Действительно, любопытно. Насте хотелось как можно больше
узнать о двух погибших женщинах, чтобы как можно лучше представлять себе их
характер. В конце концов, даже маньяк вполне может ориентироваться не на
внешность, а на личностные особенности жертвы, а уж если оба убийства были
совершены по личным мотивам, то понимание характера потерпевших просто
обязательно.
Она с неприязнью посмотрела на пейзаж, светящийся на экране
включенного компьютера, и решила, что успеет еще все записать. А сейчас она
заберется с ногами на оттоманку, накроется пушистым пледом, который обнаружила
на полке шкафа, подсунет под спину подушку и почитает сказки Павловой. Ну пусть
не все, пусть хотя бы одну. Настя наугад открыла книгу. Вот эту. Сказку про
фарфорового гуся.
СКАЗКА ПРО ФАРФОРОВОГО ГУСЯ
Когда-то давно в густом баварском лесу жила-была Цапля. Была
эта Цапля очень красивой, серая с белым, изящная, со стройной гибкой длинной
шеей и желтым клювом. Ночевала она на большом дереве с пышной кроной, а кушать
прилетала на реку, где ловила рыбку. Рядом, на берегу, стоял дом, и в одном из
окон на подоконнике виднелся Фарфоровый Гусь. Цапля его очень любила.
Она часто садилась на подоконник со стороны улицы, а когда
наступало лето и окна открывались настежь, она залетала в дом и стояла рядом со
своим возлюбленным.
— Здравствуй, милый, — говорила она Гусю.
Но он молчал и даже не поворачивал голову в ее сторону.
— Я так рада тебя видеть, я скучала без тебя, —
говорила Цапля.
Но Гусь молчал и не произносил ни слова.
Цапля трогала его крылом, гладила перышками его белоснежную
голову, прикасалась клювом к холодному красному клюву Гуся, но ни разу он не
ответил на ее ласку. Гусь был неживым.
Шло время, и Цапле надоело любить Гуся безответно. Она полетела
к Волшебнице и попросила ее о помощи.
— Пожалуйста, сделай так, чтобы Фарфоровый Гусь
ожил, — умоляла она. — Я хочу, чтобы он видел меня, слышал мои слова,
разговаривал со мной. Я очень его люблю, и я уверена, что он тоже меня полюбит
и мы будем очень-очень счастливы. Мы улетим ко мне на дерево и будем жить
вместе долгие годы.
Волшебница нахмурилась.
— Ты хорошо подумала, Цапелька? — строго спросила
она. — Ты уверена, что хочешь именно этого? Ты уверена, что будет лучше,
если Фарфоровый Гусь оживет?
— Я уверена, уверена, — горячо говорила
Цапля. — Что же может быть плохого, если встретятся два любящих сердца?
Фарфоровый Гусь уже много лет стоит на подоконнике и не видит ничего, кроме
комнаты и своих хозяев. А со мной он увидит и реку, и траву, и деревья, и
солнышко, и снег, он узнает, что такое ветер и дождь, он подружится с другими
птицами и животными. Он увидит мир! Этот прекрасный многообразный чудесный мир!
Он будет жить, а не прозябать!
— А ты уверена, что сам Фарфоровый Гусь этого хочет?
Может быть, ему нравится быть фарфоровым и он совершенно не собирается оживать?
Ты об этом не подумала?
— Да что мне об этом думать! Как можно хотеть быть
мертвым, когда есть возможность стать живым? Тут и обсуждать нечего!
— Ног может быть, все-таки сначала ты спросишь у него?
— Как же я спрошу, если он меня не слышит и не может
разговаривать? — удивилась Цапля. — А я убеждена, что нет ничего
лучше жизни. Жизнь — это самое главное. И уж точно жизнь лучше смерти, а жить —
лучше, чем быть неподвижной статуэткой на окне в доме у двух стариков.
— Ты точно это знаешь? — спросила Волшебница.
