Настя с сыном стояли на палубе, и на глазах жены выступили слезы. Я обнял ее и крикнул кормчему:
– Отчаливай!
С кнехтов сброшены канаты, судно потихоньку отваливает от причала, наконец, следует команда:
– На весла!
Ушкуй выходит на стремнину, ход становится тяжелым, сказываются груз и встречное течение. Но вот, поймав ветер, поставили паруса, и, увеличив ход, так что вода зашипела под форштевнем, мы стали удаляться от города. Пожитки челяди побросали в трюм, все толпились на палубе, облокотившись на борта, любовались окрестностями. Очень немногие из простолюдинов могли позволить себе путешествие, в основном только мужчины, собираясь в ратный или торговый поход или в поисках работы. Женщины были дома, многие дальше чем на несколько верст от Рязани за всю свою жизнь не удалялись. Теперь с жадным любопытством разглядывали берега, прибрежные деревни, обмениваясь впечатлениями. Поскольку на борту были женщины и ребенок, всухомятку есть не стали, около четырех часов пополудни пристали к берегу в красивой бухте, развели костер, приготовили супчик с мясом, достали еще домашние пирожки и расстегаи.
Известно, на природе и черный хлеб кушается с аппетитом. Все приготовленное съели быстро, застучали ложками по дну котла. Дав время помыть посуду, женщинам сбегать в кусты, подняли трап и двинулись дальше. На вторую стоянку встали в устье маленькой речушки, пока женщины готовили, мужчины отошли к речушке и, раздевшись донага, искупались.
Хотя лето уже прошло, день был теплый и вода согрелась, а работа на судне заставляла иногда попотеть. Спать укладывались кто где, одни на палубе, другие на берегу, подстелив дерюжки, а некоторые, разбившись на парочки, вообще ушли в кусты.
Я решил спать на палубе, Настя с Мишей легли в тесной каюте. Только постелил коврик и кинул подушку, как ко мне подошел кормчий Истома. Тихим голосом сказал:
– Хозяин, похоже, за нами следят!
Сон как рукой сняло.
– С чего ты взял?
– Да лодочка за нами в отдалении плывет.
– Так и что с того? Река общая, по ней может плавать любой.
– Я обратил внимание, что, как мы пристали обедать, и они пристали, мы двинулись, и они за нами, мы встали на ночевку, и их не видно, не обгоняют.
– А чего раньше не сказал?
– Убедиться хотел.
– А сколько в лодке человек?
– Далеко, видно плохо. У них парус небольшой стоит, но, похоже, человека три.
Я попросил его найти Сидора и прислать ко мне. Оказалось, Сидор отдыхал на берегу, недалеко от судна. Когда он подошел, я попросил Истому повторить еще раз то, что он видел, и свои подозрения.
Выслушав внимательно, Сидор кивнул головой:
– Чего-то подобного я ожидал, пол-Рязани знает о переезде твоем в Москву, наверняка, самые ценные вещи и деньги каждый бы взял с собой. Разбойники думают так же, одна загвоздка – лодочка мала и человек в ней трое, для серьезного нападения маловато. У нас на судне десять человек команды, и нас четверо мужчин, троим нас не одолеть, хотя… Как бы у них еще какой посудины с татями не было, эти вроде как следят, а основные силы где-то прячутся.
Что ж, в логике старому воину не откажешь.
– Оповести потихоньку мужиков, выставь часовых со стороны берега. Истома, за тобой охрана судна, чтобы люди не расслаблялись, несли вахту. Женщин пока не оповещать, пусть ведут себя как обычно, а то как бы чего не заподозрили.
Двое мужчин из челяди были выставлены метрах в ста от костра, выше и ниже по течению вдоль берега, на судне Истома поставил своих людей на носу и корме наблюдать за рекой. Я зарядил ружья и штуцер, пушка была заряжена еще ранее. Всю ночь я не сомкнул глаз, прислушиваясь к каждому звуку, видимости не было никакой, полная темнота. Для защиты плохо, да и для нападения тоже – нельзя различить, где свой, где чужой. Ночью никто не напал, все, кроме дозорных, спали крепким сном, лишь в воде поигрывала рыба. Под утро и я вздремнул, все-таки сказались бессонная ночь и напряжение. Лишь Сидор бодрствовал, периодически проверяя часовых и меняя их на отдохнувших. Рассвело. Над водой полз низкий туман, стало прохладно. Я поежился, одет был легковато. Стали просыпаться женщины. Мужики на берегу развели костер, кухарки стали готовить завтрак. Мы с Сидором и Истомой отошли в сторонку.
– Что делать будем?
Сидор высказался первым:
– Я думаю, что недалеко от следующей стоянки, в обед, за поворотом, когда ушкуй не будет виден с лодки, вы высадите меня на берег, поближе к кустам, я спрячусь, и когда лодка будет проплывать мимо, посмотрю, что за люди, сколько их, какое имеют оружие. На стоянке я догоню вас по берегу.
– Ну что ж, пожалуй, это лучшее предложение на сегодняшний момент. Попытаемся хоть что-то узнать о предполагаемом противнике.
Покушали, женщины убрали посуду, все взошли на борт, и, выбрав кормовой якорь, отвязав канат от дерева, мы отчалили. Дул слабый ветерок, но его хватало, чтобы надуть парус и не идти под веслами. Торопиться мне было необязательно, а выматывать силы команды на веслах не хотелось, вдруг придется принять бой?
То Сидор, то Истома, то я, стараясь делать это незаметно, оглядывались назад, стараясь увидеть преследователей. Лодка была, она двигалась за нами, довольно далеко, чтобы не навлечь подозрение, и в то же время не отставала. Мы уже довольно далеко уплыли от места прежней стоянки, прошло часов шесть. Солнце стояло в зените. Собравшись на корме в прежнем составе – Сидор, Истома и я, – стали приглядывать удобное место для высадки Сидора. Кольчугу и тяжелое оружие он решил не брать – только нож и кистень, иначе и плавать, и бегать будет затруднительно. Вот впереди показался плавный левый поворот, на берегу стояли кусты и несколько ив, почти касающихся своими ветвями воды. То, что надо, на короткое время мы скроемся из глаз соглядатаев, в качестве лишней страховки Сидора прикроет борт ушкуя. Сидор проскочил ближе к носу, Истома прижал судно ближе к берегу, я и не заметил, как Сидор спрыгнул в воду и ужом проскочил до берега, только голова в кустах мелькнула. Женщины и холопы, похоже, ничего и не заметили, от левого борта наблюдали за кстати появившимися купальщиками.
Мы прошли выше по течению около трех-четырех километров, выбрали удобное место для стоянки и уткнулись носом в берег. Матросы резво спрыгнули в воду и закрепили канат на большом пеньке на берегу. Скинули сходни, и на берег потянулась вереница челяди. Анастасия и Миша сошли вместе с ними. Поскольку Сидора с нами не было, я распорядился насчет дозора, выслав холопов вверх и вниз по течению метров за сто, сам отошел от берега, забравшись на небольшой холм, обозревал место стоянки. Подобраться незамеченным и попытаться напасть было затруднительно. Женщины, подняв визг и шум, начали готовить на костерке пищу, бегали в кустики, сбросив обувку, заходили по колени в воду, умывались. Полная идиллия, кабы душу не точила тревога. Сели кушать, из большого котла разлили кашу с мясом по большим чашкам, одну – самую полную – я распорядился оставить дозорным. Вот уже и еда съедена, все развалились на траве, стараясь насладиться последними погожими осенними деньками.
