Я вывел Орлика из конюшни, погладил по морде. Оседлал, раскрыл ворота, вскочил в седло и рванул галопом по улице.
Выскочил в открытые городские ворота и понёсся по заснеженным полям, легко обгоняя обозы. Давно я не сидел в седле, не чувствовал азарта скорости, не ощущал морозного ветра в лицо.
Сбросив накопившееся напряжение, часа через два я вернулся домой.
А у ворот верховой меня дожидается. Ёкнуло сердце – случилось чего? Оказалось – наместник немедля к себе призывает. Так и поехал верхом.
У ворот оба спешились, завели коней во двор. Я взбежал по ступенькам, а мне уж и дверь открывают. Скинул тулуп слуге на руки и вошёл в трапезную.
Наместник-воевода, как всегда, восседал во главе стола. По левую руку боярыня сидит, одесную – дочь Ксения.
– Садись, лекарь, выпей кубок вина во здравие дочки моей.
Почему же за здравие не выпить? Выпил, тем более – вино отменного вкуса оказалось.
– Не догадываешься, зачем позвал?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Посыльного во Псков я посылал. Есть у меня доверенный человек, всё исполнит быстро и аккуратно. И в самом деле говорят – был такой, да исчез внезапно. Долгов за ним нет, ни в чём предосудительном не замечен.
– Чего же внимание такое к моей особе?
– Беглого преступника в городе укрывать не хочу! Вдруг ты прохвост какой или прохиндей.
Называется – здравствуйте, я ваша тётя. Я к нему с добром, а он – сыщика во Псков.
Желание у меня появилось – подняться да уйти. Видимо, наместник это почувствовал.
– Не кипятись, сиди, я ещё не всё сказал и уйти не позволял.
И чего я с ним связался? Будет впредь мне урок! Не зря говорят: «Добрыми намерениями выстлана дорога…» – известно куда.
– Озолотить я обещал? – властно продолжил наместник.
– Не помню, – дерзко ответил я.
– Не помнишь, сколько весила эта штука – ну, которую ты удалил?
– Фунтов пять-шесть.
– Держи! – Наместник кинул мне на стол мешочек, в котором явно бренчали монеты.
Я взял его в руки – тяжеловат, фунтов пять-шесть будет. До меня только сейчас дошло, что наместник на фунт опухоли дал фунт денег.
Неплохо, даже круто. Я встал и отвесил поклон:
– Спасибо, боярин!
– То-то, знай Демьяна Акинфиевича! Требователен, но справедлив. Сделал плохо – получи плетей, удивил полезностью – заимел деньгу. Дальше-то думаешь лекарством своим на пропитание зарабатывать?
– Думаю, соизволения твоего просить хотел.
– Дозволяю! После излечения дочери как не дозволить. Руки, стало быть, у тебя умелые, да голова светлая. А и помрёт кто после операции – на всё Божья воля. Хоть их всех зарежь! – пошутил по-солдафонски наместник. – Только побьют тебя после этакого. – Наместник зычно захохотал, показав все свои зубы.
Ксения и боярыня сдержанно улыбнулись.
– Ксения говорила – в церкви ей показаться надо, женихи будут. Ты что – судьбу предсказывать можешь?
– Есть немного, – слукавил я.
– Чего же дочь мою ждёт?
– Женихи появятся, свадьбу сыграете, внуки у тебя народятся.
– Внуки – это хорошо, – заулыбался Демьян. – Когда же ждать?
– Свадьбы или внуков? – попытался уточнить я.
– Того и другого.
– Свадьбы – по осени, внуков – на следующий год.
Неожиданно воевода отослал женщин из трапезной, приблизился ко мне и наклонился к самому уху.
– Насчёт свадьбы – невелико предсказание.
Наместник оглянулся – не слышит ли кто?
– Насчёт государя скажи – сколько он на троне сидеть будет?
Я, для убедительности, закатил глаза к потолку, замер. Наместник стоял рядом, не шелохнувшись и не дыша.
– Царь умрёт семнадцатого марта одна тысяча пятьсот восемьдесят четвёртого года в Москве.
– Верно ли сие?
– Число запиши, но о чём оно – никому не сказывай. За то и головы лишиться можно. Не такие люди на плаху отправлялись.
– Разумею, разумею! – кивнул головой старый воевода. – А точно ли твоё предсказание?
– Если он раньше… – я сделал паузу, – то можешь меня на кол посадить.
– Это я так, к слову.
Наместник походил по трапезной, пробормотал:
– Десять лет ещё!
Повернулся ко мне:
– А я?
– Что – «ты»?
– Со мной что будет?
– Демьян Акинфиевич! Я тебе тайну великую открыл, а ты мне – «как я?». Не могу я сразу вот так – обо всех. Великие предсказания забирают много сил.
– А ты поешь, подкрепись!
– Нет, сегодня уже не получится.
– Как жаль! Когда же скажешь?
– Через несколько дней. К тому же мои предсказания всегда сбываются, но стоят денег.
– Непременно.
Наместник вытащил из поясного кошеля две золотые монеты, по-моему – ефимки, и сунул мне в руку.
– Вот смотрю я на тебя, Юрий, и глазам не верю. Повезло мне, сама судьба тебя ко мне привела – дочь вылечил, на ноги поставил, предсказание – очень важное, заметь! – от тебя получил. Хоть и не боярского ты звания – из простолюдинов, а полезен зело и умен – не отнять сего. Непременно заходи.
Я откланялся и вышел.
Прислуга подвела ко мне коня, заботливо укрытого попоной, отворили ворота. Несколько минут скачки – и я дома.
Повезло сегодня – денег заработал и в глазах наместника поднялся. Только прекращать с предсказаниями надо – не настолько я историю помню, ошибиться могу. Нет, конечно, дату смерти Ивана Грозного помню – потому и сказал. но с другими предсказаниями лучше не соваться. Не положения лишиться можно – головы! Или из города с позором изгонят.
Сам к наместнику не пойду – вспомнит если только да посыльного пришлёт.
Глава II
Бояре, купцы и прочий люд – ремесленники из зажиточных, потянулись ко мне. С утра во дворе дома Ефросиньи уже стояла небольшая очередь страждущих. Поскольку дома своего у меня не было, а комнатушка не приспособлена для приёма пациентов, а тем более операций, то пришлось задуматься – не снять ли где дом целиком? Да и не хотелось злоупотреблять гостеприимством доброй старушки, давшей мне временный кров, стеснять её.
Опять выручил Ксандр. После недолгих поисков он предложил посмотреть дом в центре города. Дом был добротный, кирпичный, почти в центре – рядом с соборной площадью. Владелец особняка, купец, отбывал по торговым делам и сдавал дом со слугами. Меня это устраивало, и мы ударили по рукам.
