Наконец, настал день отплытия. Мы заранее перевезли несколько узлов с одеждой в каюту, которая напоминала теперь городской шифоньер. Место оставалось только на койке. Ладно, самое ценное и Настя будут в каюте, а я и с экипажем на палубе побуду, не впервой. Мы попрощались с Мишей и домочадцами, сели в возок и поехали на пристань. Ушкуй стоял готовый к отплытию. По сходням перебрались на корабль, помахав на прощание остающимся. Долго стояли у борта, наблюдая, как медленно скрывается вдали Рязань. Вот уже и не видно золотых верхушек церквей. Слева и справа открывались прекрасные виды, воздух был чист, от воды веяло прохладой, погода была просто чудесной. Я проводил Настю в каюту переодеться, судно шло под парусом, и пока команда была свободной, решил поучить людей обращению с мушкетами. Поскольку мушкетов было только семь, я отобрал желающих, коих нашлось достаточно. Медленно я показал, как засыпать порох, загонять пыж, опускать в ствол пулю и плотно забивать пыж, не забыть подсыпать на полку к затравочному отверстию немного пороха, как прицеливаться и, задержав дыхание, нажимать на спуск. Хитрого ничего не было, освоили все премудрости быстро, теперь я решил перейти к стрельбе холостыми зарядами. Первый матрос взял мушкет, неловко прицелился в воображаемого противника – выстрел!
И сразу звук падения. Когда развеялся дым, я увидел валявшийся на палубе мушкет и стрелка, который стоял, зажмурив глаза и заткнув руками уши. Товарищи с испугом глядели на него. Ничего, лиха беда начало. Мушкет – это ружье с раструбом на конце ствола, из него хорошо стрелять картечью. На близком расстоянии выстрел одного мушкета способен проложить маленькую просеку в рядах нападающих, а уж семь мушкетов – это сила. Конечно, по дальности и точности выстрела эта тяжеленная штуковина уступала луку, но чтобы точно стрелять из него, требовалось учиться сызмальства. К тому же я точно знал, что за ружьем и порохом будущее. На стоянке у берега, когда мы остановились на обед, пока готовилась уха, я распорядился поставить мишень в виде старого камзола, наброшенного на куст. Теперь стреляли пулями. После первых выстрелов страх у стрелков почти прошел и появился некоторый азарт. В конце я предложил приз – серебряный рубль – тому, кто точно попадет в заплатку на камзоле. Попал молодой парень, которому я и вручил рубль. Товарищи лишь завистливо хлопали по плечам.
К вечеру мы выбрали красивое место для ночлега недалеко от Белоомута. Развели на берегу костер, сварили каши и пожарили свежей рыбки на прутиках. Аппетит у всех был отменный. Выставив часовых, улеглись спать.
На следующий день я решил набрать и обучить команду канониров стрельбе из пушки. Кто знает, с чем придется столкнуться. Лучше заранее обучить, чем потом кусать локти. Снова я подробно рассказал, как обращаться с тюфяком. После вчерашних мушкетных занятий обучение шло быстрее, ведь тюфяк был фактически большим однозарядным ружьем. Зарядив тюфяк, мы присмотрели мишень – одинокий куст на берегу – и произвели выстрел. Недолет! Ядро упало в воду, не долетев до берега. Я объяснил ошибку, снова зарядили – выстрел! Перелет. Классическая вилка! Снова объяснение и заряжание, но куст уже был позади, и выстрелить не пришлось. Довольные канониры остались у пушки, а я пошел в каюту, негоже надолго бросать жену. Настя сидела в углу каюты на рундуке и что-то разглядывала. Я засмеялся:
– Что ты там увидела?
Настя поманила меня пальцем:
– Сам посмотри.
Вгляделся, мне показалось, что между досками что-то блестит. Вытащив из ножен нож, я попытался расширить щель или приподнять доску. После некоторой возни мне удалось зацепить край доски и отогнуть. Ба, на рундук посыпались золотые дирхемы. Сдвинув доску в сторону, я смог открыть весь тайник. Был он невелик, почти квадратный, размером с большую кастрюлю, но весь забит золотыми монетами, перстнями. Серебра почти не было. Вот это ешкин кот! Подумав немного, я хлопнул себя по лбу!
Тупица, недотепа! Конечно, когда мы истребляли коломенскую шайку, нашли на постоялом дворе шкатулку с ценностями и сочли, что это все. Шкатулку с содержимым реквизировал коломенский наместник, но я и подумать не мог, что главарь прячет еще один тайник, скорее всего свой личный. Мы с Настей наскоро пересчитали деньги – оказалось больше двухсот золотых да еще и золото в изделиях. Я прикинул, что в этом тайничке больше, чем я заработал со своими предприятиями. Порадовавшись неожиданной удаче, мы решили все сложить назад и поставить доску на место до поры до времени. С собой брать в город рискованно, я еще не знаю, цел ли мой новый дом, а на судне все-таки вооруженная охрана. Я предупредил Настю:
– Никому, даже самым близким, ни слова. За эти деньги у многих возникнет желание перерезать нам глотки. Это наш запас на черный день, страховая касса.
Вдали показались холмы Москвы, городские постройки. Медленно, под веслами мы шли по Москве-реке, ища удобную пристань.
Причаливаться у торговых сходней не хотелось, груза для торговли, мы не брали. Наконец нашли удобное место, причалили. К нам подошел мужичок в синем кафтане, вежливо сказал, что пристань купца Еремеева и, если мы хотим, можем стоять здесь, но заплатив. Спорить мы не стали, тем более что цена была необременительная. На берег сошли впятером – я, Настя, Сидор с двумя воинами, нанятыми в охрану. У берега стояли пролетки с ямщиками, мы уселись в две из них и, назвав адрес, поехали. Я и Настя с интересом разглядывали московские улицы, и если я больше смотрел на дома, то Настя разглядывала наряды местных барышень, то и дело толкая меня в бок локтем: «Посмотри, какое миленькое платьице!»
Доехали относительно быстро, все-таки дом был почти в центре и от реки оказался недалеко. Я рассчитался с ямщиком и задержал его вопросом: «Далеко ли от этого дома пристань?» Получил подробные объяснения. Местность ямщик знал неплохо, решение в голову пришло быстро.
– Любезный, я буду здесь около двух-трех недель, не сочтешь ли за труд все это время обслуживать нас?
Ямщик с удовольствием согласился, мы договорились об оплате, каждый день с утра до вечера он должен стоять у дома. За мной оставалась кормежка в обед его и лошади.
Сидор постучал в ворота, я с нарастающим нетерпением ждал, что с моими сторожем и дворецким. Не получая от меня известий и жалованья в течение года, они могли и покинуть меня, и в принципе их никто бы не осудил. Послышались шаги, и калитка открылась, на мое счастье, это был дворецкий. Он узнал меня, пригласил в дом. Мы прошли, неся с собой небольшие баулы, основной груз остался на ушкуе. Я подошел к домику прислуги, извинился перед сторожем и дворецким, объяснив свою задержку татарским пленом, поблагодарил за верность и сдержанное слово и щедро расплатился за прошедший год, добавив премиальные.
Дом оказался в полном порядке, даже пыль везде протерта, правда, кое-где покосился забор, но я был не в претензии – ни работников, ни денег у обоих не было. Дом сохранили и сами не сбежали, за то спасибо. Я обратился к дворецкому с просьбой:
– Мы приехали недели на две-три, затем уедем по велению царя в поход на Смоленск. Хотелось бы найти кухарку и пару плотников поправить забор, можно ли решить вопрос?
