— Теперь скажите мне, какой системы питания вы
придерживаетесь?
— Что?
Она даже не поняла, о чем Андрей Сергеевич ее спрашивает.
— Я спрашиваю: что вы обычно едите? Какую еду? Как она
приготовлена?
— Что дадут, то и ем, я не капризная.
— При чем тут капризы? — Бегорский удивился, как
Насте показалось, совершенно искренне. — Дело вовсе не в капризах. Любой
человек, а особенно в вашем возрасте, должен заботиться о своем здоровье, а не
жевать все подряд.
— Знаете, — зло ответила Настя, — когда двадцать
пять лет с утра до вечера ловишь преступников, то радуешься любому куску, если
вообще находится минутка, чтобы этот кусок сжевать. Вы совершенно справедливо
обратили внимание на мой возраст, мне через полгода стукнет пятьдесят, и все
свои годы я как-то прожила по собственному разумению, и работала, и ела, и
одевалась, и в командировки собиралась. И, как видите, до сих пор жива, не
пропала. Так что, вы уж позвольте, я как-нибудь сама решу, что мне носить и как
питаться. Вы мне будете платить за работу, а не за то, чтобы я носила брюки
того фасона, который вам нравится.
Бегорский расхохотался в трубку, весело и заливисто.
— Знаете, — проговорил он, отсмеявшись, — вы
вторая женщина в моей жизни, после моей жены, которая осмеливается мне
перечить. Я готов вас уважать уже за одно это. Значит, так: соберетесь по
списку, который я продиктовал, и завтра ровно в семь утра я жду вас в машине
возле вашего подъезда.
Настя опешила. Она была уверена, что ей просто предоставляют
машину с водителем, чтобы добраться до места, а оказывается, заказчик сам
собирается с ней ехать. Что бы это значило? Что он намерен оставаться в
Томилине и жестко контролировать ее работу, требуя отчета по каждой ерунде и
ежеминутно раздавая ценные указания? Очень похоже, если судить по тому, что он
только что диктовал ей список и морочил голову насчет системы питания. Система
питания! Надо же такое удумать! Жри, что дают, и скажи спасибо, что вообще
дали, а не оставили голодной.
— Вы тоже едете? — осторожно спросила она.
— Конечно. По дороге я вам все расскажу, чтобы не
терять времени на месте. Вы приедете и будете уже в курсе, будете владеть
информацией. До завтра, Анастасия Павловна. Да, и обязательно плотно
позавтракайте, первая остановка для приема пищи будет не раньше полудня.
Черт бы его взял, этого Бегорского! Настя с раздражением
швырнула трубку на диван и вернулась к сборам.
— Что он хотел? — спросил Чистяков, укладывая в
сумку пакет с флаконами шампуня и кондиционера для волос. — Фен берешь?
— Беру, — вздохнула она, — зима все-таки, страшно
на улицу с непросохшей головой выходить, а ждать, пока волосы сами высохнут,
долго. Что он хотел? Он хотел, чтобы я плясала под его дудку. Вот посмотри
теперь, что такое заказчик на моей новой работе: он платит деньги и считает
возможным диктовать мне, как одеваться и чем питаться, как будто я слабоумная.
И так теперь будет всегда, между прочим. На Петровке я была человеком, а теперь
я — никто и ничто, и каждый, у кого есть деньги, будет считать возможным мной
помыкать. А ты так уговаривал меня идти работать к Стасову! Да я на этой работе
превращусь в прислугу, в девочку на побегушках.
Она разволновалась и не заметила, что повышает голос и
говорит все более раздраженно и агрессивно.
— Леш, слушай, а может, мне уйти от Стасова, пока не
поздно? Вот взять сейчас и позвонить ему, отказаться и от этой работы в
Томилине, и от работы вообще. Буду сидеть дома, и никто не будет мне указывать…
Чистяков обнял ее, прижал Настину голову к своему плечу,
погладил по волосам.
— Ну что ты, что ты, успокойся, Асенька, не горячись.
Ну что такого особенного случилось? Подумаешь, позвонил какой-то идиот и
продиктовал тебе список. Ну и что? Выброси ты этот список и забудь про него,
соберись в поездку по собственному разумению, возьми только то, что считаешь
нужным, и ни на что не обращай внимания. Ты — специалист, профессионал, и тебе
будут платить деньги именно за то, что ты умеешь и любишь делать, вот об этом
ты должна помнить. А кто, о чем и каким тоном с тобой поговорил — это дело
двадцатое. Твоя задача — раскрыть преступление, а не завоевать любовь
заказчика. Плюнь и разотри. Мало ли у кого какие причуды. У тебя у самой вон
полна голова тараканов, а я тебя, дурочку, все равно люблю.
— Правда? — Она подняла голову и сквозь слезы
посмотрела на мужа. — Правда любишь?
— Конечно, правда, — подтвердил Алексей.
— Даже с тараканами?
— Не «даже», а «тем более», — с улыбкой поправил
он. — Тараканы придают тебе особую прелесть. Без них ты была бы скучной и
пресной.
Настя успокоилась, и через пятнадцать минут сумка для
поездки была полностью готова. В рамках терапии Чистяков предложил посмотреть
какой-нибудь фильм на диске, они выбрали американскую комедию «Любовь зла»,
которую Настя очень любила и могла смотреть без конца, и устроились, обнявшись,
на диване.
Но предварительно Настя порвала недописанный список,
продиктованный Бегорским, и с наслаждением выбросила в мусорное ведро.
Глава 2
Первое впечатление от Андрея Сергеевича Бегорского сложилось
у Насти странное. Если судить по вчерашнему телефонному разговору, заказчик
должен был бы быть человеком с большими, мягко говоря, особенностями. Настя
ожидала увидеть чудаковатого, нелепо одетого и почему-то неопрятного мужчину,
обалдевшего от собственного непонятно откуда свалившегося на него богатства и
обставившего себя многочисленной охраной, хамоватого, занудного и противного.
Однако все оказалось совсем не так. Рядом с ней на заднем сиденье дорогой
машины представительского класса сидел хорошо одетый человек, ухоженный,
подтянутый, с неправильными чертами некрасивого лица, но при этом очень
привлекательный. Впереди рядом с водителем расположился рослый плечистый
охранник. Всего один. Правда, водитель тоже был парнем немелким, так что вполне
мог сойти за второго охранника, но все равно картина оказалась совсем не такой,
какую Настя нарисовала в своем воображении накануне. Она была уверена, что
Бегорский первым делом поинтересуется, собралась ли она по его списку, а то еще
и проверит содержимое сумки, но Андрей Сергеевич отчего-то никаких вопросов о
списке не задал и даже не удостоил взглядом ее спортивную сумку, которую
водитель уложил в багажник. Другую сумку, в которой лежал компьютер, Настя
взяла с собой в салон и аккуратно уместила на коленях.
Андрей Сергеевич Бегорский, по-видимому, действительно не
любил терять время зря, потому что, едва поздоровавшись с Настей, начал
рассказывать.
Клуб «Золотой век» он открыл два года назад, но придумал его
гораздо раньше, нашел место — старинную заброшенную усадьбу, которую все
называли «усадьбой Вяземских» и в которой при советской власти располагался
туберкулезный санаторий. Санаторий давно закрыли, а усадьбой никто не
занимался, никому она не была нужна, потому что требовалось вложить деньги, а
денег у городских властей не было. Бегорский выкупил усадьбу вместе с землей,
восстановил ее и открыл клуб, главной задачей которого было распространение
компьютерной грамотности среди населения старшей возрастной группы.
