«Чего это с ними? А, ладно… какая разница!»
Маляренко прикинул диспозицию, убедил себя, что «стрелок» никому не виден, взвёл арбалет и, петляя словно заяц, рванул короткими перебежками от куста к кусту.
«Ща. Погоди. Ща я тебя…»
Ивана охватил настоящий охотничий азарт.
«Ща я тебя, гада, подстрелю!»
Не добежав до сидящего на земле врага метров сто, Ваня залёг в траве — дальше укрытий не было.
Цель (а никак иначе этого покойника Ваня уже не воспринимал) сидела вполоборота, закрыв лицо ладонями и о чём-то размышляя. Дистанция в сто метров была для Маляренко великовата, и он решил рискнуть. Затаив дыхание и ощущая себя натуральным индейцем, бывший менеджер по продажам продуктов питания пополз вперёд. Ненависти не было. Да и злости и желания отомстить он не чувствовал. Просто очень хотелось попасть. Просто прицелиться, нажать курок и попасть. Совершенно некстати вспомнились строчки из Твардовского:
Ты лежишь ничком, парнишка,
Двадцати неполных лет,
Вот сейчас тебе и крышка,
Вот тебя уже и…
Иван прицелился.
«Сейчас я тебя…»
И тут из рощицы, руки-в-брюки, вышел «красивый», то есть весь обмотанный тряпками, Юра. Несмотря на огромный кровавый тюрбан на голове, не узнать его было невозможно.
Ваня отложил арбалет и протёр глаза. «Покойный» обошёл по синусоиде «ихтиандров» и «педиков» и направился к «стрелку». Минуты две они о чём-то тихо говорили, причём Юра, положив руку на плечо своему «убийце», явно его утешал. Маляренко снова понял, что он чего-то не понял. Плюнув на маскировку, он подхватил оружие и, наведя его на неизвестного мужичка, поднялся во весь рост. — Доброе утро, Юрий Владимирович! Толстяк немедленно обернулся и помахал рукой. Сидящий на земле мужик медленно повернул голову и с интересом уставился на наведённый на него арбалет.
Всё, чего сейчас хотел Георгий Александрович, — это отмотать плёнку назад. На сутки. Когда Алёшка был живой и весёлый и не случилось ещё этой дурацкой истории с местными. И очень хотелось домой. В новый дом. И собраться всем вместе. И выпить. И обо всём забыть. Местный мужичок, чудом оставшийся в живых, что-то говорил и утешающе хлопал по плечу, но дяде Гере было не до него. Тут сбоку мелькнула тень, и из травы вылез ещё один человек, держа его под прицелом. Лужину было всё равно. Это было не с ним. Это было кино. Местный что-то радостно закричал — дядя Гера не понял, что.
— Папа! — Отчаянный крик дочери разом вернул Лужина в действительность. Мгновенно вспотев, он метнул взгляд на арбалетчика — тот на долю секунды, на долю миллиметра, на одну долю мысли дёрнул своё оружие в её сторону. Лужин почувствовал, что у него сейчас остановится сердце.
«Только не Аня, только не её!»
Но арбалетчик не подвёл. Болт всё так же твёрдо продолжал смотреть в лицо Георгию Александровичу.
«Спасибо тебе, родной…»
В уши пробился крик местного:
— Ваня, не стреляй!
Неизвестно откуда взявшийся «Ваня» посмотрел на него, Лужина, на испуганную дочь и опустил арбалет. Позади слышался слоновий топот подбегавших ребят.
— Юрбан, какого хера? — Иван, забив болт на кучу вооружённого народа, обступившего его со всех сторон, с интересом рассматривал воскресшего приятеля. — Мне тут сообщают, что тебя грохнули, Настю… — тут Ваня смешался, — …э-э-э-э… тоже. «Убили-и-и-и». — Он очень похоже спародировал Светку. — И тех уродцев тоже. Что за дела? Как Настя?
Юра успокаивающе помахал рукой.
— Нормально всё. Настя — в порядке. Это тебя Светка настропалила? Дура психованная…
— Мы можем поговорить?
Слова, произнесённые поднявшимся на ноги мужчиной, не были вопросом. Они были спокойной и уверенной констатацией того факта, что они МОГУТ поговорить. Ребята, стоявшие вокруг Маляренко, разом расслабились и сбились в кучу.
— Можем. — Иван аккуратно разрядил оружие. — Но сначала я поговорю с Юрием Владимировичем.
В башке у Вани крутилось только одно: «Ну, блин, я крут!»
Вернувшийся в реальный мир и сбросивший маску пофигизма Иван сейчас очень боялся обделаться.
Юрбан, а в миру Юрий Владимирович Кузнецов, поведал Ивану совершенно дикую историю. Свихнувшийся на почве собственной неуязвимости и выживаемости Алишер окончательно заборзел и устроил, встретив этих ребят (Юрка кивнул на «кожаных»), разборку из-за драного сайгака. Смертельно ранил сына Георгия Александровича и подставил под ответный удар Макса.
На этом месте Юра разразился матом, из которого следовало, что жизнь — говно, потому что хорошие ребята почему-то гибнут, а всякое… и так далее и тому подобное.
Потом Юра рассказал о том, что вконец озверевший от тупости этого урода Серый измордовал Алишерку до полной потери товарного вида, и что он тоже добавил от себя лично. А утром получилась совсем дурацкая история, потому что ребята дяди Геры влезли в посёлок не через калитку, а в совсем другом месте, и он, Юра, стоявший на часах возле входа, их благополучно проморгал. Зато на них наткнулись его Настенька и эта дура Светка, которые шли готовить завтрак.
На этом месте Юра замолчал, а рассказ подхватил «кожаный» паренёк.
— Дядь Гера, я не виноват! Я случайно её толкнул. Из-за ихней кухни выскочил и прям налетел. Я наконечник успел убрать! — Парень насупился. — Я уж извинился десять раз. Случайно ей нос копьём разбил и уронил. А эта… вторая… как заорёт!
Выяснилось, что на крик Светланы «Настю убили!» Юра вынесся, словно метеор, размахивая гигантским самодельным топором, и попёр на «кожаного» и Аню, пытавшихся как раз в это время поднять Настю на ноги. Нервы у дяди Геры окончательно сдали, и он, недолго думая, шмальнул в сумасшедшего топорщика. К счастью, основной заряд прошёл мимо, но немного подрало ухо, и сильно раскровянило скальп ближе к затылку. Вот.
Юра помялся и добавил:
— Вы, Иван Андреевич, не думайте. И за это, — он показал на повязку, — и за Настин нос я не в претензии. Повезло, можно сказать. А то, что этого придурка он повесил… так ему за это спасибо сказать надо. Серый Алишера так… как он ещё жив был — непонятно.
Юрка вздохнул.
— Максима жалко — хороший мужик был. Они сказали — он сразу умер.
Маляренко повернулся к «лысому».
— Пойдём, за столом поговорим. Нечего нам посреди степи болтаться. Приглашаю.
Лужин, слушавший рассказ Юры с каменным лицом, зло усмехнулся.
— Это твоё, что ли, что ты приглашаешь?
Иван выдвинул челюсть и обвёл степь рукой.
— Это ВСЁ моё.
Получилось очень внушительно. Рядом согласно кивнул Юрка.
На немыслимо удобных, по меркам этого мира, креслах от «Газели» в столовой сейчас сидели только Маляренко и Лужин. Юра, Серый и ребята Лужина ушли копать могилу и наводить какой-никакой порядок после утренних разборок.
