Эта, обычно подсознательно отгоняемая мысль завладела Андреем, вызвав предательскую дрожь в коленках. Вдруг он таки доиграется? Что, если птица, окончившая свой жизненный путь сегодня на козырьке кабины, пробила бы его насквозь? Он умер бы по настоящему?
Вытерев платком со лба выступивший там липкий противный пот, Воронов усилием воли загнал эти мысли обратно в подсознание, решив твердо придерживаться прежней позиции – "профессор" лишь пугал, на самом деле дорога обратно всегда останется открытой. Иначе можно просто съехать с нарезки. Хотя свои действия стоит продумывать получше. Он успокоился, но неприятный осадок от размышлений остался.
Сталин, как оказалось, еще не закончил разнос. Раскурив, наконец, трубку, он выпустил пухлый клуб дыма и встав с кресла, продолжил:
— А ваша выходка с этим палеонтологом вообще переходит все допустимые границы! Кто вам дал право приглашать его ко мне на встречу? Чего вы вообще полезли в идеологию? Вы что, теоретик коммунизма? Что-то я этого не заметил. Почему вы выходите за рамки тех полномочий, которые я вам предоставил?
"Подробно ему докладывают, однако!" — удивился Андрей.
— Потому что надо думать и о завтрашнем дне тоже. На революционных лозунгах долго не протянешь. А научных и, что гораздо важнее, художественных работ, подробно и логически непротиворечиво описывающих жизнь будущего общества у нас нет. Вот каждый и представляет его в меру своего воображения и образования. Чаще всего – в корне неверно. Некоторые просто подменили терминологию, отождествляя привычное понятие рая и коммунистическое общество. Типа, будет рай на земле. Но это же совсем не так! Человек – по натуре такое существо, которое предназначено для того, чтобы постоянно бороться. Если не за выживание и не за мешок денег, то, значит, за освоение новых пространств и против собственной лени. Без борьбы человек перестанет быть человеком. Это и надо показать. И начинать нужно безотлагательно.
Андрей перевел дух. Удалось ли заинтересовать Вождя? Сталин молча прогуливался по кабинету, размышляя. Потом спросил:
— А почему вы выбрали именно этого человека?
"Кажется, заинтересовался!" — обрадовался Воронов.
— Потому что это единственный из известных мне писателей, которому хоть в какой-то степени это удалось. И при этом он ученый-энциклопедист, умеющий писать интересно. А это очень важно. Я еще помню времена, когда лекции по научному коммунизму являлись скучнейшей обязаловкой, на которые по своей воле никто не являлся. Поэтому и нужен человек, способный создать живой и захватывающий мир.
Сталин выбил пепел из трубки и поднял глаза на Андрея:
— Возможно, в данном случае вы и правы. Я встречусь с этим палеонтологом. Посмотрим, — сказал он несколько мягче, чем прежде. — Но впредь я вам категорически запрещаю афишировать ваше участие в решении государственных проблем перед случайными людьми, без предварительного согласования со мной! Отнеситесь к этому с максимальной серьезностью. Что же касается ваших полетов…
Вождь сделал паузу и Воронов затаил дыхание.
— …то можете продолжать, если считаете это необходимым, — Андрей облегченно выдохнул.
— Только с испытательного аэродрома и на машинах, уже завершивших цикл испытаний. С половинной заправкой топливом, — многозначительно добавил Сталин. — Я проинструктирую вашу охрану.
"Ну, понятно. С половиной бака из-под Москвы ни до одной границы не долететь. Подстраховался усатый."
— А вашим инструктором пусть остается Галлай. С ним уже побеседовали.
"Бедный Марк! Надо будет перед ним извиниться", — решил Андрей, представляя, сколько седых волос добавилось у последнего после этой "беседы".
— И постарайтесь больше не сбивать птичек, — пошутил на прощание Вождь.
