— Здесь очень красивый курдонёр, но зимой это почти
незаметно, вот если бы вы приехали летом, вы бы сами увидели. Здесь сажают
цветы, у нас даже проводятся конкурсы на самую оригинальную клумбу.
Настя напрягла память, стараясь извлечь из нее все, что там
было по архитектурной части, и вспомнила, что курдонёром называют парадный двор
перед усадебным домом, обычно ограниченный с боков флигелями или крыльями этого
здания. Да, Бегорский прав, укрытый толстым слоем снега парадный двор не
производил ровно никакого впечатления.
Машина остановилась, Настя вышла и оглянулась по сторонам. Типичный
образец классицистической архитектуры с четкостью и ясностью форм и
сдержанностью декора. Декор настолько сдержанный, что граничит с суховатостью.
Единственным украшением гладкой плоскости стен являются вертикальные выступы.
Кажется, они называются лопатками, но Настя не очень в этом уверена. От
главного дома в обе стороны отходят галереи-колоннады, заканчивающиеся парой
флигелей, по одному с каждой стороны.
— Посмотрите, какие бельведеры, — с почти детским
восторгом говорил Бегорский, — а на главном доме еще и световой барабан. А
когда вы увидите парковый фасад, то поймете, как здесь было красиво когда-то.
— Да я уж вижу, — несмело заметила Настя, бросая
взгляд на самый обычный, как ей показалось, вход в главный дом.
Бегорский перехватил ее взгляд и от души расхохотался.
— Куда вы смотрите, Анастасия Павловна? Парковый фасад
не здесь, а с противоположной стороны. Парковый фасад всегда выходит на парк, а
не на въездные ворота.
— Да? — Настя не на шутку удивилась. — А я
думала, где парадный двор, там и парковый фасад. Мне казалось, что парадный
двор — это своего рода парк.
— Ну что вы, настоящий парк дальше, за главным домом, а
курдонёр — это так, визитная карточка усадьбы. Идемте, я покажу вам, где
разместиться.
Водитель вытащил из багажника Настану сумку и понес к
правому флигелю.
— Я буду жить здесь?
— А где же? — удивился в свою очередь Бегорский.
— Я думала, в гостинице.
— Еще чего не хватало! Вы будете работать в клубе и
должны находиться поблизости. У нас в главном доме есть гостиничные номера для
тех, кто приезжает на обучение из других городов, но вы будете жить во флигеле,
в апартаментах. Прошу.
Он поднялся по ступеням и распахнул перед Настей дверь. Она
вошла следом и оказалась в прямоугольном холле, в который выходили четыре
двери. Бегорский открыл одну из них ключом и пропустил Настю в маленькую
прихожую, из которой вели три двери. Бегорский по очереди открывал каждую из
них.
— Здесь гостиная и мини-кухня, можете приготовить себе
что-нибудь несложное или просто чайку попить, здесь спальня, здесь санузел. В
гостиной есть подключение к Интернету, можете пользоваться.
Настя едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. В спальне
стояла кровать с балдахином, под окном, задекорированным гардинами с
ламбрекенами, очаровательная оттоманка с резной спинкой, у стены — консоль с
выдвижными ящичками, обои в цветочек цвета старого золота. В гостиную она даже
боялась заходить.
— Вам смешно? — нахмурился Бегорский. —
Что-то не так?
— Нет-нет, все в порядке, — давясь от смеха,
проговорила она. — Просто я вспомнила, как вчера вечером представляла себе
гостиницу с клопами и без горячей воды и думала, брать мне махровый халат или
нет, потому что в комнате может оказаться очень холодно. Жаль, что вы заранее не
предупредили меня, в каких условиях я буду жить, я бы привезла кружевной
пеньюар, а то в спортивном костюме ходить по такой красоте как-то неприлично.
Бегорский, против ожидания, отнесся к ее словам вполне
серьезно.
— Если вам чего-то не хватает, предупредите мужа, что к
нему заедет водитель и возьмет. Вам все привезут.
Настя смутилась.
— Что вы, я пошутила. И в самом деле очень красиво. Я
никогда не жила в таких апартаментах.
Она вышла из спальни и робко протиснулась мимо Андрея
Сергеевича в гостиную. Угловой диван, довольно длинный, на нем даже спать
можно, два кресла, низкий широкий стол, еще один стол у окна, высокий, рабочий,
на стене — панель телевизора. Все функционально, красиво, удобно, ничего
лишнего и в то же время всего вроде бы хватает.
— Здорово! — искренне сказала Настя, впервые
почувствовав нечто вроде расположения к Бегорскому.
— Вы хотите прямо сейчас разложить вещи? — спросил
он.
— А какие есть варианты?
— Можете разложить их сейчас, я зайду за вами через
некоторое время, или можете оставить сумку и заняться ею потом, тогда прямо
сейчас мы с вами поднимемся к Тамаре, я вас представлю, и дальше вами будет
заниматься уже она. Она тут всё и всех знает.
Опять пресловутая Тамара, ради которой олигарх Бегорский
готов терпеть даже бессонные ночи на неудобной полке в поезде. Четвертая жена,
молодая красотка с длинными ногами и крашеными волосами, может быть, даже с
силиконовым бюстом и искусственно увеличенными ресницами. Но деваться некуда,
придется иметь с ней дело.
— Пойдемте знакомиться с вашей женой, — решительно
произнесла она.
Они вышли в холл, и только тут Настя заметила лестницу на
второй этаж.
— На первом этаже у нас апартаменты для гостей, на
втором — мои и Тамары, — пояснял Андрей Сергеевич, энергичным шагом
поднимаясь по ступенькам.
— Вы с женой живете не вместе? — уточнила на
всякий случай Настя.
— Мы пока не женаты. Я считаю Тамару своей женой, а она
меня своим мужем назвать не спешит. Но я надеюсь, это ненадолго.
Он толкнул одну из дверей на втором этаже, и тут же
навстречу им выбежала маленького роста, худенькая женщина лет шестидесяти пяти
с короткой стрижкой и в каком-то невероятно экстравагантном наряде. Бегорский
обнял ее и поцеловал.
— Знакомьтесь, это Тамара Николаевна Виноградова, моя
почти жена, а это Анастасия Павловна Каменская.
— Как бы социолог, — уточнила Тамара, с улыбкой
глядя на Настю.
— Ну да, вроде того, — растерянно пробормотала
Настя.
Сказать, что она была шокирована, — это не сказать
ничего. Она была в остолбенении. Надо же, сколько всего она уже придумала про
четвертую жену Бегорского, а выяснилось, что попала пальцем в небо. Нет, прав
был Виктор Алексеевич Гордеев, ее бывший начальник, нет у нее чутья. Нет и
никогда не было.
Она придумала себе молодую красавицу со всеми прилагающимися
к модельной внешности прелестями, а перед ней стояла обыкновенная женщина,
ровесница Бегорского, с некрасивым лицом, длинным носом, тонкими губами, седыми
волосами. Женщина необыкновенно привлекательная своей открытой улыбкой и
задорным блеском глаз, стильной стрижкой и платьем, не похожим ни на один
висящий в витринах магазинов наряд. При всей своей обыкновенности Тамара
Николаевна была совершенно необыкновенной.
