– А ты разве не из римского войска, друг? – удивился старик, оглядев меня.
На мне был панцирь, шлем и поножи с убитого римского центуриона. Калиги у меня на ногах и красный плащ на плечах тоже были взяты мной как трофеи в лагере Клодия Глабра.
Я молча проехал мимо старика, мимо повозок и каких-то женщин с узлами в руках. Судя по голосам этих беженцев, все они торопились укрыться в военном римском лагере, до которого было рукой подать. Переведя коня в легкий галоп, я преодолел один довольно крутой подъем, затем следующий. С вершины горного кряжа мне открылась зеленая долина, посреди которой гигантским четырехугольником раскинулся стан римского войска, обнесенный по всему периметру рвом и валом. Оттуда долетали протяжные сигналы труб, ржание коней, громкие выкрики военачальников…
«Это подошел кто-то из консулов, – промелькнуло у меня в голове, – но кто из них Луций Геллий или Гней Лентул? А может, оба консула здесь?»
Несколько мгновений я пристально разглядывал римский лагерь, мысленно считая длинные ряды палаток. Выходило, что в этом лагере находится не меньше двух легионов. Значит, тут одна из двух консульских армий.
«Это то самое римское войско, которое должно разбить отряд Крикса, – размышлял я, нервно покусывая ноготь большого пальца на своей правой руке. – Значит, если верить Плутарху и Титу Ливию, это авангард консула Геллия, который преследовал отряды Спартака, но отклонился в сторону чтобы напасть на отколовшееся воинство Крикса. Этим авангардом командовал не сам консул Геллий, а его помощник… Как же его зовут? – Я усиленно копался в своей памяти, стараясь высветить в ней сведения, полученные мною на лекциях и из античных источников. – Это либо легат, либо претор. Ну да, точно, вспомнил! Правой рукой консула Геллия был претор Квинт Аррий. Он-то и уничтожил отряд Крикса. Так было по ходу истории. Но поскольку я – агент из будущего и гибель Крикса не входит в мои планы, стало быть, этот отрезок античной истории мне придется кардинально изменить. С моей помощью Крикс должен не только уцелеть, но и разбить войско претора Аррия! Иначе грош мне цена как агенту!»
Я помог своей спутнице сойти с коня на землю. Спросив, как ее зовут, я указал ей рукой на загоравшиеся в низине огни римского стана:
– Прощай, Сильвия! Ступай в римский лагерь, там ты будешь в безопасности этой ночью. А завтра утром уходи в город Левки, это в десяти милях к западу отсюда.
Сильвия взирала на меня своими большими печальными глазами, прижав согнутые руки к груди и не проронив ни слова.
Ударив коня пятками, я поскакал на восток по каменистой дороге, идущей резко под уклон. Сумерки быстро сгущались. Оказавшись в ложбине между двумя горными кручами, я оглянулся назад и увидел на гребне перевала на фоне сиренево-розового закатного неба одинокую тонкую девичью фигурку в длинном одеянии. Сильвия продолжала стоять на месте, глядя мне вслед.
* * *
Услышав от меня про римское войско, стоявшее станом всего в нескольких милях от Урия, Крикс стал похож на голодного волка, почуявшего желанную добычу.
– Под нашими знаменами двадцать две тысячи воинов, поэтому два римских легиона – для нас сущий пустяк! – Крикс небрежно сплюнул себе под ноги. – Подберемся к римлянам тихо в темноте и перебьем их сонных, как тогда под Везувием.
– Возможно, римлян больше, чем два легиона, – сказал я. – Командует ими претор Аррий. Это авангард консульской армии Луция Геллия.
– Тем лучше, – вставил Брезовир. – Сначала разобьем претора Аррия, потом навалимся на консула Геллия.
Прочие начальники когорт, упоенные стремительным взятием Урия, были настроены столь же решительно. Всем не терпелось поскорее напасть на римлян.
Крикс дал войску три часа на отдых и подкрепление сил пищей. Затем отряды восставших без трубных сигналов и пения победных песен выступили к Гарганскому хребту, у подножия которого стоял со своими легионами претор Аррий.
Дисциплина в войске Крикса была значительно слабее, чем в отрядах Спартака. Галлы и германцы рвались в битву с римлянами, но при этом, двигаясь на марше, многие из них успевали угощаться вином, взятым ими в подвалах разоренного Урия. Кто-то из воинов Крикса шел быстрее, кто-то медленнее, иные из галлов и вовсе сворачивали с дороги в сторону, чтобы пошарить в домах брошенной жителями деревни или поискать какой-нибудь поживы на одиноко стоявшей мельнице. Из-за этого войско восставших неимоверно растянулось на марше. Когда головные галло-германские когорты уже преодолели горный перевал и начали строиться в долине в боевую линию, в это время отставшие отряды Крикса еще только подходили к перевалу.
Эта неслаженность в действиях галлов и германцев выводила меня из себя. Я был готов хлестать плетью тех нерасторопных воинов, которые со смехом и пьяными шутками все подходили и подходили со стороны перевала, занимая свое место в боевом строю. Утро уже занялось, когда войско Крикса наконец-то было в сборе и готово к битве.
В римском лагере не могли не заметить полчища восставших рабов, сверкавшего оружием и доспехами. Очевидно было и намерение восставших, спустившихся с гор и расположившихся фалангой в долине. Чуткую рассветную тишину нарушили резкие громкие сигналы римских букцин. Не прошло и получаса, как из лагерных ворот с глухим шумом и лязгом устремились потоки римских легионеров в блестящих шлемах, с поднятыми кверху копьями. Среди копий покачивались на бегу значки манипулов и когорт. Два римских легиона выстроились в боевой порядок с поразительной быстротой.
– Вот это выучка! – восхищенно обронил самнит Клувиан, переглянувшись со мной.
В этот миг грянули боевые трубы галлов, подав сигнал к атаке.
Фаланга восставших пришла в движение. Шаг многих тысяч воинов, слитых в единый монолитный строй, сначала был медленным, затем стал ускоряться, чему способствовал уклон долины в сторону римского лагеря. Римляне сплотили свои ряды, заслонившись большими прямоугольными щитами. Воины Крикса на ходу наклонили свои копья в сторону врага. Вот рати сошлись с треском ломающихся копий и с грохотом сталкивающихся щитов. Боевой клич римских легионеров потонул в громоподобном реве объятых яростью галлов и германцев, которые в хмельном угаре лезли прямо на римские копья, напирали всей своей массой на боевые порядки римлян. Какое-то время легионеры стойко выдерживали мощный натиск восставших рабов, потери которых, особенно в центре, исчислялись многими сотнями убитых и раненых. Однако численный перевес позволил восставшим охватить фланги римской боевой линии. Не прошло и часа ожесточенной сечи, как плотная стена из красных римских щитов подалась назад, захлестываемая звенящей железом волной из многих тысяч галлов и германцев. Вскоре отступление римлян превратилось в повальное бегство. Воины Крикса, надрывая глотки в торжествующем вопле, преследовали легионеров по пятам, безжалостно закалывая тех из них, кто спотыкался и падал, кто был ранен и не мог бежать.
Римляне попытались было остановить эту орущую лавину восставших рабов у своего лагерного рва, но наступательный порыв воинов Крикса был таков, что они перемахнули через ров и вал, смели поредевшие римские когорты и рассыпались по всему римскому стану, подобно саранче, упавшей с неба на хлебную ниву. Римлянам пришлось бежать из собственного лагеря на близлежащие холмы и подсчитывать там свои потери, в бессильной ярости взирая на торжество восставших невольников.
