Так я стал владельцем ткацкой фабрики. Сразу договорился с управляющим, что все пока остается по-прежнему, фабрика работает, корабли готовые сукна возят на продажу. Сам тем временем окольными путями стал выяснять, какие ткани нужны для войска: если будет государев заказ, то это выгодно – ткань и красители однотипные, объем большой, сбыт гарантированный. Наконец нашел нужного человека, что за небольшую мзду ознакомил меня с будущими обновами для войска. Решив не откладывать дело, я сообщил управляющему ткацкой фабрики, чтобы часть производства перевели на выпуск нужной ткани необходимого цвета. Одновременно на территории фабрики, наняв плотников и привезя лес, начал строить новое большое здание для пошива одежды. Загвоздка стала в пуговицах, не мудрствуя лукаво и вспомнив историю, решил соорудить еще одно небольшое здание, где бы лили пуговицы из олова. Имея формы из такого металла, можно было в день изготовить десятки, если не сотни, одинаковых пуговиц, что и надо было для войска. Теперь оставалось самое сложное – добиться, чтобы заказ дали именно мне. Предварительно пересчитал, сколько ткани и мундиров из нее может изготовить моя фабрика. Получалось не очень много – порядка двадцати готовых мундиров в день. Я не знал только одного – на сколько человек надо было шить. Ну что же, и это узнать можно.
По всей видимости, государь, глядя на служивых людей других стран, решил и свое войско приодеть по образцу Европы. В одинаковые кафтаны, шапки и штаны были одеты лишь стрельцы да охрана Кремля – гвардия, можно сказать. Остальное войско в бою тоже было одето почти одинаково: кольчуги, шлемы, штаны и сапоги, а вот в мирной жизни княжеские дружины ходили в разномастной одежде.
Долго, несколько недель, я подбирался к нужному мне человеку, боярину Морозову, опять же Федор из разбойного приказа помог, свел. Я привез образец красной ткани и показал один специально сшитый кафтан. Все у меня забрали, решив сообщить свое мнение позже. Через месяц я получил большой заказ и с ним большие деньги.
По Москве уже с месяц ходили разговоры, что с юга к Москве с двадцатитысячным войском подошел гетман Сагайдачный, который встал лагерем в полутора десятках верст от столицы. На помощь ему в сентябре подошел королевич Владислав, который со своим воинством с ходу занял Тушино. С каждым днем обстановка в городе становилась все напряженнее. Тревожные ожидания носились в воздухе, вселяя в души смятение. Я долго раздумывал, отправить или нет свою семью в Рязань. Кто его знает, как повернутся события в Москве – войско слабо, казна пуста. Договорятся ли патриарх или государь с королевичем и гетманом? На всякий случай я распорядился сделать солидные запасы продовольствия – соли, муки, копченого и вяленого мяса, сала. Сам я занялся укреплением дома – поскольку забор был уже недавно заменен, поставил на участке две бревенчатые вышки. Обшил железом изнутри входные двери. На окна кузнец изготовил красивые и прочные решетки. Сидор прикупил на торгу пару бочонков пороха, свинца, несколько мушкетов для челяди. Я все не мог решить – отправить Настю с Мишей и женщинами в Рязань или оставить в Москве. В Рязани вроде по разговорам спокойнее, но путь может оказаться опасным, оставаться в Москве – вдруг казаки и поляки прорвутся в город? Наверняка будут грабежи и резня. Князья, дворяне, богатые купцы потихоньку вывозили свои семьи, в основном в сторону Мурома, Владимира, Костромы.
По моему распоряжению Сидор отобрал в свою команду еще десять человек, все бывшие воины из различных княжеских дружин, ушедшие кто по ранениям, кто по возрасту. Лишними ребята не будут – отпадет потребность в обороне дома, будут заниматься охраной ткацкой фабрики, водочного заводика. Теперь каждый день дом охраняли четыре человека, не считая Сидора и Ивана. Двое были на вышках, один – у парадных‚ один – у задних ворот. Все хорошо вооружены – сабли, мушкеты, на всех кольчуги. Бывшие воины службу знали, всегда трезвые и настороже.
