«А ведь атаман Петров-старший предлагал жить до похода на Азов в его доме. Спрашивается, какой черт тянул за язык отказываться? И хорошего человека отказом обидел. Придется страдать из-за собственной глупости».
Пиром не только желудка, но и души были приглашения в гости. Кормить гостей донцы старались пусть не роскошно – год для них выдался очень тяжелый, – но обильно и вкусно. Можно было бы напрашиваться в гости каждый день, благо слухи о колдовской парочке по Монастырскому городку уже широко разошлись. Но не позволял все тот же дурной гонор. Наверное, своему незадачливому потомку вроде бы имевшиеся далекие польские предки такую свинью в характер встроили. Вопреки всем трудностям, гостеприимные хозяева норовили выставить на стол для дорогих гостей самое вкусное. Разнообразия пищи не наблюдалось и в атаманских семьях.
Однако если бы проблемы ограничивались невкусной едой, Аркадий был бы счастлив. Ну или, по крайней мере, удовлетворен. Черт с ними, потерянными килограммами живого веса (эх, милые дамы, так мечтавшие сбросить несколько кило… голод действительно не тетка). Но и многие его замыслы встречали у большинства непонимание.
Когда он начал выискивать плотника (или столяра?), который смастерит первую полукирасу из дерева, его подняли на смех. Выяснилось, что запланированный им дуб слишком тяжел: в случае падения в воду такая полукираса потянет надевшего ее на дно. Не обращая внимания на издевки (вот вам и страх перед колдунами), Аркадий начал искать мастера, способного сделать ее, по совету знающего человека, из липы. Уж очень ему хотелось воплотить эту бредовую, по общему мнению, мысль – деревянные доспехи. По его прикидкам, в абордажных боях и такой примитивный доспех мог дать в поединке с бездоспешными янычарами и дениз-азапами (наемная морская пехота) большое преимущество. При этом он не тянул бы упавших в воду казаков на дно, а помогал бы им, даже при ранении, дождаться помощи от товарищей. Так сказать, сочетание броне– и спасжилетов.
Мастера ему для такого дела найти так и не удалось. Согласился поработать над деревянным доспехом, за свой, кстати, кошт, подмастерье. Посоветовавшись, они решили основную часть доспеха, полукирасу, делать из липы, а наплечники из высоких дубовых плашек, подпружиненных валиками из толстой кожи.
Вдохновленный такой удачей, уговорил Ивана идти к гончарам. Хотелось завертеть еще одно полезное дело. Он знал, что кувшины с порохом метали на головы неприятелям давно. Но эффективность у таких «гранат» была невысока. Удачно бросить кувшин можно разве что сверху на голову лезущих врагов. Аркадию пришло в голову изготовить специальные кувшинчики, заранее предназначенные для использования в виде гранат. Их, по его прикидкам, можно было вылепить в виде увеличенной (черный порох много слабее тола) лимонки. Но с высоким узким горлышком, за которое гранату будет легко бросать.
В столице Донского войска оказалось аж два гончара. Первый, «веселый», судя по всему, с утра, выслушал попаданца, но делать горшки необычной формы отказался.
– Чего я себе голову буду ломать, мучиться, если мне на еду и выпивку и так хватает? Хороших людей и угостить могу. Выпьете со мной?
Наверное, Аркадию и Ивану стоило бы принять приглашение гончара и попытаться уговорить его в «процессе принятия». Да после мучений с поиском столяра-плотника затевать новый «уговорный процесс» у попаданца не было сил. Вежливо отказавшись – Иван его в этом поддержал, они пошли к другому гончару.
Лучше бы не ходили. Второй оказался моложе и здоровее своего коллеги, совершенно трезвым. И при этом тупым настолько, что сравнивать его интеллект со знаменитой сибирской обувкой было вопиющей несправедливостью. Валенки были заведомо острее.
Казалось бы, конец мечтам о пусть не карманной, но хотя бы котомочной артиллерии. Искать гончаров в других казачьих селениях было некогда. Но выручил в который раз Срачкороб. Он пришел вечером с бутылью самогона и приличным куском бараньего окорока в гости. Золотой человек, если на рожу не смотреть. Естественно, был встречен с радостью. После третьей или четвертой чарки Аркадий пожаловался товарищу на досадную неурядицу.
– Понимаешь, Юхим, нет в этом городишке ни одного приличного гончара. А идейка-то перспективная. Представляешь, забросать врагов осколочными гранатами, когда они по тебе и стрелять-то не могут. Резервы-то, ик, при защите крепостей невдалеке от стен ставят. Правильно?
– А что такое – осколочные гранаты?
Пришлось Аркадию объяснять ему, чем осколочная граната отличается от простого кувшина с порохом, рисуя мокрым пальцем по столу. Добившегося больших успехов в ракетостроении Срачкороба гранаты заинтересовали.
Через пару чарок (бутыль была большой, а чарки маленькими) Срачкороб вспомнил, что есть в таборе бывший гончар. Да не из худших.
– Яцько Дзыга (юла) его зовут. Только, извиняюсь, сомневаюсь, что он согласится руки опять глиной пачкать. Негоже лыцарю ничем, кроме войны или охоты, заниматься.
Ивана такое заявление не удивило, а Аркадий поразился:
– А как же кузнецы? Уж они-то свои руки замарать не боятся, пусть и не глиной. Да что там руки, у них и лица-то, хи-хи, порой как у чертей.
– Точно, как черти из кузни вылазят, – вступил в разговор Иван. – Помню, иду мимо кузни, а из нее Юхим-недоросток вылазит. Сам весь черный, только глаза блестят, а по бокам головы не выбритые волосы торчат. Ну вылитые рожки. Да. Однако, Аркадий, кузнец тебе – это не горшечник. Наши кузнецы не серпы-косы мастерят. Оружие. И сами им хорошо владеют. Да чего я тебе рассказывать буду, сам видел. Они хоть и ремесленники, но и лыцари. Нам без них и в походе никак нельзя.
– Без кузнецов нельзя! – кивнул Срачкороб. – И они, ясное дело, лыцари. Оружие рук не пачкает, работа над ним лыцаря не позорит.
– Так, хлопцы, мне ж не ночной горшок нужен! Мне специальные гончарные изделия для грозного оружия нужны. Вы слышали: для оружия!
Иван и Срачкороб переглянулись.
– Ну, сучий сын, уговорим Яцька доброму делу послужить?
– А почему бы не уговорить? Если ты, батьку, за дело возьмешься, куда он денется?
– Никуда не денется!
– Так выпьем за то, чтоб все хорошие люди работали на нашу победу, как на самих себя!
В дальнейшем вечеринка потеряла историческое значение, посему ее описание прекращаю. Но посидели хорошо. За добавкой еще два раза соседского хлопца посылали.
На следующее утро все втроем отправились к Яцьку уговаривать. Если кто думает, что это было легко, то ошибается. Отрекшийся от гончарного круга ради сабли и пистоля, Яцько категорически не желал опять пачкать руки. Уговаривать его пришлось больше часа. И никаких характерницких приемчиков Васюринский себе не позволил. Характерники с подавлением воли у казаков экспериментировали очень осторожно. Уж очень взрывным материалом для таких опытов были запорожцы. Разозлись они на характерников, никакие колдовские фокусы им бы не помогли. Разорвали бы на кусочки, втоптали бы в пыль их сечевики. Свою волю они ценили очень высоко.
