Что же касается социал-демократии, то многие из ее идеологов предполагают, что задача демократических преобразований должна решаться не ею. Или, во всяком случае, это не ее собственная задача. Она может заниматься ею постольку, поскольку она не решена. Для социал-демократии это предпосылка, которую она сама может завоевать, а может быть эта предпосылка найдена уже в готовом виде, но это предпосылка, а не ее собственная задача. Но тут возникает другой вопрос: а кто сказал, что при любом исходе событий демократия нам гарантирована, даже если она завоевана? Очень многие признаки в современном развитии капитализма, особенно в связи с глобализацией, несут в себе угрозу утери демократии. И тогда вопрос политической революции снова встанет в повестку дня, потому что очень может оказаться так, что расставание со старым обществом может быть произведено не просто неправовым, а исключительно насильственным путем, ибо будет обеспечена насильственная защита отжившего строя. Перефразируя слова Ленина, глобализация ведет к такому порядку, когда «Пиночеты» будут рождаться ежечасно и в массовом масштабе, а демократия может стать неким анклавом для избранных.
В современных условиях демократическое государство не может нам гарантировать не только некоторых известных прав и свобод, но и сохранение самого себя, потому что это зависит не от него, а от динамики более глубоких социально-экономических процессов. Именно поэтому, если мы рассматриваем демократию как необходимую предпосылку социалистических преобразований, то как необходимую составную часть социалистических преобразований мы должны рассматривать снятие демократии во имя безгосударственного общества, в которое социал-демократы не верят. Это именно снятие демократии как политической системы, это возвышение над демократией.
A.B. Бузгалин. Я бы сказал так. В той мере, в какой политическая система, называющая себя демократической, не может защитить провозглашенные ею права и свободы, для защиты демократии нужно создать нечто гораздо большее, чем «обычную» демократическую систему.
А.И. Колганов. Далее. Социальная база современной социал-демократии — это не столько рабочий, сколько интеллектуальный работник интеллектуального труда. Это верно в том отношении, что именно в работнике интеллектуального труда я также вижу наиболее перспективную социальную силу, которая будет двигателем дальнейшего преобразования общества. Но я не могу рассматривать этого интеллектуального работника как достаточную социальную базу для социал-демократии по нескольким обстоятельствам. Во-первых, доля работников интеллектуального труда в современном наиболее высокоразвитом обществе очень невелика и увеличилась незначительно по сравнению с тем, что было десятилетием раньше. Она продолжает расти, но очень медленными темпами, и одновременно с этим растет полюс неквалифицированного и малоквалифицированного труда в сфере услуг.
Таким образом, мы видим процесс дивергенции старого среднего слоя на работников интеллектуального труда и малоквалифицированных работников сферы услуг путем размывания квалифицированного индустриального труда. Что делать с этой неквалифицированной и малоквалифицированной массой? Учить капиталистическая система их не будет, она создает их не для того, чтобы учить, а для того, чтобы оставить их неучами. Это надо поставить ей в вину, но она такова, какова она есть, и другой она не будет.
Поэтому, во-вторых, в рамках капитализма когнитариат никогда не станет не только преобладающей, но даже ведущей по численности социальной группой. В полном смысле слова при капитализме никогда не будет постиндустриального общества. Когда социал-демократия концентрирует свои интересы на защите интересов когнитариата, она берет на себя защиту этого слоя как массовой элиты. Фактически социал-демократия превращается в партию, защищающую элитарные интересы. И поскольку высший менеджмент, финансовые брокеры и прочая подобного рода публика также входит в когнитариат, то фактически социал-демократия берет на себя защиту интересов и крупной капиталистической корпоративной элиты. Сдвиги в позиции современной социал-демократии именно этим и объясняются.
В-третьих, есть еще одна проблема, связанная с массовым интеллектуальным работником. Массовый интеллектуальный работник сейчас вовсе не ориентирован на социальные преобразования. В его положении есть объективное противоречие между интересами творческого саморазвития личности и интересами самовозрастания капитала. Власть капиталиста-собственника подчиняет интеллектуала, так же как и фабричного рабочего, а иногда даже и грубее. Фабричный рабочий принуждается самой системой машин к определенному типу работы, а творческий работник, который способен полностью раскрывать свой потенциал, насильственно загоняется в те рамки, которые нужны для обеспечения самовозрастания стоимости. Это фундаментальное противоречие, которое пока для массового творческого работника в острых формах не проявляется, потому что его положение гораздо более привилегированно, чем положение фабричного рабочего (к категории творческих работников я отношу, например, инженеров, программистов, менеджеров и т. п., имеющих несколько большую свободу действий, чем фабричный рабочий, и труд которых лучше оплачивается).
Бузгалин A.B. Продолжая размышления А.И. Кол га-нова о социал-демократии, я хотел бы различить (в общем и целом) социал-демократию эпохи империализма и социал-демократию в наступающем глобальном постиндустриальном мире. Я хочу развести эти два вопроса. Социал-демократия позднеиндустриальной эпохи, на мой взгляд, выразила социал-реформистскую или конформистскую тенденцию в рабочем классе XX века. В противоположность последней существует и социально-творческая преобразовательная интенция рабочего класса. Если говорить в категориях XIX века, то можно выделить интерес наемного рабочего максимально выгодно продать товар «рабочая сила», частным собственником которого он является, и интерес солидарно-классового изменения общественных условий, что обусловлено его бытием как субъекта обобществленного индустриального производства.
«Старая» социал-демократия, действительно, свое время исчерпала, и ее будущее достаточно печально. Поясню почему. Не только и не столько потому, что индустриальный уклад и этот тип наемных рабочих исчезает — в мире он на самом деле остается господствующим, хотя тенденция к его вымыванию и дифференциация действительно присутствуют. Если посмотреть на статистику, то категория профессионалов за 20 лет увеличивается на 10 %, то есть не очень значительно. Примерно так же растет слой неквалифицированных работников сферы услуг. Такими же темпами растет слой конторских служащих (по западной статистике). Это не удельный вес: там, где было 10 %, будет 12 %. Это не такая динамика, которая переворачивает мир. Кроме того, как я уже заметил, активно идет дивергенция этого слоя. Наконец, не будем забывать и о том, что индустриальный классический пролетариат умственного и физического труда сохраняет тенденцию к конформизму, но социал-демократия вошла в эпоху, которая знаменуется качественными сдвигами во всех сферах жизни общества. Начнем с проблемы глобализации. Я не буду повторять тезисы о вызовах социальному государству, которые связаны с развитием глобализации: они важны, но общеизвестны. Пойду далее: есть еще одна тенденция, о которой в последнее время говорят все больше и которую мы упомянули только мельком. Это тенденция ухода от неолиберального порядка, при котором примерно в общем и целом существовало равновесие сил, своего рода баланс интересов различных транснациональных корпораций и различных национальных государств, существовала олигопольная конкуренция в экономике, постмодернистская методология, описывающая это положение в теории, некий ренессанс рынка и т. д.
