему Пакст.
— Забирайте, мне цидули об окончании школы не нужны, — протянул канцлер бумаги лаборанту. — И чем вам тут пустые места не нравятся? Откуда в моей канцелярии могут знать, насколько вы сведущи в законе божьем и остальных науках. Сами оценки и поставите, ваши же знания оцениваются, а не чьи-нибудь еще!
— И насколько секретной будет эта моя новая деятельность?
— Про потустороннюю информацию вы в курсе, а все остальное идет под грифом «ДСП», так что можете в общем советоваться с кем угодно.
На следующий день Саша изучал представленные Найденовым материалы. Происходило это в специально для подобных дел выделенной комнате дворца, доступ куда имели только высшие персоны империи и те, кого они туда приведут.
Посмеявшись над результатами тестов, проведенных среди выпускников, Александр задумался над самой проблемой.
Платное образование — неважно, имеет ли эта платность официальный характер или просто нужны взятки и за поступление и за учебу, — приводит к увеличению расслоения общества и закреплению кастовости в нем. По тому, какие специальности остаются бесплатными, можно судить о потребностях дирижирующей образованием элиты. То, что компьютерщики в общем-то учатся почти как в Союзе, означает, что они нужны сливкам общества, а сами эти сливки подобными профессиями не интересуются. Аналогично с геологами и нефтехимиками, а вот с юристами и управленцами ситуация обратная, чужих в эти области стараются не допускать. Но почему у будущих врачей похожая картина? А, сообразил Саша, элита ведь у своих российских медиков лечиться не собирается, для этого есть или вовсе заграничные, или учившиеся там, а с народом пусть разбираются поступившие за пачку денег и аналогичным образом сдающие экзамены. Что ж, все логично. Но в этом свете интересен принятый в империи порядок. Обучение всем инженерным, медицинским и естественнонаучным специальностям бесплатное. Желающим выучиться на юриста придется труднее, государственная квота совсем небольшая, но плата для тех, кто не попал в число счастливчиков, умеренная. Скорее всего государство все-таки немного доплачивает и за них. А вот бесплатно выучиться на художника, литературоведа, филолога и так далее невозможно — исключительно за деньги. Это что же, руководство здешней России сознательно взяло курс на то, что гуманитарные дисциплины станут доступны только обеспеченной части населения? Сделав в блокноте пометку «уточнить у Г. А.», Саша перешел к следующему вопросу.
Как это ни странно, студенты в здешней России все еще делились по половому признаку. То есть смешанных групп не было, имелись женские на медицинских факультетах в Москве, Питере и Казани, а вообще девушки учились в специально для них созданных учебных заведениях типа Бестужевских курсов. Ну натуральные же пережитки феодализма, по-другому и не скажешь!
Но от Бестужевских курсов мысли лаборанта быстро перетекли к одной их слушательнице по имени Наташа, знакомство с которой потихоньку становилось все более близким, но до кульминационной стадии еще не дошло.
«А вот не съездить ли мне завтра к ней в гости, — подумал Александр. — Заодно и послушаю ее мнение по этим вопросам, оно тоже лишним не будет».
Ситуация с гуманитарными дисциплинами прояснилась на первых минутах встречи с Наташей, не пришлось и канцлера беспокоить.
— Я же хотела поступать в Санкт-Петербургское высшее педагогические училище, — объяснила девушка. — Там учеба бесплатная, но по окончании пришлось бы отработать три года по распределению. А это либо в каком-нибудь уездном городке, либо вовсе в сельской школе. Но папа был против. Говорил, что там, в глубинке, мужики — они дикие, могут и обидеть…
— А что, не могут?
— Могут, наверное. Но боятся — за учителями ведь комиссары присматривают. Ладно, если императорские, эти вроде не такие страшные, но ведь встречаются и государственные. У одного папиного сослуживца дочь кончила педучилище, а сейчас она уже помолвлена с комиссаром. — Наташа чуть помолчала и мечтательно добавила: — Государственным, и даже второго ранга! Через полгода у него кончится срок службы, и они поженятся. Папа уже в общем согласен, что ошибся с Бестужевкой, но мне ведь учиться-то осталось всего ничего.