Напряжение нарастало. На торгу скупались в первую очередь продукты, цены росли. Мне казалось, что даже в воздухе висело какое-то предчувствие тревоги, грозы. И вот вечером первого октября по городу пронесся колокольный звон, на улице зашумели. Ко мне примчался один из караульщиков:
– По улице люди бегают, в основном бегут к центру, с южной стороны города. Никак, поляки на приступ пошли, приготовиться надо.
Я вооружил челядь, Сидор расставил людей по заранее намеченным местам, усилив тем самым уже имеющуюся охрану. Мои ружья и пистолеты были заряжены. Семье и слугам я приказал подняться на второй этаж дома, к окнам не подходить, света не зажигать. Сидор и я заняли места на первом этаже, в случае угрозы нападения мы могли быстро подобраться к любой точке, а в случае прорыва на нашу территорию собрать всю охрану и челядь в доме и держать оборону. Дом каменный, поджечь его будет непросто.
Шум на улице вроде как стих; проскакало несколько всадников, и снова наступила тишина. Переулок мой хоть и недалеко от центра, но к северной стороне, да и расположен так, что найти не всегда с первого раза можно. Со стороны Кремля продолжал раздаваться набат – это бил колокол на колокольне Ивана Великого. Видно, и в самом деле противник пошел на приступ. Кое-где стали видны отсветы пожаров. Я решил послать Ивана на разведку – сидеть в неведении было тяжело. Вооружившись саблей, ножом и парой пистолетов, он легко перемахнул через забор и исчез в ночи. Какие-то новости принесет?
Вокруг дома и в переулке пока было спокойно. В середине ночи в начале переулка раздался шум, крики, звон железа. По переулку текла темная масса, кто это, разобрать было невозможно. Вот в ворота начали сначала стучать, затем ломиться, выломав калитку, во двор ворвалась группа вооруженных людей. В темноте было неясно – поляки ли это, казаки Сагайдачного или просто грабители. В отсветах факелов, которые они держали в руках, поблескивало оружие. Ну что же, добро пожаловать, непрошеные гости.
Толпа ринулась к дому, вдруг земля под ними разверзлась и первые две нестройные шеренги провалились в яму с кольями, послышались крики боли, стоны раненнх. Неплохо потрудились мои холопы под руководством Сидора, вырыв глубокую – метра три-четыре – яму и установив в ней заостренные колья. Сверху уложили тонкие палки, замаскировали серой тканью, присыпали пылью. С близкого расстояния ее можно было бы различить‚ только если знать о ней заранее. Всем домашним я показал ловушку и настоятельно рекомендовал пользоваться только задними воротами. Толпа нападавших замерла в смятении, затем раздались крики ярости и гнева, люди ринулись в обход ямы. Слева и справа они обтекали яму, и никто не попытался помочь свалившимся.
Раздался сильный взрыв, взметнулось пламя. Это сработала моя ловушка-сюрприз по чеченскому образцу: сделав две самодельные бомбочки, привязал их к деревьям, между ними на небольшой высоте натянул проволоку. Группа пытавшихся обойти яму почти вся была уничтожена.
Мы не стали ждать, когда нападавшие прорвутся к дому, и из трех мушкетов, заряженных картечью, дружным залпом ударили в темную массу. Все заволокло пороховым дымом, из темноты раздавались крики боли и отчаяния. Перезаряжая мушкеты, мы вслушивались, не происходит ли чего подозрительного вокруг дома. Тишина. Взяв в руки по пистолету, мы с Сидором покинули дом. Везде валялись трупы убитых и слышалось хриплое дыхание раненых. По моему распоряжению из дома вышли холопы с факелами; оказалось, напали на дом поляки, все в синей униформе, все при саблях, у некоторых мушкеты. Хотели по-быстрому ограбить дом, да не получилось. Посчитали: убитых – двадцать два человека, раненых немного – семеро. Холопы без всякой жалости их дорезали, побросав тела в яму с кольями – все равно потом землей засыпать.
