Она без утайки поведала печальную историю своего промаха.
Бегорский слушал внимательно, изредка кивая, но никаких признаков
неудовольствия на его лице Настя не заметила. И то слава богу.
— И как мы будем это исправлять? — спросил он,
когда Настя умолкла.
— Мне нужно влезть на ваш сервер. У вас же свой сервер,
я правильно поняла?
— Да, правильно.
— Значит, все почтовые ящики членов клуба наверняка на
нем. Я посидела на занятиях в компьютерном классе и услышала, как ваш педагог
учил открывать почтовый ящик. Он всех ориентировал на сервер «zolotoyvek». Я
хочу попытаться найти почтовые ящики Павловой и Корягиной и посмотреть их
переписку. Костя Еремеев сказал, что Павлова вашими компьютерами не
пользовалась, у нее дома был свой компьютер, но, может быть, она почтовый ящик
открывала так, как ее учили. Во всяком случае, я могла бы попытаться. Хакер из
меня, конечно, аховый, но кое-что я все-таки умею.
— И что вам мешает попробовать?
— Ваши сотрудники, работающие в компьютерном зале. Я
там была и видела, что у них есть возможность следить, какие окна открыты у
пользователей, у вас же там сеть. Мне придется работать на своем компьютере, но
я боюсь, что они заметят попытку взлома. Я буду работать ночью, когда ваших
сотрудников в зале нет. Но если они утром обнаружат следы моей деятельности, то
выйдет неприятно.
— Я это решу, — спокойно ответил Бегорский. —
Вы мне сообщите, когда сможете сделать то, что запланировали, а я все возьму на
себя. Я найду, что им сказать. Насчет этого не волнуйтесь. Что еще?
— Мне нужны настройки вашего сервера. И еще мне нужен
адрес детского дома, в который ездила Павлова.
Эта мысль пришла ей в голову только что, и Настя мысленно
похвалила себя и порадовалась тому, что голова еще что-то соображает. Дети —
существа не только любопытные, но и очень наблюдательные.
Следующим шагом был звонок все тому же Федулову.
— Я еще ничего не успел, — сразу заявил он, едва
услышав Настин голос. — До архива не дошел.
— Да я понимаю, — успокоила его Настя. — Я по
другому вопросу. Квартира Павловой опечатана?
— Ну разумеется.
— Мне нужно туда попасть.
— Зачем? Что вы там собираетесь искать?
— Мне нужен ее компьютер. Вернее, мне нужна переписка
Павловой. Я подумала, что если ее убили из мести, то сначала могли иметь место
угрозы. Или она могла в переписке с кем-нибудь поделиться своими опасениями.
Может быть, угроз не было, но она кого-то встретила или заметила. В общем, надо
посмотреть. Вы ведь, насколько я помню, ее почту не смотрели после убийства?
— Нет, — буркнул Федулов, — чего ее смотреть,
когда все были уверены, что это дело рук маньяка.
— И почту Корягиной не смотрели?
— Тем более нет. Короче, я понял. Пойду к следователю,
попробую уговорить вынести постановление. Квартира Корягиной тоже нужна?
— Пока нет, Галина Ильинична пользовалась компьютером в
клубе.
— Имейте в виду, с ее квартирой все
проблематично, — предупредил Федулов, — она уже продана. И где искать
ее личные вещи, я понятия не имею.
Ладно, личные вещи Корягиной пока не нужны, а почту Настя
попытается посмотреть, если задуманное у нее получится.
* * *
Вечером неожиданно зашла Тамара. В руках у нее был альбом
для рисования.
— Я на минутку, Настенька. Хочу вам показать один
рисунок.
Она открыла альбом на заложенной странице, и Настя увидела
стройную фигурку в чем-то летящем и, на ее взгляд, достаточно бесформенном.
Настя не была поклонницей подобного стиля, но в целом картинка производила
впечатление изящества и какой-то таинственности.
— Красиво, — неуверенно произнесла она. — Это
к новому спектаклю?
— Нет, Настенька, это для вас.
— Для меня?
— Ну да. Я прикинула, как можно вас одеть, чтобы это
было красиво, оригинально и в то же время передавало вашу суть, ваш характер.
Получилось вот это. Хотите, я вам сошью?
— Что вы, — перепугалась Настя, — не нужно,
спасибо. Зачем?
— Как это — зачем? — неподдельно удивилась
Тамара. — Чтобы носить, чтобы радоваться, чтобы производить правильное
впечатление.
— Да нет, я никогда в жизни такое не надену, —
решительно отказалась Настя. — Я никогда не носила такого и не собираюсь
носить.
Тамара рассмеялась.
— Вот увидите, Настенька, получится просто
замечательно, особенно если я вам сделаю стрижку специально для этого фасона.
Да вы не беспокойтесь, ткань я сама куплю или Андрей привезет, я ему скажу,
какая нужна ткань, он найдет. Если платье вам не понравится — выбросите его, а
если понравится, то считайте, что это мой вам подарок Кстати, как насчет подстричься?
И покраситься вам не мешало бы, у вас седина. Конечно, у вас волосы светлые,
седина не заметна, но она есть, уж я-то вижу.
Настя на мгновение заколебалась. Стричься она не хотела
категорически, как не хотела и нового наряда, но вот насчет краски стоило бы
подумать, седых волос в ее платиновых волосах становилось все больше и больше.
И все-таки она отказалась.
— Как-нибудь потом, ладно? Сейчас я не готова к
радикальным переменам.
— Но вы все-таки подумайте, — лукаво улыбнулась
Тамара. — И при случае я с вас мерочку сниму, авось пригодится.
После ухода Тамары Настя посмотрела на часы — без двадцати
десять, еще полчаса — и можно будет приниматься за работу по поиску электронной
почты Аиды Борисовны Павловой. Она уже примерно представляла себе, как будет это
делать, и пыталась настроиться на предстоящую работу, но мысль то и дело
сворачивала в сторону необычного рисунка Тамары. Может, с Лешкой
посоветоваться?
— Как ты думаешь, мне пойдет экстравагантное
платье? — спросила она, ожидая от мужа взрыва хохота.
Но Чистяков был почему-то серьезен, как никогда.
— Думаю, что это будет ужасно.
— Да вот я тоже так думаю, — вздохнула
Настя. — А то мне тут предлагают новое платье и новую стрижку. Я
отказалась.
— А знаешь, — неожиданно сказал Алексей, — ты
все-таки подумай, Конечно, это будет ужасно, я в этом ни секунды не сомневаюсь,
но вдруг это будет интересно?
— Разве может быть одновременно ужасно и интересно?
— Конечно! И тому есть тысячи примеров. Возьми хоть любой
фильм Тарантино: сделано из рук вон плохо, просто ужас, а смотрится интересно —
не оторвешься. Так что, может быть, имеет смысл попробовать, а? Как говорит
один известный деятель, нужно открывать все двери, которые попадаются на твоем
пути.
Тут Настя несколько засомневалась: так уж и все? Впрочем,
Лешка всегда был мудрее и как-то взрослее. Хотя не глупо ли говорить о
взрослости на пороге пятидесятилетия, ведь они с Лешкой ровесники? Просто Настя
за тридцать пять лет знакомства привыкла считать Чистякова старше и умнее, еще
с тех времен, когда они сидели за одной партой в физико-математической школе.