Глава 14
Очередной рабочий день начался с небольшого конфуза. Несколько дней назад Андрей обратился к Берии с просьбой организовать ему посещение Особого Конструкторского Бюро НКВД номер 29 (впоследствии более известного под названием "Туполевская шарага"). Не то чтобы Воронов не мог этого сделать без помощи наркома внутренних дел, имевшиеся полномочия позволяли ему посещать любой объект на территории СССР. Но, не желая портить отношения со столь влиятельным лицом, он предпочел заранее согласовать с ним свой визит. Берия ответил, что он сам собирался в ближайшее время в очередной раз проинспектировать это заведение и предложил Андрею составить ему компанию. Воронов не был так уж уверен – просто это совпадение, или Берия хочет поближе с ним познакомиться. Интерес со стороны того Андрей чувствовал при каждой встрече, видимо, объяснения Сталина не удовлетворили до конца его любопытство. Но ничего страшного в этом не было и Воронов согласился с предложением.
Встретились утром и Берия пригласил Андрея ехать с ним в машине, хотя один из охранников уже подогнал закрепленную за Вороновым "эмку" из правительственного гаража. Андрей уже хотел было сесть на заднее сидение надраенного до блеска черного наркомовского "Опель-адмирала", но тут-то все и началось. Спереди, кроме водителя, должен был сидеть телохранитель Берии и больше мест в машине не было. Охрана Андрея, естественно, сразу же воспротивилась этому, настаивая на необходимости беспрерывного сопровождения своего клиента в соответствии с инструкцией, полученной лично от товарища Сталина. Лаврентий Павлович тут же предложил своему охраннику пересесть в "эмку" Андрея, чтобы освободить место для телохранителя Воронова. Тот наотрез отказался, мотивируя это точно такой же инструкцией из того же источника. Недавно Сталин, получив "сигналы" о случаях пренебрежения Берией мерами личной безопасности, обязал его охрану сопровождать того, независимо от его собственного желания. Поэтому его телохранитель спокойно проигнорировал просьбу Генерального комиссара госбезопасности и не сдвинулся с места. Охранники Андрея, в свою очередь, продолжали настаивать, не особенно стесняясь в выражениях. Телохранитель Берии лениво огрызался в ответ.
Лаврентий Павлович некоторое время грозно взирал на происходящее через пенсне, но осознав, что его мнение здесь никого не интересует, предпочел не тратить времени:
— Товарищ Воронов, я считаю, что быстрее будет, если мы поедем каждый в своей машине, не так ли?
Андрей с радостью согласился прекратить этот бессмысленный спор и сел в свой автомобиль.
Ехать пришлось недалеко, и вскоре они уже были на улице Радио, около большого восьмиэтажного здания с зарешеченными окнами. Шедшему за Берией Андрею пришлось выслушать абсолютно невнятный доклад главного "надсмотрщика" ЦКБ-29 полковника Кутепова, слесаря-электрика по первой профессии. Впрочем, решением технических вопросов он почти не занимался, сосредоточившись на обеспечении режима. Затем Берия познакомил Воронова с Главным конструктором отдела "103" Туполевым. Андрей Николаевич не выглядел особо бодрым. Сказывалась напряженная, почти круглосуточная работа над проектом "103", впоследствии получившим имя Ту-2. Да и тюрьма остается тюрьмой, несмотря на несравнимые с лагерями, практически "тепличные" условия, созданные руководством НКВД для заключенных конструкторов. Но что поразило Андрея, так это манера общения Туполева с самым главным начальником. Никакого заискивания, как у Кутепова. На вопросы Берии, особенно технического характера, отвечал медленно, с какой-то ленцой и даже пренебрежением. "Да, смелости ему не занимать. И самомнения тоже." Одной из причин, приведшей в тюрьму этого, действительно выдающегося авиаконструктора, как раз и была неспособность признавать собственные ошибки и недоработки, которые могут случиться у каждого. При каждом разборе неудач он всегда находил виноватых в промышленности или в других местах, но только не у себя в КБ. Пока это не надоело Сталину.
