— Не знаю. Кому?
— Дочке той самой Корягиной, чье убийство вы
собираетесь раскрыть. Говорят, что мать ее прокляла, отреклась от дочери и
много лет не поддерживала с ней отношений.
— Да, — согласилась Настя, — мне об этом
рассказывали. Я, собственно, как раз и приехала, чтобы с этой дочерью
встретиться. Мне вопросы наследства все покоя не дают.
— Ну что вы, Настя, какое там наследство! — махнул
рукой Анатолий Владимирович. — Квартира, что ли? Я слыхал — большая, чуть
ли не трехкомнатная. Только нашей Танечке эта квартира не нужна, вы
представляете, какие у нее доходы от борделя?
— Слабо, — призналась Настя. — Большие?
— Огромные! Она столько зарабатывает в своем массажном
салоне, что никакая квартира в Томилине ей сто лет не нужна. Между прочим, у
нее молодой любовник, красавчик невозможный, и вообще она в полном шоколаде.
Уверяю вас, она к убийству матери никакого отношения иметь не может. Впрочем,
если вы хотите сами с ней поговорить, я с удовольствием составлю вам протекцию,
я Татьяну хорошо знаю.
— Спасибо, — поблагодарила Настя, — буду вам
признательна. Если можно, я хотела бы с ней встретиться сегодня же, чтобы не
терять времени.
— Я ей позвоню, — кивнул Старков. — Надеюсь,
она мне не откажет.
— А вы мне про нее что-нибудь расскажете?
— Кое-что расскажу, — улыбнулся он. — Татьяна
Корягина приехала в Костровск из Томилина, когда ей было восемнадцать, это было
году примерно в восемьдесят пятом или около того. Приехала она, как и
полагается, поступать в институт, во всяком случае она именно так рассказывает,
но провалилась, а поскольку была очень красивой и легкомысленной внешне, но
себе на уме внутренне, то при благоприятном стечении обстоятельств очень скоро
стала проституткой для бань с начальниками. Постепенно росла по карьерной
лестнице и доросла сначала до «мамки», а теперь содержит массажный салон, он же
бордель. Замужем не была, детей нет. Зато есть молодой любовник, о чем я вам
уже докладывал. Почему вы так мало съели? Вам не нравится? Невкусно?
Настя опомнилась и посмотрела на стоящую перед ней тарелку.
Она до такой степени увлеклась разговором, что совсем забыла про свои любимые
грибы муэр с ростками бамбука.
— Нет, очень вкусно, просто я заслушалась. Сейчас я
доем.
— Так ведь все уже остыло, — огорченно заметил
Старков.
— Ничего, мне и так вкусно, я очень люблю это блюдо.
Она быстро доела бамбук с грибами, отодвинула тарелку и
принялась грызть креветочные чипсы из рисовой муки.
— А что еще известно про младшую Корягину?
— А что вас интересует?
— Ну, например, куда она девает деньги, если их
действительно так много?
— На себя тратит. Построила на окраине Костровска, на
берегу реки, огромный дом, завела сад, прислугу держит — повара, горничную,
садовника, водителя. Отдыхать ездит на дорогие курорты. Друзьям помогает щедро,
Танюшка у нас не жадная, денег не жалеет. Любовнику, кстати, квартирку купила.
— А зачем ему квартира? — удивилась Настя. —
Разве они не вместе живут?
— Представьте себе, нет. Татьяна хочет жить одна и только
одна, она потому и замуж не выходит. Вы думаете, у нее с женихами проблема? Да
отбоя от них нет! Богатая, умная, без детей, роскошная баба с формами, море
обаяния, да она, если бы захотела, сто раз замуж вышла бы. Но не хочет.
Любовник у нее постоянный, но приходящий. Она его всячески балует, машинки там,
поездки, одежка из Милана, карманные денежки. Ну так что, я звоню Татьяне?
— Звоните.
Старков вынул телефон и уже через несколько минут записывал
для Насти на листочке адрес массажного салона, владелицей которого была Татьяна
Корягина.
Дочь Галины Ильиничны Корягиной оказалась высокой крупной
женщиной чуть за сорок с прекрасной кожей, красивыми веселыми глазами,
грубоватой в разговоре, с хорошим чувством юмора и самоиронией, действительно
очень обаятельной и весьма неглупой. О себе она рассказывала откровенно и со
смехом — ей скрывать нечего, у нее вся милиция куплена, про нее и так все всё
знают, а профессии своей она не стесняется и даже считает ее социально
полезной.
— Не зря же американцы говорят, что проституция — это
залог стабильности семьи. Мужчине не нужны отношения, ему нужен секс. И если он
может получить секс без отношений, он с удовольствием это делает и возвращается
в семью. А если для того, чтобы получить секс, непременно нужно вступать в
отношения, то вот это уже опасно, потому что новые отношения начинают неизбежно
конкурировать с отношениями в семье. И тут уж кто кого, — говорила она,
разламывая на мелкие дольки плитку шоколада. — Угощайтесь. Я обожаю
шоколад, постоянно его грызу.
Шоколад был светлым, молочным, Настя такой не любила, на ее
вкус он был слишком сладким, приторным, она предпочитала горький.
— Про наследство я узнала лет за пять до маминой
смерти, а то и больше, — рассказывала Татьяна. — Это был единственный
случай за все годы, когда мать мне написала. Так-то мы отношения уже много лет
не поддерживали, но я же понимала, что мать стареет, мало ли что, поэтому я
маминой соседке специально оставила свой адрес и все телефоны, чтобы она
позвонила в случае нужды. Соседка, видно, матери об этом сказала, вот мать и
взяла у нее адрес, чтобы написать мне, что лишает меня наследства и все
завещает краеведческому музею. Представляете? Ведь могла бы просто позвонить и
сказать — так нет, написала письмо, дескать, даже слышать твой голос мне
противно.
— А письмо, случайно, не сохранилось? — спросила
Настя.
— Да нет, конечно, я его почти сразу выбросила. Чего
его хранить?
Ну вот, теперь как доказать, что она действительно давно
знала про наследство? А вдруг врет? Вдруг она ничего не знала? Не знала и
организовала убийство матери, чтобы получить наконец квартиру, а возможно, и
еще какие-то ценности. С другой стороны, сколько может стоить трехкомнатная
квартира в Томилине? Максимум пятнадцать тысяч долларов, Настя узнавала. Что
Татьяне Корягиной эти пятнадцать тысяч, если у нее доходы многократно
превосходят стоимость квартиры? Даже если соседка Галины Ильиничны подтвердит,
что та действительно брала у нее адрес дочери, то не факт, что она
воспользовалась им и послала Татьяне письмо, а если и послала, то не факт, что
Татьяна его получила. Может, все-таки дочь не знала о том, что лишена
наследства?
Они сидели в очаровательной комнате на втором этаже
массажного салона «Релакс», в кабинете хозяйки, который уместнее было бы
назвать будуаром — настолько уютным и женственным он был, без малейшего намека
на официальность и «служебность». Правда, здесь были и рабочий стол, и
компьютер, и полки с папками, но выглядело это все по-девичьи кукольно, весело
и беззаботно. Папки на полках сияли яркими красками — изумрудными, голубыми,
оранжевыми и солнечно-желтыми, — а комнатные растения в огромных
количествах удачно камуфлировали стол и монитор. Зато два диванчика с горами
мягких атласных подушечек и два глубоких кресла словно выставляли себя напоказ
и радовали глаз усыпанной розочками обивкой. И сама Татьяна Корягина была под
стать этой комнате, такая же пышная, бело-розовая, похожая на торт со взбитыми
сливками.
