Ужасно хотелось есть, Настя завтракала в начале
одиннадцатого, а теперь уже седьмой час. Она заскочила в подвернувшуюся по пути
кафешку, выпила две чашки плохого кофе, съела два куска слишком сладкого, почти
приторного торта и отправилась туда же, где была сегодня утром, — к дому
Аиды Борисовны. Люди уже возвращаются с работы, и вполне можно обойти квартиры
и попытаться выяснить, кто из соседей брал у Павловой романы Агаты Кристи и кто
такая Полина Солодко.
Дом был относительно новый, многоэтажный, зато, к счастью,
всего с одним подъездом, и через три часа Настя на гудящих от усталости ногах
вышла и села в машину.
Ничего. Ни-че-го. Никакой Полины Солодко в доме не
обнаружилось, и имя это никому ни о чем не говорило. Соседи очень тепло
отзывались об Аиде Борисовне, рассказывали, что она увлекалась национальными
кухнями, коллекционировала рецепты, вела обширную переписку со знатоками
кулинарии, постоянно готовила что-то новое и приглашала соседей попробовать, а
если им нравилось — давала рецепт. И книги охотно давала, библиотека у нее была
большая, хорошая, и многие этим пользовались. Но романы Агаты Кристи никто не
брал, за книгами обращались в основном немолодые люди, пенсионеры, которым
покупка книг не по карману, а в городскую библиотеку идти далеко, и просили они
«проверенную» русскую и советскую литературу: «Вечный зов» Иванова,
«Угрюм-реку» Шишкова, романы Вениамина Каверина и Юрия Бондарева, мемуары
маршала Жукова и тому подобное.
По дороге домой Настя размышляла, кого бы попросить поискать
эту неуловимую девочку Полину. Федулова? Но после утреннего визита в квартиру
Павловой никак не удавалось преодолеть неприязнь к майору. «Ты с ума
сошла, — уговаривала она себя. — Ну что такого случилось? Подумаешь,
опер выпил в рабочее время. Ты что, никогда в жизни такого не видела? Да на
каждом шагу. Даже твой лучший друг Юрка Коротков — и тот себе позволял, и ты не
стала к нему хуже относиться из-за этого. Получается, твоему дружку Короткову
можно, а Федулову нельзя? Все милиционеры выпивают на службе, это не новость, и
так было всегда, и так есть, и так будет. Что ты себе напридумывала?» Но
уговоры не помогали. Обращаться к Федулову не хотелось. Наверное, она
стремительно стареет и становится категоричной и нетерпимой. Это плохо.
Получается, нужно просить Вторушина, который Насте тоже не особо нравится. Ну
что ж, будем из двух зол выбирать меньшее, решила она и набрала номер Ильи.
Тот долго не мог взять в толк, зачем Насте понадобилась
какая-то неизвестная девочка, которая, если исходить из ее возраста, ну просто
никак не может быть причастной к убийству Павловой.
— Она не может, — соглашалась Настя. — Но,
возможно, у нее есть родители. Или старшие братья и сестры. В любом случае, это
неотработанный контакт Павловой. Илья, нам нужно раскрыть убийство, а не
удовлетворить собственное любопытство. Мы должны проверить все до самой
последней мелочи.
— Ладно, — вздохнул Вторушин, — найду я вам
вашу девочку, если уж так прибило. Только не обещаю, что скоро. Уж как
получится.
Приехав в усадьбу, она даже не нашла в себе сил вывести на
прогулку Подружку. Просто разделась и рухнула в постель как подкошенная.
Глава 13
Утро было пасмурным и тяжелым, как настроение после похорон.
Настя долго пыталась проснуться, но потом бросила эту пустую затею и решила
спать, сколько влезет.
