— И от собаки ушли?
— Ага! Ручей попался, так я по нему и ушёл.
— Здорово! А вообще-то вам, Алексей, умыться бы не помешало — лицо чёрное от копоти.
Иван подошёл к тумбочке, достал и протянул Саше маленькое зеркальце. Саша посмотрел в него и замер. Неужели это он? Лицо в ссадинах, в пороховой копоти от стрельбы в танке, щёки обросли изрядной щетиной. Как есть бомж!
Видно, последнее слово он вслух произнёс, потому как Иван переспросил:
— А кто такой бомж?
— У тебя где-нибудь умыться можно? — Алексей сделал вид, что не расслышал вопроса.
— Ручей рядышком. Пошли, покажу.
Саша сначала вымыл с мылом лицо и руки, а потом залез в ручей и помылся весь. Не одеваясь, держа в руках сапоги и грязное обмундирование, ввалился в караулку.
— Вань, ты говорил, что второй склад с обмундированием? Одень меня в чистое.
— Гулять так гулять, — поднялся со скамейки Иван, — идём.
Саша подобрал себе нательную рубаху, трусы, а не кальсоны; гимнастёрку, брюки-галифе и портянки новые, а то старые от грязи и пота больше на тряпки были похожи, и впервые за несколько дней почувствовал себя человеком.
— Вань, мне бы побриться теперь.
— Это мы мигом!
Иван достал из тумбочки безопасную бритву, помазок, подогрел на печке воду в жестяной кружке. Саша сбрил щетину, с удовлетворением провёл по щекам ладонью. Совсем другое дело!
— Ну что, Ваня, пройдёмся по округе?
— А склады как же?
— Ты дужки замков в проушины вставь, чтобы зверьё продсклад не разорило. Да, штык с винтовки сними — он только мешать будет.
Саша подождал, пока Иван закроет створки ворот на складах. Сам же обдумывал, куда податься. Железная дорога, по которой бронепоезд шёл, километрах в пяти-семи слева осталась. Вот туда и надо наведаться. У немцев пока вся жизнь вертится вокруг дорог — шоссейных, железных. Вперёд прут, силу чувствуют, куража ещё полно. Думают до осени Москву взять! А вот зарядят дожди, грунтовки превратятся в болота. Когда же морозы ударят да снег пойдёт, тогда для немцев совсем беда будет. У них же техники полно, которая к нашим суровым условиям не приспособлена.
Взять хотя бы моторное масло. Двигатели есть на самолётах, автомашинах, танках. На морозе масло густеет, завести двигатель — проблема. А танки и бронетранспортёры? Немцы любили располагать катки в шахматном порядке — это улучшает плавность хода. Однако после езды по грязи за ночь и грязь и катки смерзались в одно целое, делая танк неподвижным.
А шинели немецкие? Они только для осени годились, шапок же вовсе не было. По большому счёту немцы оказались не готовы к русским условиям.
Они сразу направились влево, в лес. Саша объяснил Ивану, что пойдёт первым.
— Если подниму руки — замри и стой! Опущу ладонь вниз — ложись. И ради бога, иди тихо, не наступай на ветки — их хруст в лесу далеко слышен.
Иван кивнул — понял, мол. Он шёл, приотстав от Саши на десяток шагов, но, как ни старался, всё равно шумел.
Через час пути они вышли к железной дороге и, прячась за кустами, прошли вдоль неё.
Показался маленький разъезд, на боковом пути стоял поезд.
Осторожно подобрались поближе. На платформе стояла разбитая в боях техника — видно, немцы везли её в тыл, на ремонт.
Среди побитых танков и бронетранспортёров Саша увидел две советских «тридцатьчетвёрки». Иван тоже увидел их, подполз к Саше.
— Чего это немцы наши танки везут?
— Отремонтируют, воевать на них будут.
Немцы и в самом деле не брезговали трофейной советской техникой и вооружением. Уже осенью и зимой сорок первого года советскими Т-34 были вооружены целые танковые немецкие полки. И немецкие пехотинцы использовали наши самозарядные винтовки СВТ-40 — благо в трофейных боеприпасах недостатка не было. Высоко оценивали гитлеровцы и наши артиллерийские орудия.
Немцы вообще широко использовали технику покорённых стран, например — чехословацкие танки Т-38. Устаревшие модели переделывали в самоходные артиллерийские установки, каких в Красной Армии ещё не было. А немецкая САУ «Хетцер» проявила себя очень достойно. Значительно позже у немцев появились специальные разработки САУ — вроде «Фердинанда», грозы наших КВ.
Перенимали немецкий опыт и наши — на базе трофейных немецких танков T-III они выпустили СУ-76.
На восток прошёл поезд с пушками на платформах, за ним ушёл в тыл поезд с разбитой техникой. Разъезд опустел.
— Вот что, Иван, надо наведаться на разъезд.
Рядом с путями стояло здание, в котором находились станционные службы — стрелочники, какой-то начальник.
Прячась за деревьями, они подобрались к зданию с тыла. Глухая стена, ни одного окна. Сколько человек в здании? А самое главное — сколько немцев? Оккупанты принуждали работать железнодорожников, ставя над ними начальниками своих специалистов — ну и охрану, естественно, куда же без неё?
«Вот ведь незадача, — подумал Саша, — с тыла ничего не видно, надо перебираться на другую сторону путей. Причём напрямую перебежать нельзя — заметят. Ведь на маленьком разъезде нет больше никаких зданий и местных жителей».
Помог случай. Из-за угла вышел служащий в советской ещё железнодорожной форме и направился к кустам — явно по нужде. «Язык» сам шёл в руки.
Саша жестом показал Ивану — лежи тихо! Сам же осторожно, неслышно подкрался к мужику, дождался, пока тот застегнёт брюки, и приставил к горлу нож.
— Стой тихо! Попытаешься крикнуть — умрёшь!
Мужик замер, боясь шевельнуться.
— Ты кто?
— Связист.
— Русский, значит. Немцы на разъезде есть?
— Двое — начальник и охранник.
— Оружие у них есть?
— У начальника пистолет на поясе, у охранника — винтовка.
— Во время несения службы они выходят из здания?
— Редко — только до ветру. Начальник выходит на перрон поезда встречать.
— Поезда часто бывают?
— Нет, у нас однопутка, да ещё немцы не успели служащих набрать. Кого в Красную Армию призвали, кого при бомбёжке убило. Колеса-то на европейский манер поменять не успели, потому вагоны и паровозы наши, отечественные.
— Когда следующий поезд будет?
— Через час — воинский эшелон.
— Понятно, что не пассажирский. Охранник где?
— У самого входа, слева.
— Возраст?
— Чей?
— Охранника!
— Так молодой парень, в очках. Потому в нестроевых частях. Всё на губной гармошке пиликает.
— А начальник?
