— Снимайте.
Настя предприняла еще несколько попыток, но животное упорно
не желало позировать и все время двигалось, не давая возможности снять себя
так, чтобы была видна его красота.
— Костя, возьмите, пожалуйста, ее на руки, —
повторила Настя.
Костя неохотно выполнил просьбу.
— Ну зафиксируйте ее как-нибудь, чтобы она не
вертелась.
Настя снова начала искать удобный ракурс и вдруг обратила
внимание на то, что Костя пытается скрыть лицо от камеры. Он либо
отворачивается, либо опускает голову так низко, что все лицо оказывается
скрытым высоко поднятым воротником куртки и низко надвинутой на глаза шапочкой.
Странно… Впрочем, может быть, и не странно, если учесть другие аномалии его
поведения. Ведь только что он был оживленным, увлеченно, с горящими глазами
говорил о чем-то, а теперь в нем как будто рубильник опустили и ток выключили.
Ей удалось наконец сделать хорошие снимки красавицы с
апельсиновыми глазами, и кошку благополучно вернули в вольер.
— Анастасия Павловна, вы мне свою флэшку не
дадите? — попросил Костя.
— Зачем? — удивилась она.
— Я в свой комп снимки перекачаю, а потом на сайте
размещу. Ваши фотки намного лучше тех, которые мы сами делали.
— Ну, возьмите.
Настя вынула флэшку и протянула ему. Интересно, он
действительно думает только о более эффектных снимках животных или хочет
убедиться в том, что его лицо ни в каком виде не попало в кадр? И если попало,
то принять соответствующие меры. Ладно, пусть берет и принимает эти свои меры,
Настя все равно успела перегнать все снимки с флэшки в память камеры. Так оно
надежнее.
Выйдя из зверинца, Настя немедленно отправилась искать
Тамару. Она хотела поподробнее поговорить с ней о Косте.
Тамару она обнаружила в костюмерной, примыкающей к
«музыкальному салону». Невеста Андрея Сергеевича Бегорского стояла, склонившись
над столом, и конструировала выкройку.
— Вы шьете? — не сдержала удивления Настя.
— А почему вас это удивляет? Я много лет была замужем
за мастером по пошиву одежды, причем мастером высочайшего класса. Шить меня еще
бабушка в свое время научила, а с мужем я уже прошла курсы повышения
квалификации.
— И что это будет?
— Это будет платье для нашего спектакля, —
улыбнулась Тамара. — А конкретно — для Елены Станиславовны, вернее, для ее
героини. Наша Елена Станиславовна так носится со своими европейскими корнями,
что спит и видит выйти на сцену в чем-нибудь не русском и не советском. Очень
ей хочется почувствовать себя живущей в Европе. Ну, пусть почувствует, порадуется.
А вы почему меня искали? Что-нибудь нужно?
— Я хотела про Костю спросить.
— Про Костю? А что не так? Он был с вами невежлив?
Любопытно, откуда у Тамары Николаевны мог появиться такой
вопрос? Неужели компьютерный гений давал повод так о себе подумать?
— Предельно вежлив, — заверила ее Настя. — Но
он производит очень странное впечатление. Как будто у него не все в порядке с
психикой. Мне даже показалось, что он может быть наркоманом. Нет?
Тамара разогнулась, сняла очки и положила их на кальку, на
которой строила выкройку.
— Вроде бы я не замечала, — задумчиво протянула
она. — Хотя я тот еще специалист. Во времена моей молодости наркоманов
было так мало, что они мне как-то не попались на пути, а сейчас, когда их пруд
пруди, я уже в том возрасте, когда с молодежью не пересекаются. Не знаю,
возможно, вы и правы. А знаете, вам имеет смысл разыскать Аллу Ивановну и
поговорить с ней.
— Аллу Ивановну? — переспросила Настя. — Ту
самую?
— Ну да, Ярцеву. Во-первых, она все-таки специалист, а
во-вторых, она очень дружила с Костей.
— Дружила? — недоверчиво повторила вслед за ней
Настя.
— Настенька, вы прекрасно поняли, что я имею в виду. Ну
да, они были любовниками, и об этом знал весь клуб и все работники усадьбы. На
первый взгляд, эти отношения были очевидным мезальянсом, но если вдуматься, то
все достаточно закономерно.
— Расскажете?
— Я почти ничего не знаю точно, я ведь совсем мало
наблюдала их вместе, я приехала в августе, а в начале ноября Алла Ивановна уже
уволилась, но разговоров я наслушалась достаточно, наши гости любят посудачить
и посплетничать.
Тамара приложила ладони к пояснице, прогнулась назад и
вздохнула.
— Ладно, пора сделать перерыв, спина затекает. Давайте
присядем.
Она показала на два креслица, незаметно пристроившиеся между
окном и длинным кронштейном с уже готовыми театральными костюмами.
— Неужели вы сами все это сшили? — с восхищением
спросила Настя, перебирая яркие платья старинных фасонов и более современные
модели.
— Ну что вы, куда мне справиться с таким
объемом! — рассмеялась Тамара, забираясь в кресло с ногами. Она была такой
миниатюрной, что легко помещалась в этом небольшом пространстве. — У нас
тут есть мастера-умельцы. Я только придумываю фасон и в самых сложных случаях
строю выкройку, а все остальное делают участники спектакля и добровольные
помощники. Причем помощники у нас не только из числа членов клуба, но и
волонтеры, как мы говорим, «из города». Вы не представляете, какое количество
находящихся на пенсии людей умеют хорошо шить и совершенно не знают, куда с
пользой приложить свое умение. А тут они и при деле, и при обществе и потом
приходят на спектакль и чувствуют себя причастными. Мы их даже на сцену
приглашаем, они выходят вместе с актерами и режиссером. Цветы, овации, в общем,
у них тоже есть своя минута славы. Ну, слушайте.
Летом 2007 года Алла Ивановна Ярцева потеряла дочь:
двенадцатилетняя Алиса утонула, когда купалась в реке Томинке. В то время Алла
Ивановна еще не работала в клубе, потому что реконструкция усадьбы не была
закончена и никакого клуба пока не было, но, как только клуб «Золотой век»
открылся, а это произошло весной 2008 года, Алла сразу пришла на работу по
договору и консультировала два раза в неделю. В то время она могла говорить
только о дочери, хотя с момента гибели девочки прошел без малого год. Она до такой
степени была поглощена своим горем и желанием о нем говорить, что большинство
гостей и сотрудников даже стали ее сторониться. А когда осенью 2008 года в
усадьбе появился Костя Еремеев, они словно нашли друг друга. Он тоже при
трагических обстоятельствах потерял близких и с пониманием отнесся к Алле, во
всяком случае, он готов был ее слушать и поддерживать разговор. Наверное, и она
для него стала единственным человеком, с которым он мог делиться своим горем,
потому что больше он ни с кем об этом не говорил и не говорит до сих пор. Они
много времени проводили вместе, и неудивительно, что их отношения стали совсем
близкими. Вероятно, муж Аллы Ивановны ее стремления к обсуждению и
воспоминаниям не разделял, а тут она нашла родственную душу. Так что, если кто и
разбирается в изгибах Костиной психики, так только Алла Ивановна Ярцева.