Влезло не очень много, в половине десятого она все-таки
поднялась. Бегорский все еще находился в усадьбе, поэтому на завтрак светила
перспектива овсянки. Настя поморщилась при мысли об этом и решила в кафе не
ходить, а выпить пустой кофе в номере и поехать в город, где устроить себе
«неправильный» завтрак в каком-нибудь общепите. «А как же Подружка! —
спохватилась она. — Собака ждала тебя весь вечер, а ты ее обманула и не
пришла. И сегодня с утра она снова тебя ждет, и грустит, и не понимает, то ли
ты ее разлюбила, то ли уехала, не попрощавшись, то ли умерла. Но в клубное кафе
я все равно не пойду, хоть расстреливайте. Лучше поголодаю лишних полчаса».
Радость Подружки при виде Насти невозможно было описать, она
виляла хвостом, бросалась на решетку вольера и глухо лаяла, а ее темные
блестящие глаза излучали любовь и восторг.
— У меня даже ничего вкусненького для тебя нет, —
пристыженно говорила Настя, надевая ошейник и пристегивая поводок, — я
вчера не сумела ничего купить. Ты уж меня прости.
«Мне ничего не нужно! — было написано на морде у
собаки. — Только ты приходи, только не бросай меня, не забывай!»
Гулять было тяжело, дул пронизывающий влажный ветер, от
которого слезились глаза и мерзло лицо, но Настя мужественно выдержала
отведенные для прогулки полчаса, после чего отправилась искать место, где можно
с удовольствием позавтракать. Водитель посоветовал ей маленькое заведение на
углу Майской площади и Федеративной улицы, совсем рядом со зданием мэрии и в
двух шагах от отдела внутренних дел.
— У них всегда продукты свежие и повара хорошие, —
сказал он со знанием дела. — Там же народ из мэрии питается, и
прокурорские, и судейские, и менты. Они с семи утра открываются, там завтракают
те, кто сутки дежурит.
Заведение оказалось на удивление уютным, с маленьким, но
достаточно разнообразным меню. Почти все столики были заняты, но Насте удалось
найти очень симпатичное место у большого окна, выходящего на Майскую площадь.
Уже через две минуты она поняла, почему такой, казалось бы, удобный столик
оставался свободным: от окна нестерпимо дуло, и ей пришлось накинуть на плечи
куртку, а колени прикрыть сложенным в несколько раз длинным шарфом. Она с
аппетитом поглощала творожную запеканку с вареньем, ела хрустящие теплые
круассаны, намазывая их медом, пила ароматный кофе и смотрела на громоздкое
здание бывшего Дома политпросвещения, ныне концертного зала, того самого, где
без малого год назад проходил творческий вечер известной актрисы, после
которого убили Галину Ильиничну Корягину. Где-то здесь, на этой площади,
прогуливался Ленечка Вешняк, ожидая, когда закончится концерт. Наверное, он
нервничал, потому что в толпе ему нужно было отыскать малознакомую женщину,
которую он видел до того времени, скорее всего, не больше одного раза. Вряд ли
он ориентировался на фотографию. Вероятно, он все-таки предварительно приезжал
в Томилин, где по договоренности с Ритой Нечаенко посмотрел на Корягину
«живьем». Впрочем, это уже не имеет никакого значения… Он стоял где-то здесь
или прохаживался взад-вперед, а может быть, даже сидел в этом кафе и даже на
том самом месте, на котором сейчас сидит Настя и с которого так хорошо виден
вход в концертный зал. Он ждал и знал, что ему нужно найти женщину, дойти
следом за ней до пустынных проходных дворов и убить. Убить быстро и тихо.
Неужели он был на сто процентов уверен, что сможет, что не дрогнет?
Ангелоподобный белокурый хищник, нападающий со спины…
Настя даже не сразу поняла, что кто-то стучит в стекло. Она
очнулась и увидела, что на улице, прямо перед ней, стоит улыбающийся Илья
Вторушин. Она приветственно махнула рукой, думая, что он просто пройдет мимо, к
зданию горотдела, но Илья почему-то кивнул и направился к двери кафе.
