— Яволь, герр оберст-лейтенант.
— Тогда едем.
Павел обежал капот и открыл бронированную дверцу. Начальник штаба усмехнулся, но обходительность Павла ему явно понравилась. А Павел просто видел, что так делали водители легковых машин, когда к ним в батальон приезжало высокое начальство. Конечно, бронеавтомобиль — не легковой «Мерседес» или «Опель», но всё же…
Начальник штаба объезжал подразделения, а Павел смотрел и запоминал позиции. Пока всё казалось ему какой-то игрой. Что толку в его сведениях, когда нет связи? Да и сведения его скудные, мелкие, чтобы требовать связи. Но в этот день ему повезло.
Выходя из машины, оберст-лейтенант оставил на сиденье свой планшет. Павел решил воспользоваться моментом — открыл планшет и стал рассматривать карту под прозрачным целлулоидом. На ней были нанесены узлы сопротивления немцев, позиции артиллерии, танков.
Павел закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти увиденное. Посмотрел ещё раз, запоминая детали. Потом закрыл планшет и положил на сиденье. Руки его тряслись так, как будто он кур воровал.
Когда начальник штаба вечером отпустил его, Павел не знал, что ему делать. Сведения добыл, волну знает — можно передать сигнал. Но как его найдёт связной? Ведь он теперь в другом полку.
Всё-таки Павел решил передать сообщение. Он залез в машину и включил одну из двух раций. Запомнил положение верньера, подождал, пока прогреются лампы, и настроился на нужную частоту. Потом на голову наушники с микрофоном.
В эфире потрескивало, раздавались шорохи.
Павел нажал тангенту на передачу. «Сильно заболел, прошу лекарство», — сказал он и повторил для верности ещё раз. Услышали его или нет, он не знал. Выключив рацию, он вернул верньер настройки на прежнюю частоту. Всё, дело сделано. И Павел пошёл в казарму, спать.
Утром машина уже стояла у штаба. Двигатель был прогрет, бак заправлен. Увидев спускавшегося начальника штаба, Павел выскочил из кабины, распахнул дверь и, вытянувшись, отдал честь.
До обеда они ездили по разным подразделениям. Потом офицер попросил остановить машину и полуобернулся к Павлу:
— Я смотрел вчера твой формуляр. Ты в самом деле был в двадцати пяти танковых атаках?
— В двадцати шести. В последней — ещё в четвертом панцергренадёрском полку. Мой танк подбили, экипаж сгорел, только я один и успел выбраться. Потом в ремонтной роте был, правда — недолго.
— И до сих пор ещё оберпанцерсолдат?
— Так точно.
Офицер больше ни о чём не спрашивал.
После обеда поездок не было, а утром начальник штаба, усевшись в машину, заявил:
— Властью, мне данной, я присваиваю тебе звание ефрейтора. После поездки зайди в канцелярию полка и сделай запись в солдатской книжке.
— Спасибо, господин оберст-лейтенант.
— Не забудь нашить на рукав галун.
Павел так и сделал. После обеда он заявился в канцелярию, где ему сделали запись в солдатской книжке и поставили печать. В отделе вещевого снабжения он получил галун в виде серебристого угольничка. Тут же скинул курточку и пришил его к рукаву.
— О, поздравляю с новым званием, гренадёр! — сказал унтер-офицер склада.
— Спасибо.
Вечером Павел отправился в солдатскую пивную. Подошёл к стойке, заказал пиво. Бармен узнал его, улыбнулся.
— По-моему, вы в прошлый раз были с фельдфебелем. Если я не ошибаюсь, его Гюнтером зовут?
— Да, было дело. Но теперь я в другом полку.
— И звание новое — ефрейтор! Поздравляю! Обмыть пришли?
— И с друзьями повидаться, — немного соврал Павел.
— Что-то мне лицо ваше знакомо, — продолжал бармен, пристально глядя на Павла. — Вы не ходили в лютеранскую церковь в Штральзунде?
Павел отрицательно мотнул головой, но потом до него дошло. Это был пароль, про который говорил майор. Вот бестолочь! Он тут же исправил ошибку.
— Я — католик, и жил в Кольберге.
Бармен усмехнулся:
— Возьмите ваше пиво и отдыхайте. Перед закрытием заведения я вас приглашу.
Павел сел за стол и сделал глоток пива. Сегодня народу в пивной было мало. Несколько солдат в дальнем углу и четверо артиллеристов с красными кантами на погонах — вот и всё.
Часам к одиннадцати солдаты разбрелись по своим подразделениям.
Бармен запер дверь.
— Пойдём.
Бармен или буфетчик — кто его разберёт — провёл Павла в маленькую комнатушку на задней половине дома.
— Павел Стародуб?
— Он самый.
— Ну наконец-то! Где так долго пропадал?
— Ничего интересного или заслуживающего внимания не было.
— А теперь появилось?
— Да, я теперь служу в сто четырнадцатом панцергренадёрском полку, водителем у начальника штаба.
— Действительно интересно. Что добыл?
— Мне бы карту.
Бармен пошарил рукой под буфетом и вытащил карту. Она была точно такой же немецкой и того же масштаба, что и у начальника штаба.
— Карандаш есть?
— Есть.
Павел разложил карту на столе. Работать с картами его учили ещё в танковом училище. Названия населённых пунктов на немецком, но это не помеха. По памяти он отметил на карте всё, что запомнил.
— Вроде всё.
— Вроде или всё?
Павел закрыл глаза, вспомнил карту. Потом дорисовал позицию артиллерийской батареи.
— Теперь точно всё.
— Хорошая у тебя память.
— Не жалуюсь.
— Сведения важные, постараюсь побыстрее передать нашим. Помощь нужна?
— Нет.
— Постарайся без нужды в эфир не выходить, теперь ты знаешь, где меня искать. И ещё: обо всех переменах места службы сразу сообщай.
— Ладно. А если передислокация полка будет? На войне всякое бывает.
— И об этом постарайся сообщить. Если не получится, мы сами попытаемся тебя найти. У шестой танковой дивизии опознавательный знак прежний — два жёлтых косых креста на технике?
— Да.
— Тогда точно отыщем. Пароль прежний, — бармен проводил Павла до двери.
— А по рации можно сообщить своё местонахождение в случае чего? — уже переступив порог, спросил Павел.
— Нет. У немцев появились машины специальные, радиолокаторы. Они эфир прослушивают, сразу засекут место выхода в эфир. Их узнать легко: крытый кузов и наверху антенна в виде рамки.
— Возьму на заметку.
— Удачи! И будь осторожен.
Павел долго не мог уснуть. Бармен, с виду — типичный немец: вышколенный, обходительный. По-русски говорит чисто. Он из немцев или русский? А впрочем, что это меняет?