— Точно! Точно!
Волшебница покачала головой.
— Имей в виду, Цапелька, делать что-то для другого, не
зная, хочет ли он этого, очень опасная затея. Все может получиться совсем не
так, как ты ожидаешь. И может статься, ты пожалеешь о своем решении.
— Ну что ты, Волшебница, — воскликнула
Цапля, — я никогда не пожалею, если Фарфоровый 1усь станет живым! Мы с ним
будем очень счастливыми.
— Ну смотри, — произнесла Волшебница загадочную
фразу, — если что не так — пеняй на себя. Я сделаю, как ты просишь. Но
помни: я тебя предупредила.
А в том доме на берегу реки, на окраине густого баварского
леса, жили Марта и Гюнтер. Жили они бедно, едва сводили концы с концами, но
были они людьми добрыми и очень порядочными, и вся округа их уважала, поэтому
кто чем мог помогали им. Были у Марты и Гюнтера дети и внуки, которые жили в
далеком городе и приезжали очень редко. Каждый их приезд был для стариков
праздником.
В тот год дети и внуки собрались приехать к ним на
Рождество. Гюнтер отправился в лес за хворостом, чтобы растопить печь, и
еловыми ветками, чтобы украсить дом, а Марте нужно было приготовить угощение. В
кладовке было совсем пусто, и она пошла к соседям за помощью. У одного взяла
луковичку, у другого две морковки, у третьего пару картофелин, а живший в самом
дальнем доме мясник Фридрих подарил ей сахарную косточку, на которой было
немного мяса. Марта вернулась домой радостной: теперь есть из чего сварить
похлебку. Конечно, на Рождество полагается ставить на стол более сытное
угощение, но они же с Гюнтером не виноваты, что живут в бедности и единственное
их богатство — Фарфоровый Гусь на подоконнике, белоснежный, с красным клювом,
украшение всего дома.
Гюнтер вернулся из леса, растопил печку, Марта сварила
вкусную похлебку, они украсили дом еловыми ветками и сели у окна ждать родню.
Вскоре приехали две их дочери с мужьями и детьми, привезли небогатые, но
приобретенные с душой и любовью подарки и стали собираться за стол. Марта уже
стояла на пороге с котелком похлебки в руках, когда Фарфоровый Гусь взмахнул
крыльями и сделал несколько неуверенных шагов по подоконнику.
— Бабушка, смотри, наш гусь стал живым! — закричал
младший внук.
— Правда, бабуля, — подхватила старшая
внучка, — он ожил! Вот это настоящее рождественское чудо! Теперь его можно
зажарить, и у нас будет взаправдашний праздничный стол, как у богатых!
Марта растерялась и чуть не выронила из рук котелок с
обжигающе горячей похлебкой, а Гюнтер вскочил со своего места, схватил гуся,
отнес на кухню и одним ловким движением свернул ему шею. Марта и ее дочери,
придя в себя от изумления, выбежали из комнаты и быстро ощипали гуся,
нафаршировали привезенными в качестве гостинцев яблоками и поставили в печку.
Через два часа в доме Марты и Гюнтера шел настоящий праздничный пир, и вся их
большая семья радовалась, что у них Рождество не хуже, чем у других, и дети
наконец поедят досыта.
Они веселились, пели рождественские гимны, праздновали и не
видели, что за окном, на заснеженном холодном подоконнике, стоит красивая
бело-серая Цапля и плачет. Неужели именно об этом говорила Волшебница? Неужели
именно об этом предупреждала ее? Как же так получилось? Ведь она, Цапля, хотела
сделать как лучше, для Гуся. Ну и для себя, конечно, тоже. Она совсем не
хотела, чтобы вышло так, как вышло. Она хотела жизни для Фарфорового Гуся,
жизни, полной любви, радости, путешествий и открытий, а получилось, что она
своим решением принесла ему мучительную смерть. Ну почему, почему так вышло?
