Он также лично обучил десяток человек стрелять из станковых гранатометов, и цели в зоне прямой видимости они поражали весьма неплохо. (Правда, каких усилий это ему стоило…)
Сигал, командир этих му… этого сброда, хотел даже, чтобы его воинство обучилось метать ручные гранаты.
Но решительно воспротивился Анохин. Прежде чем аборигены достигли каких-то успехов, кладбище Октябрьска значительно бы разрослось.
Надо сказать, Макееву не очень было понятно — зачем вообще создается это войско?
Пусть тут даже пороха не изобрели, но с двумя-тремя тысячами скверно стреляющих автоматчиков и полутора десятками минометов (больше оружия Москва не выделила, как ни унижался перед землянами Эйгахал Коцу) невозможно завоевать мир, и даже сколько-нибудь крупное государство, ну к примеру, Игрисс. Или все-таки возможно? Или холмийцы сами опасаются нападения соседей? Но чего им бояться — с таким-то союзником, как Советская армия?
Пришла было мысль, что чертовы маги подумывают, поднабрав силенок, выбросить вон учителей, как то неоднократно бывало уже на Земле. Но тут же нехорошая думка была отвергнута. Кому, как не холмийцам, знать, что тогда их раздавят, несмотря на всю магию. Достаточно будет просто поднять против них боготворящую пришельцев Степь…
Нет, ну не… не чудаки ли? Куда они суют автоматные рожки?
— Анохин! Отобрать оружие у этого… Двое суток гауптвахты!
— Кому? — осклабился заместитель.
— Еще позубоскаль тут мне, сам на губу пойдешь!
— Хоть сейчас, командир! Лишь бы от них подальше…
Макеев, стиснув зубы, отвернулся в сторону и, чтобы успокоиться, начал считать до ста.
Эти маги хуже малых детей. Так и норовят шарахнуть каким-нибудь заклинанием по материальной части, полагая, что от этого автомат станет скорострельнее, а мина полетит дальше.
Взгляд Александра наткнулся на небольшую группу кочевников, чинно двигавшихся в направлении штаба.
Это были союзные степняки. Майор узнал цвета рода Бури из клана Волка. Того самого, которым руководил тесть его замполита.
Возглавлял кавалькаду старый знакомый, Кайтур, бывший при Лыкове кем-то вроде телохранителя.
Макеев приветливо поздоровался со вскинувшим руку к косматой меховой шапке богатырем. С крыльев его седла свисали вдетые в ременные петли ТТ, рукояти которых обматывал длинный шнурок из конского волоса.
За спинами Кайтуровых нукеров висели старые автоматы, блестя истертым вороненым металлом. Хотя Александр уже привык к странностям экипировки кочевников, но все-таки ППШ рядом с луком и полным стрел колчаном смотрелся дико.
Майор чуть нахмурился, вспомнив, чем именно снаряжены обоймы ТТ и диск автомата. Трудно сказать, додумались ли до этого воины степей сами, или нашелся доброхот, что подсказал им, но они приспособились подпиливать точильными камнями головки пуль, так что при попадании в тело человека они разрывались, превращая внутренности, мышцы и кости в кашу. Хорошо хоть, что с холмийцами пока не поделились секретом, рационализаторы.
Интересно, что их привело в Октябрьск? И почему с ними не вернулся Лыков?
Хотя оно ему надо? Своих заморочек хватает.
— Твою мать, сын горного народа! — заорал майор на очередного экспериментатора, возжелавшего узнать, можно ли запустить мину путем нагревания огненными шарами. — Отставить фокусы! И вообще, кончай обучение матчасти. Все на политзанятия!
С удовлетворением заметил, как вытянулись лица холмийских «курсантов». Вот уж чего они никак не могли взять в толк, так это зачем им ежедневно нужно тратить время на заучивание того, кто есть кто в Советской Армии и у кормила власти в СССР, что сказал на последнем пленуме таинственного ЦК КПСС его генеральный секретарь и какова оборонная доктрина Страны Советов.
Не успел Макеев как следует насладиться местью недоумкам-магам, как прибежал вестовой из штаба и сказал, что майора срочно вызывает Мезенцев.
«Ну вот, уже нажаловаться успели, суки», — хмуро подумал комроты и, не удержавшись, показал ученичкам кулак: погодите, мол.
— Продолжайте занятия, товарищ капитан, — сказал Анохину. — К моему возвращению выучить наизусть статьи устава о порядке обращения к начальству.
Весна была в разгаре.
На вершинах соседних гор еще кое-где сверкала ослепительная белизна, но ущелья зеленели ручьями. На лугах сияла сошедшая на землю радуга — живая радуга. Цвета морской волны, золотого песка под ярким солнцем, свежей крови и неба, чередуясь, соревновались друг с другом на склонах гор.
В окрестных садах цвели персиковые деревья и тот странный кустарник, который приносил сине-зеленые вкусные плоды, напоминающие спелую клубнику.
Мастеровые и торговцы спешили открыть свои лавки и мастерские. Тянулся запах печеного хлеба и жареного мяса с нехитрыми специями.
Александр в который раз подивился тому, как быстро ожил и преобразился еще недавно мертвый город. Со всех сторон в Октябрьск потянулись караваны, ибо он стоял на пересечении нескольких старых караванных путей — пусть и не главных, но все равно важных. Наверное, когда-нибудь это изменится — верблюдов сменят грузовики и поезда, но пока в этом мире все оставалось по-прежнему.
Он быстро дошел до площади. У входа в трактир «Столичный», где питались штабные офицеры, сидели на корточках туземные воины и перебирали засаленные квадратики пергамента. Завидев Макеева, аборигены вежливо закивали в его сторону, майор махнул рукой в знак приветствия — и парни вновь вернулись к картам.
Игра в карты, прежде неизвестная тут, уже успела стать одной из самых любимых забав местных. Так и осталось неизвестным, кто именно из землян обучил ей аборигенов, иначе бы тому не миновать гауптвахты, а то и дисбата.
Здешние карты были подлинным произведением колониального искусства.
Валеты изображали фигуру в длиннополом зеленом одеянии и черных сапогах чуть ли не до бедер, при этом в руках они сжимали стилизованный автомат Калашникова, узнать который можно было только по магазину да по ствольной коробке. Дамы, правда, были «здешние» — одетые в индигово-синие платья знатных женщин и с толстыми золотыми цепями, обвивающими шеи и головы.
Но всех занятнее получились короли. Когда к нему впервые попали в руки местные карты, Макеев минут пять соображал, а что это за высохший ушастый старик в непонятной, но что-то мучительно напоминающей мантии, покрытой орденами, с широким полосатым поясом, и почему-то в очках, тут практически неизвестных? И лишь потом понял, в чем дело, и, не сдержавшись, расхохотался. Забавная карикатура на портреты генсека, висевшие тут и там в начальственных кабинетах.
Анохин пошутил по этому поводу насчет взаимопроникновения культур.
Надо сказать, процесс этот шел довольно быстро, правда несколько однобоко.
Солдаты, не смущаясь всякими там вопросами множественности миров, как-то сами собой нашли дорогу к местам сомнительных увеселений — кабакам, где продавали кислое вино и дешевую рисовую брагу, и к домикам, в которых жили девицы, предоставляющие некоторые удовольствия за наличный расчет.
