- Николай II был, говорят, незлым человеком и хорошим семьянином. Но оказался не в то время и не на своём месте. Лучшее, что он мог бы сделать - это вовремя освободить трон и, например, уехать в эмиграцию. Но он промедлил…
Шах, криво улыбнувшись, хотел было что-то сказать, но, ничего так и не ответив, развернулся и пошел прочь…
Вот и остались позади тысячи километров бесконечных азиатских пространств, под крылом трофейного «Мессершмитта» - родной и привычный подмосковный лес вместо угрюмо-желтых пустынь и серых горных массивов. Столица встретила их осенним дождливым сумраком и низкой облачностью. Тем не менее, аэродром НИИ ВВС, где они собирались оставить свой трофей для изучения, посадку разрешил. Прямо с аэродрома позвонили начальству, доложили о прибытии. Рычагов дал каждому три дня отпуска, после чего надлежало прибыть в управление ВВС с докладом.
И Андрей, после почти трехмесячного отсутствия, со всех ног помчался домой. Там за это время произошли значительные перемены. И самая главная - их с Аней молодая семья стала больше ровно на одного человека. Родившегося в августе мальчика назвали Сережей в честь покойного Аниного отца и гордая мать радостно продемонстрировала пополнение вернувшемуся из далеких краев отцу, который не замедлил его одобрить. Ребенок, родившийся на удивление крупным и крепким, удивленно лупал глазами при виде нового незнакомого лица, но не боялся, даже когда чувствовавший себя несколько не в своей тарелке папаша взял его на руки.
Сама Аня чувствовала себя прекрасно и уже строила планы на будущее. На следующий год она собралась поступать в институт текстильной промышленности. Муж горячо поддержал ее начинание, хотя и усомнился, что та успеет и учиться и ребенком заниматься:
- Может быть, после войны? Кто тебе будет помогать - я на фронте, а родственников у нас нет? Ну, нанять няню, наверное, можно, но все равно…
Но оказалось, что Аня уже все продумала. Она собралась поступать не в одиночку, а с несколькими подружками, своими бывшими соученицами по фабричному училищу, некоторые из которых тоже уже молодые мамы. Так что как-нибудь будут крутиться, помогать друг дружке.
Три дня дома пролетели мгновенно, и с утра в понедельник оба вернувшихся с Ближнего Востока командира предстали перед главкомом. Рычагов принял их тепло, обнял каждого, поздравил с успешным выполнением задания и пообещал представить к наградам. Потом долго расспрашивал о подробностях боевых действий, особо интересуясь новыми тактическими элементами воздушного боя, появившимися как у противника, так и у союзников. Все же у вернувшихся из командировки офицеров имелся уникальный для советских пилотов опыт совместных действий с британскими, а в последний месяц - и с американскими летчиками. Много полезных вещей удалось подсмотреть у союзников и Рычагов потребовал представить письменный доклад, освещающий наиболее важные из них. Доклад будет рассмотрен на ближайшей конференции боевых летчиков. На таких конференциях лучшие пилоты регулярно обменивались фронтовым опытом и делились новыми приемами воздушного боя.
В конце концов главком вручил летчикам направления на новые должности. Савицкий получил под командование одну из воздушных армий Западного фронта, а Воронов стал инспектором Главного Управления ВВС. Он не стал скрывать разочарования:
- А почему не на фронт? Мне кажется, что для перебирания бумажек в штабе можно подобрать и другую кандидатуру!
- Есть мнение, - многозначительно протянул Рычагов, не уточняя, впрочем, чье в точности это мнение, - что должность инспектора как раз именно тебе очень подходит. И кто тебе сказал, что ты будешь сидеть в штабе? Совсем даже нет!
Андрей решил не выяснять подробности о принятии этого решения в присутствии Савицкого, поэтому пока промолчал. Главком дал им еще неделю отпуска перед вступлением в новую должность и, наконец, отпустил.
