Само собой, веры у Сантора Макхея в подобную чушь не было. Ибо хотя магия в этом мире работала, но, надо полагать, колдуны и шаманы у их противника как минимум не хуже. Конечно, будь его воля, Макеев запретил бы такое мракобесие — уж во всяком случае на виду у статуи Ленина и на главной площади его города. Тем более что Ундораргира он даже отчасти уважал. Врага уважают. И обычно не смеются над ним. Враг не шут гороховый, чтобы над ним смеяться.
Но в том-то и дело, что Александр потому успешно и управлял вверенным ему судьбой княжеством, что давно понял — воля правителя должна соответствовать текущему моменту и здравому смыслу. Самодуры обычно плохо кончают. То конь споткнется, да так, что наездник, вылетев из седла, сломает себе шею, то несварение желудка приключится.
От магии мысли вернулись к предвоенным заботам.
Как, черт возьми, все медленно идет!
Вот наладили отливку пушек. Но как выяснилось, хорошего дерева для лафетов в окрестностях нет. Сбитые из местной акации или сосны трескались на пятом-шестом выстреле. Пришлось снаряжать экспедиции за бревнами в горы и тащить их верхами — техника не пройдет по тем кручам.
Для ускорения работы в Арсенале на последнем курултае он попросил союзных ханов прислать людей, знакомых с кузнечным ремеслом. Хотя бы из беженцев. Он наивно рассчитывал, что правители будут обрадованы возможности отделаться от свалившихся, как снег на голову, нахлебников. Как бы не так — прислали, кажется, самых никчемных, которых даже перетаскивать тяжести в цехах не получится поставить — троих уже выдрали кнутами за кражу железа на предмет обмена на хмельное.
Вместе с Лыковым попросил выделить всадников на усиление дальних дозоров на самых опасных направлениях на границе, а получил всего полсотни неопытных юнцов.
В итоге Макеев махнул на все рукой, решив делать то, что в его силах, а там будь что будет…
Конечно, когда дойдет до настоящей войны, все изменится. Но вот не будет ли поздно?
По крайней мере, он надеялся на это.
Но все же — вот несправедливость жизни. Только-только начали не выживать, а толком жить, более-менее все наладилось, а тут эта война!
С такими мыслями он вернулся во дворец и устроился в кабинете, готовясь разбирать накопившиеся бумаги. Кстати о бумагах. Он любовно погладил стопку толстых желтоватых листов — вот сделали свою бумагу, как побочный продукт при выпуске картонных патронов к лупарам. Говорят, что много дешевле местной тростниковой, хотя и похуже. Можно было открыть прибыльную торговлю. Или начать издавать свою газету, как настаивает неугомонный политрук Лыков. Уже и название подобрал. Естественно, «Степная правда», а как же еще. Если бы не проклятый Ундораргир.
Хлопнули ворота, процокали по древним плитам двора копыта иноходца. Макеев хмыкнул и тут же придал лицу усталое выражение крайне занятого человека, оторвавшегося от дел величайшей важности ради незначительной безделицы. Кто-то явился по его душу — то ли гонец, то ли кто из его подчиненных.
В дверях кабинета появился мажордом из местных — бывший купеческий приказчик Бунгар Орут, которого пограничный разъезд отбил у разбойников, решивших ободрать с него кожу, ибо он подрезал в схватке брата атамана.
Мажордома, или попросту дворецкого, пришлось завести, а то разговоры пошли, что князь Сантор слишком уж просто живет, не по чину. А начальник АХО городской администрации Никита Расплетов на эту должность не годится. Выправка не та.
— Тысячник войска державы Тхан-Такх Камр Адай к князю Сантору Макхею по делам службы! — важно возгласил Бунгар.
— Проси…
Интересно, по каким таким делам службы явился Адай? Этого толкового сотника он недавно повысил в звании и назначил командовать новой тысячей, сформированной из беглецов и прочего люду, выброшенного из Степи войной. Назначил по рекомендации капитана Анохина, потому что сотник недурно себя показал в походе на Винрамз. А заодно наказал старательно расспросить у кандидатов про то, что, черт возьми, творится в Степи и каков ход войны? При этом также отмечать все интересное в разговорах и записывать. Не лично, само собой, ибо грамоте сотник пока не обучен, но с помощью писаря.
Гость долго ждать себя не заставил. Пригнувшись слегка, дабы не задеть дверной косяк шлемом, Камр Адай вошел собственной персоной. Отвесил поясной поклон. Земные градоначальник запретил.
— Будь радостен, князь Сантор, рад видеть тебя в силе и здравии, — проговорил медленно и степенно.
— И тебе поздорову, воин, — ответил правитель Октябрьска, указывая на кресло.
Старое, обитое дерматином, привезенное еще с Земли. Тысячник, садясь напротив, выложил на стол обе руки, показывая, что пришел с миром.
Макеев устроился поудобнее, поймав себя на том, что сановито хмурится, глядя на гостя. Вот хрень, что называется, среда заела. После чего позвонил в колокольчик.
Миловидная служанка, колыхая длинным подолом, принесла поднос с серебряным кувшином и большой чашей.
Заметил, как чуть дрогнуло лицо собеседника.
Вообще-то во дворцах владык Южного предела было принято, чтобы за мужскими разговорами важным персонам прислуживали исключительно мужчины.
Прежде вино, кумыс и чай из горьких степных трав приносил его ординарец. Но теперь в преддверии войны почти все земляне были сняты с хозяйственных постов и направлены в армию и Арсенал. На их место пришли их туземные жены. Так что ничего не поделаешь, придется потерпеть, дружище. Просто нет времени подбирать обслугу. Да и безопаснее…
— Благодарствую, арсаардар, — кивнул тысячник, разливая пряный, пахнущий травами напиток в большую чашу.
По очереди они пригубили ее.
— И тебя благодарю за то, что в гости зашел, — бесцветным голосом произнес градоначальник.
— Я пришел не в гости, а по нужде…
«По большой?» — чуть не спросил арсаардар, но одернул себя. Тем более что смысл каламбура наверняка ускользнул бы от собеседника — на всеобщем обычно выражались по поводу дефекации прямо и недвусмысленно.
— А нужда моя, государь, такая, — продолжал Камр. — Нужно что-то делать, ибо мы проигрываем войну.
— Проигрываем? — удивился Александр Петрович. — Но ведь война как будто еще не началась…
— Уже началась… — Тысячник прищурился.
— Вот и я так думаю… — вздохнул Макеев после паузы.
— Началась и складывается не в нашу пользу. Народ уже из города бежит, хотя враг далеко. Потому как понимает, что проигрываем…
— Но мы-то бежать не собираемся, не так ли? — испытывающе прищурил глаз майор.
Камр Адай лишь сощурился, как бы говоря: «А куда?»
— И у тебя есть средство, как поправить дело?
— Есть задумка одна… что делать, когда шаркааны с войском сунутся в Южный предел…
Макеев невольно заинтересовался.
