— Ну как, подкрепились?
— Так точно, спасибо.
— Сведения ваши я передал куда следует. Майор, командир полка, сказал, что если знамя вынесли — точно не дезертиры. На сборный пункт вас отправить или здесь у меня останетесь? — Капитан, раздумывая, смотрел на нас.
— Здесь останемся, — разом выдохнули мы.
С капитаном уже познакомились, видно, доверяет, а как в штабе полка отнесутся к нашему блужданию по лесам — еще неизвестно, да и особист может со своими проверками замучить, не стоит новых приключений на голову свою искать.
— Пойдем к начальнику штаба батальона — там писарь, оформим вас. С вами я уже знаком по документам. Я — командир батальона, капитан Михась. Зачислим вас бойцами.
— Товарищ комбат, разрешите вопрос.
— Валяй.
— Я танкист, мне бы к танкам поближе.
— То-то я смотрю — комбинезон у тебя как у танкиста. Постой, а винтовка снайперская твоя?
— Моя, подобрал.
— Пользоваться умеешь?
— Пробовал уже.
— Вот снайпером и будешь. У меня бойцы большей частью пороха не нюхали, необстрелянные, мне опытные люди во как нужны.
Капитан чиркнул себя ладонью по горлу.
Мы завернули в брезентовую палатку. Саньку быстро оформили в стрелковую роту, а меня — в отдельный взвод, к связистам.
— Ну вот. Теперь ты подчиняешься командиру взвода связи. Но это так, официально. Фактически — мне. В боевых условиях цели выбирать сам будешь — офицеров, артиллерийские расчеты, пулеметчиков. Правда, снайперам положено парой охотиться, да людей свободных нет. Так что — сам, сам.
Ну, сам так сам. Кто бы возражал, но я не буду. Конечно, лучше бы мне на танке — «тридцатьчетверке» или КВ — воевать. Но на войне выбирать не приходится, особенно если учитывать, что документы у меня не свои. Копни какой-нибудь особист поглубже — и все, пропал я. Самого к стенке поставят, имя деда опозорю. Потому не рыпался. Коль снайпером поставили — пусть будет так.
Во взводе меня приняли неплохо. Дали вещмешок, шинель, даже фляжку и саперную лопатку выделили. Так меня еще не экипировали нигде.
Меня никто не беспокоил, и я вволю отоспался. Одно дело в лесу спать — вполглаза, вполуха, и совсем другое — у себя в части, под охраной.
Когда я проснулся, бойцы пошутили:
— Ну ты и здоров спать, как медведь в берлоге.
Старший сержант-связист прервал их:
— Чего зубоскалите? Человек уже пороху понюхал, в танке горел, устал, не то что вы, желторотики!
Бойцы пристыженно замолчали.
День пролетел незаметно. Поужинали, все улеглись спать, и я тоже.
А утром подняли всех по тревоге. Мы перекусили всухомятку и — маршем на передовую. Где та передовая, не знал никто, кроме комбата.
Связисты нагрузились катушками с проводом, телефонными аппаратами. Шли завистливо поглядывая на меня. А у меня лишь скатка шинельная, пустой вещмешок да оружие.
Наш взвод шел в конце колонны, глотая пыль, поднятую сотнями солдатских сапог. Это обстоятельство нас в какой-то мере спасло.
Едва миновали перекресток грунтовых дорог, как навстречу нам из-за небольшого пригорка показалась немецкая колонна пехоты. Встреча двух колонн оказалась неожиданной для обеих сторон. Оба командира проморгали двигающегося навстречу противника, не выслав вперед боевое охранение или хотя бы разведдозор. Когда авангарды обеих колонн увидели марширующих солдат, и стало понятно, что отступать для перестроения в боевой порядок поздно, и столкновение неизбежно, не оставалось ничего другого, как залечь пехоте.
Со стороны головы колонны послышались выстрелы. Связисты нашего взвода бестолково топтались на месте. Я посмотрел на взводного, он вглядывался в даль, видно, ожидая указаний. Но промедление сейчас просто гибельно!
— В лесополосу, быстрее! Ложитесь, окапывайтесь! — крикнул я.
Сам же отбежал немного назад, к деревьям. Выбрал дерево потолще да погуще. Сбросил скатку и вещмешок, полез на дерево. Хорошо, сучки да ветки раскидистые были, лезть удобно. Забрался метров на пять, стянул с плеча винтовку и устроился на развилке сучьев. Позиция что надо! Невелика высота, а поле боя — как на ладони.
Сняв кожаные чехольчики с оптики, я приник к прицелу. Вот они, голубчики. Фельдфебель немецкий на колено привстал, в руке пистолет. Явно своих хочет в атаку поднять. Я подвел пенек прицела фельдфебелю в живот, выстрелил. Унтер-офицер упал. Я пошарил оптикой по залегшим немцам. На пригорке суета, трое немцев чего-то тащат. Ага, пулемет ручной. Сверху, с пригорка, у них обзор не хуже, чем у меня. Думают своих огнем поддержать. Только пулеметчик, поставив пулемет на сошки, прилечь собрался, как я его снял. Метко попал, между лопаток. Однако пулеметный расчет это не насторожило. Мало ли откуда шальная пуля залетела?
Я продолжал наблюдать через прицел. За пулемет улегся второй номер, даже очередь успел дать. Я наложил пенек прицела ему на лицо, плавненько нажал спуск. Пулеметчик дернулся и завалился набок. Последний оставшийся в живых номер расчета понял, что попадания не случайные. Подхватив пулемет, он отполз с ним в сторону, пытаясь укрыться за кустами. Оттуда обзор хуже, зато самого сложнее обнаружить. Привстал он на коленях на секундочку, но мне и этого мгновения хватило: всадил ему пулю в бок.
Снова повел прицелом. Черт, ветки мешают, закрывая сектор обстрела. В оптике мелькнул витой погон. Я вернул ствол чуть назад. Точно, офицер немецкий, рядом с ним — еще один. Перед ними планшет развернут, не иначе — с картой. Я прицелился, выстрелил. Пуля взметнула фонтанчик земли перед немцами. Не достал! Эх, как же я поправку забыл внести? Офицеры-то дальше были, чем пулеметный расчет, а я барабанчиками прицела поправку на дальность не внес!
Ругая себя за оплошность, я подкрутил маховичок на два деления. Прицелился снова, а офицеров-то уже не видно! Я водил прицелом влево-вправо. Есть! В двух метрах правее прежней позиции показалась пилотка офицера. Я затаил дыхание… Выстрел! На этот раз точно! Пилотка слетела с головы, немец ткнулся носом в планшет. Второй быстро отполз назад, в ложбинку. Вот и сиди там, гад, там тебе самое место.
Я недооценил немецкого офицера. Пока я выцеливал простых пехотинцев, немец, видно, сообразил, что стреляет снайпер. А где еще ему прятаться, как не в кронах деревьев? Скорее всего, он отдал приказ подавить снайперскую точку, потому что тут же автоматчики открыли ураганный огонь по кронам деревьев. За листьями меня не было видно, и они стреляли наугад. Но уж больно густо пули летели, листва редела на глазах, опадая, как осенью при листопаде. Надо уносить ноги. На дереве не укроешься, как на земле в окопе.
Я начал спускаться. Меня заметили — пули сочно чмокнули в ствол дерева немного выше моих рук. Я бросил ветку и кулем полетел вниз. Хоть и невысоко, но пятками приложился здорово.