Полностью провести с семьей эту неделю ему; конечно, не дали. Уже через два дня вызвали в Кремль. Сталин долго выяснял все, даже второстепенные подробности поездки, интересовался личными впечатлениями от встреч с Бен-Гурионом, британскими генералами. Требовал составить мнение о перспективах развития событий на Ближнем Востоке, как они видятся с позиции Воронова. С некоторым удивлением выслушал рассказ о случайном знакомстве с иранским шахом.
- Без того, чтобы не влезть не в свое дело, ты, конечно, не можешь! - прокомментировал Вождь последний эпизод. - Но, в данном случае, политический момент ты понял правильно!
Потом речь зашла о новом назначении Андрея. Тот выразил недовольство тем, что его не направили в фронтовую часть:
- Теперь, когда у меня, наконец, появился недостающий командный опыт, меня опять назначают на тыловую должность! - пожаловался он.
- Почему тыловую? - удивился Сталин и пояснил: - Должность инспектора как раз и заключается, в основном, в регулярных командировках в фронтовые части с целью обучения личного состава новым тактическим приемам и проверки их владением новой техникой. Если для этого требуется принять участие в боях - значит, будешь принимать, никто не запрещает. И, кроме того, в связи с изменением международной обстановки мне в ближайшее время могут потребоваться срочные консультации, поэтому я хочу, чтобы можно было тебя вызвать в короткий срок.
- Какие изменения обстановки? - заинтересовался Андрей.
- Ты там, в своих палестинах, совсем от цивилизации отбился? Новостей не слушаешь? - усмехнулся Сталин и, попросив принести чай, удобно устроился за столом и кратко обрисовал последние события. С подробностями, не всегда упоминавшимися в передачах Совинформбюро.
О крупном советском наступлении на юге Воронов, конечно, слышал в новостях. Но тут он получил более подробную информацию. В конце августа две мощнейшие ударные группировки, сконцентрированные на Южном и Юго-Западном фронтах нанесли неожиданный удар, прорвали оборону противника и устремились вперед по сходящимся направлениям. Более подвижные немецкие части, сохранив управляемость, в большинстве своем успели выйти из намечавшегося окружения, бросив, правда, тяжелые вооружения, в то время как румынские и итальянские дивизии почти все погибли или сдались. За месяц боев была освобождена большая часть территории Молдавии и Западной Украины. В некоторых местах наши войска приблизились к государственной границе на расстояние выстрела дивизионной гаубицы.
Для советских частей это было самое крупномасштабное наступление с начала войны, поэтому без накладок не обошлось. Возникли проблемы со снабжением, обслуживанием техники. Взаимодействие родов войск, особенно авиации с «сухопутчиками» все еще оставляло желать лучшего. В результате, после завершения первого этапа операции было решено перенос боевых действий на территорию Румынии отложить, как ни хотелось этого по политическим мотивам и для поднятия духа населения. Ничего, никуда не денется эта Румыния! Вместо удара на запад ограничились пока более скромным наступлением с достигнутых на юге в августе-сентябре позиций в направлении Львова, ставящим, тем не менее, под угрозу правый фланг немецкой группировки, противостоящей нашему Западному фронту. В этих условиях, по данным разведки, немцы сами начали организованный отвод войск группы армий «Центр» на более западные позиции, почти у бывшей госграницы. Хотя Гитлер вначале был категорически против, генералам удалось его убедить, использовав придуманный ими же на ходу термин «плановое сокращение линии боевого соприкосновения», которое, якобы, позволит сосредоточить ресурсы на важных направлениях. Локальные наступательные бои велись и в Прибалтике. В общем, немцев постепенно, но уверенно отжимали к исходной точке начала войны - государственной границе СССР. Сомнений в том, что теперь игра пойдет только в одни ворота уже практически ни у кого не осталось. Трудностей, конечно, еще немало, но поворотная точка уже пройдена…
