Девушка нервно оглянулась на тьму, сгустившуюся за спиной.
— Но у меня есть личная просьба. — Маша вытерла слезы и твердо посмотрела в глаза вождю: — Убейте и его тоже.
ГЛАВА 8,
в которой Иван идет на войну
Мочите всех! Что? Воды нет? Ну…
тогда не мочите…
Анекдот
На востоке кроваво заалел рассвет.
— Тьфу ты, мля!
Вздрогнув от такой идиотской мысли, Иван сплюнул и уселся на лавку рядом с Серым. Перед ними туда-сюда нервно ходил Димка, сжимая копье и что-то бубня себе под нос.
— Эй! Ты там что? Молишься, что ли? — Вождь, сидевший на земле, обматывал ремешком рукоять дубины. — Посиди, успеешь еще набегаться.
Суматоха предрассветных часов улеглась, и плачущих женщин наконец-то удалось загнать в дом. После того как ушла Мария, Коля решил разбудить всех и сделать объявление о начале войны, но оказалось, что никто уже не спал. Женская половина населения выслушала невеселые новости в полном молчании, и, лишь когда мужчины разошлись при свете факелов готовить оружие, начались вопли, рыдания и просьбы уладить дело миром. Посовещавшись, Иван и Николай пришли к выводу, что основным ударным оружием «бомжей» будет булыжник. Оружие, так сказать, пролетариата. Ну и палицы «торпед».
Пришлось раздербанить один из туалетов. Плетенка там была качественная, плотная, и из нее удалось сделать пару отличных, почти в рост человека, щитов. Юрка-длинный, у которого до сих пор одна рука была в лубке, с помощью мужиков приготовил себе пяток легких дротиков. Юрка-толстый набил свой модный рюкзачок увесистыми каменюками и пристроил его себе на грудь. На этом все приготовления к войне были закончены.
Маляренко сидел на лавке у ворот, прикрыв глаза, и, казалось, дремал. В голове его снова и снова крутилось воспоминание из далекого детства. Он должен был идти с пацанами из своего двора драться с мальчишками из соседнего. Тогда все дружно высмеяли его дрожащие коленки, и даже лучший друг детства, Игорек, презрительно отвернулся. На восстановление репутации после такого конфуза ушло три года. Вот и сейчас Иван ничего не мог поделать с собой — тело жило своей жизнью, совершенно отдельно от головы, и лишь чудовищным усилием воли мужчина давил дрожь и не давал стучать зубам. Потом противно заболел живот. Чувствуя, что еще немного, и он опозорится, Иван неторопливо поднялся, громко зевнул и потянулся, лениво бросив Звонареву:
— Присмотри.
Он приставил к забору копье и, не спеша, вразвалочку, двинул к толчку.
«Железные нервы у парня. — Геннадьич нервно поежился. — Я бы так не смог».
Единственным желанием Маляренко было не упасть — коленки подгибались сами собой.
— Идут! — страшным шепотом сообщил вернувшийся из дозора Студент.
— Так. Встали. Выходим, — голос офицера был сух и деловит.
Шестеро мужчин подхватили оружие и по очереди стали протискиваться в узкую калитку. Как ни странно, после команды на выход Иван совершенно успокоился и, шагая по знакомой тропинке к опушке леса, глазел на природу и усиленно дышал чистым и сладким воздухом степи. Вспомнились испуганные глаза жены — Алина, единственная из женщин, не плакала, а только стояла рядом и смотрела, как собирается ее муж.
«Как же ей страшно, маленькой моей. Как у нее руки дрожали», — Маляренко скрипнул зубами — спокойствие сменилось злобой. Дикой, страшной, затмевающей разум злобой. Планка у Вани моментально рухнула. Голова разом онемела, а перед глазами запрыгали цветные пятна. Вместо людей он видел лишь темные силуэты. Иван замычал. Народ шарахнулся от него в разные стороны.
— Братан, ты чего?
— Дядя Ваня?
— Убью-у-у-ю.
Маляренко, не глядя, сунул кому-то свое копье и отобрал у Серого его здоровенную дубину.
— Д-дай.
Когда шедший позади Иван замычал и страшно прошипел «убью», у Николая волосы на голове встали дыбом.
Да что там на голове — и на жопе тоже встали. А по спине табуном проскакали мурашки. Будущую драку Коля воспринимал именно как драку. Ну помашем палками да кулаками, успокоимся и разойдемся. Проучим уродов да прогоним на хрен. Помахать кулаками Коля был не против. Даже «за». Все ж какое-никакое развлечение.
Глаза друга пугали. Они горели безумным огнем и явно ничего не видели. Когда Иван выдрал дубину у Серого и, словно лось, ломанулся сквозь рощу, вождь понял — все по-взрослому. Все планы позиционной войны при помощи щитов рухнули. Будет тупое мочилово.
— Чего, млять, рты раззявили! Собрались и за ним? Бегоооом марш!
Иван опередил их метров на пятьдесят. Когда маленький отряд, прикрывшись щитами и выставив все два копья, приблизился к месту битвы, Николай увидел, что на Ивана сыплется град камней, а тот, крутясь юлой и рыча, раздает тяжеленные удары дубиной направо и налево.
Вождь взревел и, бросив бесполезный щит, кинулся в гущу драки. Следом за ним, вопя что-то матерное, помчались и остальные, на ходу швыряя дротики и камни.
Отвесив держащемуся за окровавленную голову амбалу страшнейший удар по спине, Коля остался без оружия. Хрустнули кости, и дубина переломилась. Стоявший поблизости доходяга в ужасе выбросил палку и, подняв руки вверх, упал на задницу. Из-за плеча Николая, свистнув, вылетел дротик и угодил несчастному точно в горло. Тот захрипел и повалился на бок.
— Не надооооо! Сдаемся. Не надо, пожалуйста! — Враги, побросав оружие, разбегались в разные стороны.
Коля огляделся. Бойцы все были на ногах.
— Отставить! Все ко мне. Бегом!
Тяжело дыша, мужики собрались вокруг командира.
Ночные походы дались Машке нелегко, и ее пришлось оставить у ручья. Девчонку колбасило. Дождавшись первых признаков рассвета, Володя начал поднимать людей. И «бомжей», и «ассистентов» тоже изрядно потряхивало, но в целом все были уверены в легкой победе. Неоднократно ходивший в разведку Витя всех клятвенно заверил, что под утро в поселке только один, да и то сонный дежурный.
До рощи оставалась всего лишь сотня шагов, когда из-за деревьев, рыча и размахивая огромной дубиной, выскочил совершенно невменяемый мужик и в одиночку бросился на войско Романова.
— Чего, млять, рты раззявили! Собрались и вперед! Бегоооом марш! Антон, — Володя придержал «ассистента» за руку. — Погоди, не торопись.
Доходяги, возглавляемые Витей, заорали благим матом и кинулись вперед, осыпая «невменяемого» градом камней. Антон, подпрыгивая на месте от возбуждения и вытянув шею, наблюдал за избиением сумасшедшего часового. Внезапно в затылке бывшего электромонтажника взорвалась бомба, и мир потух.
Из леска высыпала новая порция вопящих противников. Романов усмехнулся — план сработал. Отбросив окровавленную палку, он сунул руки в карманы рваных брюк, отошел назад шагов на тридцать и спокойно уселся на землю.
