— Кто-нибудь в усадьбе знает, кто я на самом деле?
— Только два человека, кроме меня.
— Кто они? Ваши заместители?
— Мои жены, — ответил Бегорский с легкой улыбкой,
значения которой Настя в первый момент не поняла.
Она решила, что ослышалась. Или это у Бегорского юмор такой
специфический?
— Ваши… кто, простите?
— Мои жены, — терпеливо повторил он. — Вера
Алексеевна Бегорская, моя первая жена, работает у меня кадровиком и
одновременно главным бухгалтером. Я, видите ли, большой поклонник
совместительства, это позволяет не раздувать чрезмерно штаты, и в то же время
при относительно небольшом объеме работы люди не сидят и не скучают без дела.
Безделье я считаю злейшим врагом человека. А Тамара Николаевна Виноградова —
моя четвертая жена.
— И кем она работает в усадьбе?
— А никем, — Бегорский беззаботно махнул
рукой. — Тамара — прекрасный парикмахер, победитель международных
конкурсов, кроме того, она занимается дизайном одежды, разрабатывает модели,
кроит, шьет. У нее в усадьбе парикмахерский салон.
«Все понятно, — с некоторой брезгливостью подумала
Настя. — Четвертая жена! Это ж надо! Наверняка путь от первой жены к
четвертой шел по возрастной нисходящей, каждая следующая жена была моложе и
красивее предыдущей. Знакомая картинка. Многие стареющие богачи, теряя мужскую
силу, пытаются взбодрить ее влечением ко все более молодому телу. И разумеется,
последняя жена, в отличие от первой, может позволить себе не зарабатывать на
жизнь. Первая жена Вера Алексеевна сидит на зарплате, а четвертая — молодая
длинноногая красотка с грудью и аппетитной попкой — держит салон и занимается
исключительно женской привлекательностью: прически, наряды. Небось еще и
маникюр с педикюром, и эпиляция. Зачем пенсионерам эпиляция? Просто насмешка
какая-то».
Возникшая было симпатия к Андрею Сергеевичу мгновенно
улетучилась, сменившись легким презрением. Он такой же, как большинство
богачей, ничего в нем нет необыкновенного. Рядовой олигарх, опупевший от денег.
Ровно в полдень машина остановилась возле придорожного
ресторанчика, стилизованного под русскую избу. На крыльцо выскочил молодой,
бритый налысо мужчина кавказской внешности, подбежал к машине, распахнул дверь
со стороны Бегорского.
— Андрей Сергеевич! Рады вас видеть! Вы, как всегда,
точны, ровно в двенадцать приехали, как и предупреждали. А у нас уже все
готово, прошу-пожалуйста.
Ишь ты, у него и ресторан свой, прикормленный, в котором он
всегда обедает, когда едет в Томилин. Неприязнь к Бегорскому стала еще
чуть-чуть сильнее.
Их проводили в дальний уголок зала, где были накрыты два
стоящих рядом стола, каждый на две персоны. За один стол сели Бегорский и
Настя, за другой — водитель и охранник. Немедленно появились официанты,
поставившие перед гостями тарелки с половинками грейпфрута, который оказался
таким кислым, что у Насти скулы свело. «Похоже, Андрей Сергеевич питается
лепестками роз, — подумала она. — Половинка грейпфрута и чашка кофе,
на этом обед будет завершен. То-то он спрашивал про систему питания! Сам небось
следит за фигурой и считает каждую калорию, которых в таком обеде — ноль целых
ноль десятых. И что мне теперь, с голоду удавиться?»
Однако за грейпфрутом последовал салат из свежих овощей,
заправленный оливковым маслом с лимоном, и к нему — хлеб из темной муки грубого
помола. Настя слегка повеселела. Так еще ничего, жить можно! После салата
принесли нечто желтенькое с цветными вкраплениями, которое на вкус оказалось
просто замечательным.
— Что это? — спросила Настя с набитым ртом, забыв
о приличиях.
— Это кус-кус и овощи «имам бяльды».
Из сказанного Настя опознала только слово «овощи», про
кус-кус она слышала, но никогда не ела, как-то не доводилось, а про «имама»
вообще представления не имела. Оказалось, что название загадочных овощей
переводится как «имам в обмороке» — до того вкусным некоему имаму показалось
это блюдо на основе баклажанов и помидоров.
К моменту, когда подали кофе, Насте уже казалось, что она
объелась и не проголодается по меньшей мере неделю. Она по привычке положила в
чашку два кусочка сахару и бросила ломтик лимона. Бегорский пил кофе без сахара
и без молока.
— Горько же, — удивилась Настя.
— Я привык, — скупо улыбнулся Андрей Сергеевич.
— А зачем надо было привыкать? Вам нельзя сладкого?
— Сладкого никому нельзя. Все это понимают, только не
все с этим считаются. Вы сыты?
— Болре чем. Честно признаться, я была уверена, что
люди вашего масштаба едят на обед какое-нибудь изысканное мясо или дорогую
рыбу.
— Мясо и рыба — это белок, равно как творог н яйца, их
можно есть только вечером, на ужин. На обед углеводы с овощами, на ужин белок с
овощами. Только так.
— Да? — Настя изумленно приподняла брови. —
Впервые об этом слышу.
— Ну вот, не зря я вас спрашивал, какой системы питания
вы придерживаетесь. Я так и знал, что никакой системы у вас нет. Это очень
плохо.
— Да мне вроде не нужно худеть, — усмехнулась
Настя. — Лишний вес мне не грозит.
— При чем тут вес? — Бегорский недовольно
нахмурился. — Дело не в весе, а в нормальном самочувствии и высокой
работоспособности. Это не блажь и не дань моде, это необходимое условие
функционирования любого механизма, будь то производство или отдельно взятый
человек. Когда человек питается правильно, он может хорошо и продуктивно
работать и долго не уставать. Когда он питается неправильно, у него появляется
учащенное сердцебиение, тошнота и прочие неприятные вещи, его клонит в сон, он
никуда не годится и не может работать. Вот и все. Я категорически настаиваю на
том, чтобы вы, пока работаете на меня, питались так, как я предписываю, и
хорошее самочувствие вам будет гарантировано. Я, в конце концов, плачу деньги
за работу, а не за то, чтобы нанятый мною работник плохо себя чувствовал, болел
и не работал.
— А если я не захочу есть то, что вы мне предписываете? —
поинтересовалась Настя. — Если мне не понравится ваша еда?
— Вы будете есть то, что вам дадут, а если вам не
понравится, вы пойдете в городское кафе и наедитесь всякой дряни, после которой
у вас будет тяжесть в желудке и изжога. Или купите в магазине молока и плюшек,
наедитесь у себя в комнате до отвала, так, что вздохнуть не сможете, и уснете.
И в том, и в другом случае вы поймете, что в конечном итоге я прав.
Настя достала сигареты и закурила. Она не курила с момента
отъезда из дома и с нетерпением ждала момента, когда можно будет сделать первую
затяжку.
— У меня такое ощущение, что вы вообще всегда правы.
Вы, кажется, говорили, что никто, кроме жены, не смеет вам перечить и говорить
«нет». Вы какую жену имели в виду? Первую или последнюю?
— Последнюю, Тамару. Но я чувствую, что вы собираетесь
примкнуть к ее движению, — Бегорский улыбнулся широко и радостно. —
Так что вас будет двое.
