Наши позиции снова накрыли миномёты.
Алексей забился в нишу — здесь было безопаснее, чем в траншее.
Стреляли из ротного, 50-миллиметрового миномёта. Хлопки разрывов не сильные, но мины немцы клали точно, рядом с траншеей, а два раза — так прямо в неё. А потом пехота поднялась в атаку.
Алексей стрелял из винтовки — надёжнее как-то. Но когда до немцев осталась сотня метров, он взялся за автомат. Стрелять из него было непривычно, но он быстро приспособился. Прицелится в одного, даст очередь в два-три патрона, и переносит прицел на другого. Когда же немцы ближе подобрались, вообще стрелял непрерывными очередями, едва успевая менять магазины.
И пулемёт ожил. Пограничник ударил в самый критический момент, когда немцы находились от траншеи на бросок гранаты. Кинжальным огнём он ударил в лоб цепи. Спрятаться немцам было негде, ровная земля. Понеся серьёзные потери, они снова отступили.
Пулемёт смолк, только булькала вода в кожухе.
В траншее оставалось трое живых бойцов: Алексей, разведчик Василий и молодой парень с чёрными петлицами и эмблемой войск связи — его имени они не знали. За траншеей в пулемётном гнезде лежал пограничник. Патронов же не было вовсе.
— Даже застрелиться нечем, — грустно пошутил Василий.
— Не дождутся немцы, чтобы я стрелялся, — ответил пулемётчик. — Что делать будем, парни?
— К своим идти, к штабу.
— Бомбили в той стороне, — заметил связист.
Никто из них не заикнулся о том, что надо оставаться в траншее и удерживать позиции. Не было людей, не было патронов.
— Я пулемёт не брошу, — твёрдо заявил пограничник, — он со мной с заставы ещё.
— Ничего себе! Так ты эту дуру на себе всё время пёр?
— Когда как, иногда немного машиной ехал.
Уважение Алексея к этому парню росло. Вперёд не лезет, не выпячивается, огонь открывает в самый нужный момент, когда кажется — уже всё, сомнут сейчас. Выдержки и хладнокровия ему не занимать. Таких бы парней побольше, глядишь — не отступили бы до Днепра уже.
Видимо, и разведчик понял и осознал всю ту тяжесть, которую пришлось вынести пограничнику во время отступления.
— Как тебя звать-то?
— Рядовой Иван Куликов, особый пограничный округ.
— Эх, где теперь твой округ, Ваня? Вокруг только немцы теперь.
— Одолеем, — твёрдо сказал Иван, — патронов бы только.
— Тогда идём к штабу. Должен же кто-то из отцов-командиров сказать, что делать дальше?
Василий и связист шли впереди, с немецкими автоматами наизготовку. За ними — Алексей, помогавший Ивану катить тяжёлый «максим». Патронов не было ни у кого. Случись немцам на них нарваться — группу можно было брать голыми руками.
Чем ближе подходили они к штабу, тем больше падало настроение. Вокруг них — только перевёрнутые или сгоревшие автомашины, 76-миллиметровая полковая пушка с оторванным колесом, посечённая осколками полевая кухня. И везде — трупы. Впечатление было жутковатое. Но не может же быть так, чтобы все погибли?
Деревянная изба, служившая штабом, лежала в руинах, но недалеко стояла целёхонькая полуторка. В её кузов водитель-красноармеец грузил какие-то ящики.
Из-за кузова вышел лейтенант. Увидев бойцов, он откровенно обрадовался.
— Бойцы, ко мне!
Все подошли, представились.
— Помогите погрузить в кузов сейф.
Оружие сложили у грузовика. Тяжеленный железный ящик вчетвером едва дотащили из развалин к грузовику и погрузили в кузов.
— Товарищ лейтенант, где полк, где дивизия?
— К Десне отходит. Немецкие танки в тыл дивизии вышли. Кстати, наш фронт расформирован, сто тридцать вторая дивизия подчинена тринадцатой армии Брянского фронта. Я в штаб дивизии еду, подбросить?
— Конечно! — обрадовались бойцы.
— И мне спокойнее, у вас пулемёт есть.
— Патронов нет ни у кого.
— Вон машина разбитая стоит, полный кузов ящиков с патронами. Пять минут времени дело.
— Спасибо, товарищ лейтенант!
Бойцы побежали к грузовику. Моторный отсек и кабину его разворотило осколками близкого взрыва, один борт был оторван. Но в кузове и в самом деле стояли ящики с патронами.
Быстро просмотрев маркировку, бойцы нашли винтовочные патроны — они же подходили и к пулемёту. Подхватив два ящика целиком, они побежали к машине.
Лейтенант уже сидел в кабине. Едва успели погрузить «максим», оружие и патроны, как полуторка тронулась, и бойцы вскакивали в кузов уже на ходу.
В кузове они вскрыли ящики. Ключом, похожим на большой консервный, открыли цинки. Алексей сразу зарядил винтовку, набил обоймами подсумки — даже в карманы натолкал патронов. Пограничник набивал единственную холщовую ленту. Только связист Михаил и Василий поглядывали на них с завистью — к немецким автоматам патронов не было.
— Зря поехали, — неожиданно сказал пограничник.
— Что, пешком надо было идти? — не понял его Василий.
— Я не о том. В разбитом грузовике патронов полно. Надо было на позиции возвращаться.
— Да ты чего, совсем сбрендил? Нас ведь четверо всего!
— А всё же немцы не прошли. Хоть насколько-то, да задержали мы их, дали нашим время оборону организовать.
— Обошли бы нас со всех сторон, и, скорее всего, танками бы раздавили. У нас ведь даже гранат не было.
— А про артиллеристов забыл — про тех, что с «сорокапяткой»? Ты видел, чтобы они отходили?
— Нет, не видел. Так может, их уже и в живых нет.
— Каждый должен участок, ему порученный, держать из последних сил, тогда отступать не будем, — отрезал Иван.
Его слова задели всех, зацепили за живое. Никто из них в бою не трусил, и все держали оборону, пока были патроны. А по большому счёту — без приказа с позиций ушли. Выходит, прав Иван.
Только Алексей угрызений совести не чувствовал. Не его вина, что начальство не позаботилось о резервах, патронах, гранатах, поддержке пушками. Не со штыком же на немцев врукопашную идти? Добежать не успеешь, как из автоматов посекут. А отдавать свою жизнь не за понюшку табаку он не хотел. Он ещё успеет немцам насолить, нанести урон.
Через час тряской езды по ухабам разбитой сельской грунтовки они добрались до штаба. Лейтенант убежал к начальству, а бойцы вылезли из кузова, соображая, что делать дальше. Похоже, вернуться в свои подразделения им не суждено — где они, их подразделения?
К ним подошёл старшина. В петлицах по четыре треугольничка, гимнастёрка выцветшая, зато усы — как у маршала Будённого.
— Кто такие?
Бойцы представились.
— Идите к рощице, вон туда, — повернувшись, старшина показал рукой. — Там формируют роту из остатков частей.
