— Это в одиночку-то? — удивился Анатолий.
— Ты в контрразведке отвечать на вопросы будешь, а не задавать их! — отрезал Бездугин.
Больше к разговору о случайной вылазке в немецкий тыл и о наградах за неё не возвращались, все члены экипажа держали языки за зубами.
Через несколько дней комбат собрал у себя командиров экипажей.
— Откройте карты.
Командиры полезли в планшеты, зашуршали картами.
— Найдите город Франкфурт-на-Одере. Наши войска стоят южнее и восточнее. Позавчера пал Шверин, вчера — Зольдин и Дроссен, сегодня — железнодорожный узел Геритц. Так вот, нашей батарее приказано уничтожить немецкий бронепоезд — уж очень много проблем он доставляет нашим войскам. По данным разведки, это действует бронепоезд «Берлин».
Конечно, лучше бы с ним справиться авиации, да погода сами видите какая. Низкая облачность, землю развезло — с аэродрома взлететь невозможно.
Как видите, из этого Франкфурта ведут три железнодорожных пути: на Берлин, на Герцберг и Котбус-Дрезден.
В батарее пять машин. Две самоходки — сержант Загорулько и старшина Корж — перекроют вот эту дорогу, на Герцбург, младший лейтенант Истомин и старшина Власов — ту, которая ведёт на Берлин. Сержант Сазонов, вам дорога на Котбус. Думаю, это направление самое маловероятное. Всем экипажам замаскировать машины и ждать в засаде. Стрелять наверняка. Связь держать по рации. Вопросы?
Вопросов не было. Никто раньше не сталкивался в артиллерийской дуэли с бронепоездом, многие даже не видели его вблизи. Павел вообще думал, что эпоха бронепоездов закончилась ещё в гражданскую войну. Однако приказ надо было выполнять.
Район боёв имел развитую сеть железных дорог, дававшую немцам преимущество — они могли быстро перебрасывать свои войска вдоль фронта или подводить их из тыла. На сто квадратных километров площади немцы имели двенадцать километров железнодорожных путей, и сорок процентов из них имели две, а то и три колеи. Причём пути содержались в полном порядке, позволяя поездам держать среднюю техническую скорость 60–70 километров в час.
В начале войны немцы не уделяли большого значения бронепоездам, хотя имели трофейные. Французские бронепоезда были устаревшими, а польские — хорошо вооружены и бронированы.
Немцы с успехом их использовали против советских бронепоездов, а в дальнейшем патрулировали с их помощью железные дороги в местах активных действий советских партизан. Значение их немцы осознали, когда им пришлось отступать под ударами РККА. Были критические моменты, когда пара бронепоездов держала участок фронта. Подчинялись они Бронетанковому управлению вермахта, где служил инспектором ярый сторонник бронепоездов полковник фон Ольшевский. Это он инициировал строительство завода «Линке-Хоффман» в Бреслау, выпускавшего современные бронепоезда. Завод начал работать в 1943 году. На нём производили ремонт и модернизацию старых бронепоездов и строительство новых. Всего вермахт имел в конце 1943 года семьдесят бронепоездов. К февралю 1945 года их осталось тридцать. Действовали они в составе группы армий. В феврале 1945 года была сформирована оперативная группа бронепоездов под командованием полковника фон Тюркхайма. В её состав вошли пять бронепоездов, и самым мощным из них был «Берлин».
Бронепоезд этот состоял — кроме бронированного паровоза — из нескольких вагонов. Командирский вагон, в котором располагался штаб, радисты и медпункт, два усиленных пехотных вагона, имевших по шесть пулемётов на бортах и по два миномёта. Но главная ударная сила — четыре пушечных вагона, которые имели на крышах танковые башни от «Пантеры» — с 75-миллиметровыми пушками.
На обоих концах поезда были бронеплатформы с зенитными автоматами «Эрликон». Замыкали концы поезда бронированные дрезины. Каждая из них имела по четыре пулемёта и обладала своим мотором. Они могли действовать самостоятельно, в качестве посыльных или разведывательных, но шли в сцепке с поездом. В случае повреждения паровоза дрезины своим ходом, хоть и медленно, но выводили бронепоезд из-под огня.
Из-за весенней распутицы немцы пользовались железной дорогой активно. Наши железнодорожники не могли использовать их дороги, так как в Германии колея была узкой, европейской.
Батарея с ходу проскочила несколько пустых немецких деревень — при приближении советских войск жители покинули дома. Собственно, и деревнями назвать их было нельзя: улицы вымощены булыжником, дома из кирпича, крыши перекрыты красной черепицей. Прямо не дома, а игрушечки с картинки.
Павел побывал в таких после. Что его удивило — так это то, что на домах не было видно водосточных труб. Как же так? Немцы — хозяева рачительные, и вдруг такой промах! Но оказалось, что свинцовые трубы были упрятаны в стены домов и зимой не замерзали.
По рации Павлу передали приказ — остановиться и начать обустраивать засаду, поскольку железнодорожные пути лежали в двух сотнях метров от них.
Боевые машины прошли через переезд, а самоходка Павла осталась в деревне. Взяв автоматы, члены экипажа обошли все дома в деревне. Не хватало только, чтобы здесь укрывались фрицы и в разгар боя подожгли самоходку гранатами.
А Павел присматривал место для засады. Лучшее место, на небольшом возвышении, вроде холмика, было за кирпичным сараем, возле крайнего дома. Павел даже запасную позицию присмотрел — за соседним домом. Оттуда железная дорога хорошо видна, а большая часть самоходки будет прикрыта домом. За сарай самоходку и загнали, заглушили двигатели. А чего попусту топливо жечь, когда неизвестно, через сколько часов будет этот бронепоезд, и будет ли он вообще?
Однако час шёл за часом, одолевала скукота, а вокруг — никакого движения.
— Хорошо, что грязь! — неожиданно для всех сказал Иван Иванович.
— Это почему же? — удивились все.
— Попробуйте угадать. Даю каждому одну попытку.
Экипаж задумался.
— Местных жителей нет, и нас никто не сдаёт — ну, что мы в засаде, — рискнул первым Василий.
— При чём здесь грязь? — отбил предположение Иван Иванович.
— После выстрела не поднимается пыль, не демаскирует, — сказал Павел.
— Вот! — механик поднял палец. — Потому он командир, ну а вы — только экипаж.
— Это нечестно, мы знали! — запротестовал Анатолий.
— Тогда почему молчали? Командир, что там по рации слышно? Может, уже раздолбали наши поезд?
— Молчат, — вздохнул Павел.
— Жрать охота, аж под ложечкой сосёт, — вздохнул заряжающий.
— Тебе всегда охота, думай о чём-нибудь другом, — заметил наводчик.
— Командир, может, я по домам пошарю, что-нибудь съестное найду?
— А если поезд?
— Так его же за километр слышно будет! Он же поезд!
Павел немного поколебался, но есть и в самом деле хотелось.
— Давай! Только автомат возьми, и недолго. Если услышишь, что поезд идёт — стрелой к машине, — разрешил Павел.
