Женщина поддала пару. Иван закряхтел и пришёл в себя. Ситуация была пикантная, со множеством недоговорённостей со стороны женщин и, в общем, занятная. Помечтать — оно, конечно, полезно, но воспитание у Ванюши было не то.
Всю жизнь прожив среди мусульман, Иван знавал многих людей, у которых было две-три жены. Неофициально, конечно, ибо светские законы государства этого не дозволяли, но тем не менее… Люди жили и радовались жизни, и Иван к этому относился вполне лояльно и с пониманием, но вот себя представить в роли бая не мог.
Маляренко скептически уставился в потолок, и Маша поняла, что её смелое предложение никакого понимания у мужа не нашло.
Иван вздохнул — Таня была красивой девушкой, но…
— Ладно, пусть живёт у нас. Не гнать же её, в самом деле. Война план покажет.
В сумраке бани тело жены белело светлым пятном. Ваня почувствовал, как в нём нарастает желание.
Маша хихикнула.
— Злыдень!
— Угу! Писюкатый. Ну-ка, иди ко мне! Это ж каким-таким образом вы с ней «подружились»?
Маша снова хихикнула и занялась любимым делом.
ГЛАВА 5,
в которой Иван показывает себя настоящим заботливым хозяином
Весь следующий день Ивану было не до личных переживаний. Со всех сторон, как из пулемёта, посыпались проблемы, которые необходимо немедленно решить. Сначала с хутора пришло известие, что рыжий Лёха избил Юрку и агронома, а заодно и Валентина, который вступился за своего работодателя. Потом старшие девочки устроили разборку, деля трёх холостых парней из личной гвардии Ивана. Потом прибежала Лера и сообщила, что на одного из стариков Толика напали неизвестно откуда появившиеся собаки. Старик отбиться не смог, и его сильно искусали. Если бы не гора мяса в виде ослиной туши — тут ему бы и конец, но свора отвлеклась, и дед смог убежать. И, наконец, после вчерашнего едва не сгорела баня. Сруб удалось отстоять, но крышу точно придётся переделывать.
«Что-то я не так сделал, что на меня всё это свалилось».
Иван собрал мужиков, заскочил по пути в Юрьево, сунул охреневшего Лёху в старый погреб и двинул в степь искать собак, попутно полируя своим бойцам мозги на предмет распоясавшихся девочек.
Собак нашли очень быстро, всего через два часа неспешной прогулки охотники буквально наткнулись на свору, которая лениво грелась на ласковом весеннем солнышке на берегу ручья. Увидев людей, три десятка собак насторожились, но никуда бежать не стали, а собрались в плотную кучу и принялись рычать. Иван вспомнил, как эти самые псы терзали Николая, посмотрел на свою изуродованную правую руку и многообещающе оскалился.
«Ну что, твари. Кто кого?»
Молча, абсолютно неожиданно, громадный чёрный пёс бросился на людей. Через миг за вожаком неслась вся свора. Собаки ни черта не боялись. Ни арбалетных болтов, выбивших пяток их товарок, ни редких хлопков пистолетных выстрелов. Ничего.
Иван вытащил своё мачете.
— Ну, тля!
На одно мгновение вожак стаи встретился взглядом с вожаком людей и сразу немного довернул. Прямо на Ивана.
«Ха! Ну давай!»
Маляренко готовился встретить врага ударом мачете, но всё равно немного опоздал — прыжок пса был невероятен. Действуя на автомате, Иван отклонился назад и со всей дури махнул тяжеленным метровым лезвием.
Тварь почти по-человечьи закричала, а потом умерла. А потом Иван заорал что-то невнятное и сам понёсся вперёд, рубя направо-налево.
Вид мужиков, вернувшихся в Юрьево, был ужасен. Не помогло ни купание в холодном ручье, ни экспресс-стирка — охотники с ног до головы устряпались кровью. К счастью и величайшему облегчению Маляренко, ВСЯ кровь оказалась собачьей. Ни на одном из бойцов не было ни царапины! А из трёх десятков псов в степь удрало меньше трети. Проблему со сворой на какое-то время удалось решить.
«Повезло, а вот что же мне с этим Лёхой делать?»
На самом деле вопрос, как поступить с рыжим, волновал Ваню куда больше, чем все собаки и девичьи разборки вместе взятые. Ему предстояло СУДИТЬ. Как это сделать по уму, да так, чтобы все его люди приняли его решение и осознали, что он, Босс, суров, но справедлив, Иван и понятия не имел.
Лёха Демидов, в отличие от своего другана Валентина, своей жизнью на ферме в старом домишке, крытом камышом, был очень недоволен. Поддавшись на уговоры жены, он согласился остаться тут, втайне надеясь, что так высоко оценивший их дела Босс найдёт ему другое занятие. Да и дом хотелось свой. И не делить с этой размазнёй Валиком. И в земле ковыряться — зае… Агроном этот — сука занудливая.
А Босс, похоже, о нём и не вспоминал. Урод!
Жизнь на природе Лёху достала окончательно. Жена плакала и упрашивала его смириться и потерпеть, но мужика уже начало «заносить», и как-то весенним утром, получая от Юры задание на день, он сорвался.
Юра не хотел выносить сор из избы, решив разобраться лично, но Толик уже успел отчитаться перед хозяйкой, и дело приняло крутой оборот.
Маша «жаждала крови».
— Доставайте его оттуда.
Иван сидел на старом кресле от «Газели» с самым мрачным видом. Что делать — он не знал. Друга побили — плохо. Надо мстить. Человек не сдержал своей клятвы — плохо. Слово здесь, в этом мире, было всем. Вообще — всем. За слова здесь надо отвечать. А тем более — за поступки.
«Выгнать? Так ещё, чего доброго, в разбойники подастся. Парень-то он шебутной, а жрать его семье точно будет нечего. По уму б его повесить…»
Взгляд хозяина упал на заплаканную жену и трёхлетнего сынишку Лёхи.
«Угу, вот так кровники и появляются. Что мне, пацана и мать тоже вешать?»
Маляренко передёрнуло.
«Ладно, скажу Олегу — пусть по башке настучит, да и выставлю всю его семейку нахрен!»
Приняв такое решение, Иван успокоился.
— Ну, что скажешь, дорогой?
Лёха Демидов, светя фонарями, поставленными ему Олегом, нагло ухмылялся, глядя прямо в ненавистное лицо шефа.
— Я тебе не дорогой. Понял?
И добавил ещё пару крепких словечек. Хутор замер.
— Ну что ты сделаешь? Прикажешь своему громиле меня избить? Да пошёл ты! Самому слабо?
Парня несло, он брызгал слюной, орал, дёргался на сидящего Ивана и всячески нарывался. Лишь крепкие руки Олега и Игоря не давали ему броситься на хозяина.
Иван спиной чувствовал. Все ждут. Ждут его решения. Ждут команду «фас».
Жена Алексея, прижав к себе ребёнка, испуганно смотрела на мужа. Маляренко уловил этот испуг в её глазах и приободрился.
«А может быть, этот, как его… Егорка, когда вырастет, и не станет „кровником“. Если вырастет…»
Ване надоело слушать вопли, и Олег коротко ткнул кулачищем в Лёхин живот. Крики и мат сразу прекратились.
