Настя поставила книгу на место и взяла следующую. Потом еще
одну и еще. И вдруг из очередной книги выпала закладка — половинка листка в
клеточку из ученической тетради, на котором карандашом старательно выведено:
«Полина Солодко» — и несколько неумелых попыток расписаться. Росчерки были
разными, видно, человек только-только примеривался к этому атрибуту взрослой
жизни. Совершенно очевидно, что какая-то девочка, читая роман про мисс Марпл,
озаботилась тем, чтобы выработать собственную подпись. Наверное, в этом романе
речь шла о сходстве или различии подписей, это и натолкнуло юную читательницу
на попытку научиться расписываться.
Она достала из сумки блокнот, пролистала его. Нет, фамилия
Солодко в материалах дела не встречалась, не было ее и в списке детей из
детского дома, которые дружили с Аидой Борисовной. Может быть, Настю
познакомили не со всеми подопечными Павловой? Просто собрали в комнате тех, кто
оказался под рукой, а девочка Полина Солодко могла болеть и находиться в
изоляторе, или задержаться в школе, или просто по каким-то причинам
заупрямиться и не прийти на встречу с «тетей из Москвы».
Настя подняла глаза на тихонько сидящих на диване
соседей-понятых. А что? Это мысль. Может быть, семья Солодко — это соседи по
дому?
— Скажите, вам что-нибудь говорит фамилия
Солодко? — спросила она молодых супругов.
Те дружно покачали головами.
— Нет, мы таких не знаем. А кто это?
— Я тоже не знаю, — со вздохом призналась
Настя. — Просто подумала, что, может быть, это кто-то из соседей. А про
девочку по имени Полина ничего не слыхали?
— Нет, — снова повторили они, — мы не
слышали. Но мы здесь мало кого знаем, мы только три месяца как переехали, вы
лучше у участкового спросите.
— Спрошу обязательно.
Но разговаривать с участковым не хотелось, Настя не смогла
преодолеть отвращение к человеку, который в этот момент на кухне потихоньку
воровал водку у покойницы. И с Федуловым по этой же причине общаться было
противно. Она достала телефон и позвонила Вторушину.
— Илья, вам не знакома случайно фамилия Солодко? —
спросила она почти шепотом, чтобы ее не было слышно на кухне.
— Нет, — чуть удивленно ответил капитан. —
Откуда она взялась?
— Из квартиры Павловой. Это скорее всего подросток, а
не взрослая женщина. Полина Солодко. Вы не знаете, может быть, это кто-то из
тех школьников, с которыми Павлова проводила беседы о безопасном поведении?
— Сейчас посмотрю.
Насте слышно было, как звякнули ключи о металлическую
поверхность дверцы сейфа: Вторушин полез за своими записями. Потом зашуршали
листы бумаги.
— Нет, — снова раздался в трубке его мягкий
баритон, — в моих кондуитах такого имени нет. Аида Борисовна ходила в
школу только выступать перед классами, с отдельными школьниками у нее никаких
приватных отношений не было, я специально это проверял, когда мы плотно
работали по убийству.
И здесь неудача… Но ведь откуда-то взялась эта отдельно
взятая девочка по имени Полина Солодко? Может быть, она раньше жила в детском
доме, а теперь ее усыновили, и в детдоме ее нет, или она выросла и ушла жить самостоятельно.
Или умерла. Или что?
Она провела в квартире Павловой еще два часа, осмотрела до
конца книги, потом порылась на полке с дисками, отметив несколько разных
записей «Аиды» Верди. Ну еще бы, усмехнулась про себя Настя, имея такое имя,
просто грех не интересоваться великой оперой. Больше ничего ее внимания особо
не привлекло.
* * *
Директор детского дома встретила Настю неожиданно радушно,
видно, пребывала в хорошем настроении.
— Полина Солодко? — переспросила она. —
Впервые слышу.
— То есть среди ваших детей такой девочки точно
нет? — уточнила Настя.
— Совершенно точно, — твердо ответила директор.
— Может быть, раньше была?
— Голубушка, когда раньше? Я здесь директорствую
восемнадцать лет. И за эти восемнадцать лет никакой Полины Солодко у нас не было.
У нас вообще не было ни одной Полины, имя-то редкое, немодное. Но если вы не
доверяете моей памяти, давайте проверим, старые списки все сданы в архив, но
копии я храню, так же как и фотографии воспитанников. В моем личном архиве есть
все.
Они вдвоем просмотрели все списки воспитанников за
восемнадцать лет. Полины Солодко среди них действительно не было. Искать
девочку среди тех, кто жил в детском доме до 1992 года, то есть до прихода
нынешнего директора, смысла не было, книги Агаты Кристи, которые стояли на
полках у Аиды Борисовны, выпущены после 2000 года, и читать их раньше года
выпуска было невозможно в принципе.
Привыкшая подозревать всех без разбора, Настя на всякий
случай подстраховалась и попросила директора еще раз собрать детей из «группы
Павловой», объяснив, что у нее появились кое-какие дополнительные вопросы об
Аиде Борисовне. Может быть, директор скрывает информацию о Полине? Мало ли по
каким причинам. А вдруг именно здесь и коренится разгадка смерти Павловой и
директор в курсе и покрывает преступника? Всякое бывает.
Но собравшиеся подростки о Полине Солодко никогда не
слышали. Настя внимательно всматривалась в их глаза, ловила малейшие мимические
движения, слушала интонации и ничего не обнаруживала. Никаких признаков того,
что дети что-то знают и молчат.
Надо на всякий случай проверить добросовестность Вторушина.
Он, конечно, готов дать голову на отсечение, что Полина Солодко не связана со
школой, где Павлова проводила беседы с учениками, но кто знает, какова цена
этой его неотсеченной головы. Надо только быстренько придумать для школы
какое-нибудь правдоподобное объяснение своему интересу к Аиде Борисовне и ее
знакомствам. Когда она в первый раз ехала в детский дом, то представилась
журналисткой и сказала, что собирает информацию с ведома милиции. Может, и в
школе такое проскочит? А почему бы и нет? Конечно, директор детдома поверила ей
на слово, а если в школе не поверят и позвонят Вторушину, то он сразу поймет,
что Настя его перепроверяет. Некрасиво выйдет. Впрочем, вряд ли школьные педагоги
будут звонить именно Илье, они небось и телефона-то его не знают, если уж они
усомнятся в Настиных полномочиях, то позвонят, скорее всего, руководству. И
Вторушин ничего не узнает.
В школе все прошло даже проще, чем в детском доме, там никто
не удивился Настиному приходу, словно журналисты из Москвы чуть не ежедневно
появлялись в этих стенах и именно для того, чтобы собрать материал для
очередной версии об убийстве бывшего следователя. Настя попросила познакомить
ее с классными руководителями тех классов, перед которыми выступала Аида
Борисовна. Те в один голос заявили, что в их классах Полина Солодко никогда не
училась.
Откуда же ты взялась в жизни Аиды Борисовны Павловой,
таинственная девочка Полина? В почте Павловой не было никаких писем ни на имя
Полины Солодко, ни от нее. Может быть, та закладка — просто случайная бумажка,
найденная и подобранная невесть где и положенная в книгу кем-то, кто брал ее
почитать. И даже, скорее всего, так оно и есть. Но для порядка надо выяснить
все до конца.
